В свете всего вышеизложенного мы отправились в путь, нагруженные продовольствием и выпивкой (а как же), на почти честно купленной телеге. С конем купленной, понятно, не тянули же мы ее на себе. Почему "почти"? В моем магическом арсенале завалялась одна золотая монетка, которую мы и сбыли доверчивому продавцу, выдав ее за старинную иностранную редкость. На самом деле она попала мне в руки в одном из отдаленных миров. Нет, она на самом деле была из золота, тут все без обмана. Просто эту монетку нельзя было получить в оплату, в подарок, отнять либо украсть. В этих случаях в руках нового хозяина она долго не задерживалась, теряясь сразу же как только он захочет ею расплатиться. Надолго монета оставалась только у того, кто нашел ее случайно. Вот как я, например. Так что впрок жадному крестьянину она не пойдет…
Вот так мы ехали не торопясь, наслаждались жизнью и вкусняшками из крестьянских подарков, слушали рассказ Гратона, который как-то плавно перешел к повествованию о том, как, будучи военным, он путешествовал в экзотических странах, где и покрыл себе татуировками все руки, чтобы понравиться туземным красоткам. У меня уже начало зарождаться подозрение, что сенатор родом тоже с моей планеты. Уж очень похоже у него меняется прошлое. Вот тут, как раз на том месте рассказа, где описывались одежды туземок (если верить словам Гратона, там и описывать-то нечего…), конь всхрапнул и остановился. Наш кучер, в прошлом сенатор Гратон, хлестнул его вожжами. Ноль эмоций. Подлая коняга упорно отказывалась идти дальше. Мы выглянули из-за широкой лошадиной… крупа, чтобы взглянуть на неожиданную помеху. Да…Вот помеха, так помеха… На дороге, привольно раскинув руки, лежал человек.
— Эй, — тихонько окликнул я его.
Человек не шевельнулся.
— Эй, — попробовала пробудить его к жизни Ана.
Тот же результат.
— Эй, — прохрипел сенатор.
— Мы так и будем эйкать? — прошипела принцесса. — Эрих, попробуй его растолкать…
Я спрыгнул с телеги и подошел к соне.
— Эй…тьфу ты…послушайте, любезный, — я легонько толкнул его носком туфли, — освободите проход, в смысле проезд.
Любезный лежал, как лежал. Крупный, скорее высокий, довольно молодой, короткие светлые волосы, брюки, сапоги, рубаха, подпоясанная ремешком так туго, что ему наверное и не вздохнуть…Не вздохнуть…Я присмотрелся получше…
— Эрих, — руководила с телеги моими действиями Ана, — скажи ему, что дорога — не самое лучшее место для сна…
— Боюсь, — деревянной походкой я отошел от лежащего и подошел к ней, — что он не спит…
— В смысле?
— В смысле: он мертв.
Теперь мы сгрудились над неожиданным подарком судьбы втроем.
— Может быть, он еще жив? — Ане просто было страшно находиться рядом с покойником, вот она себя и успокаивала. — Может, попробовать что-то сделать?
— Навряд ли, — засомневался я, — с таким неприятно-желтым лицом люди обычно не оживают…
На всякий случай мы проверили пульс, дыхание, потормошили его. Нет, человек был мертв, приступать к его реанимации было уже поздно.
— Как вы думаете, — принцесса шептала, как будто боялась разбудить его, — он сам умер, или его…или ему помогли?
— Сам, — веским тоном произнес мгновенно пришедший в норму Гратон, — ни крови, ни ран, ни следов удушья либо отравления.
— Тогда почему он умер посреди дороги? — ядовито поинтересовался я. — От старости?
— Нет, от старости этот человек умереть не мог, — начал разъяснять мне мое заблуждение сенатор, — он довольно молод…
— Я и сам вижу, что он молод. Что он, такой молодой, делает на дороге в мертвом виде?
Гратон внимательно осмотрел труп.
— Он лежит, — определил сенатор.
— Почему он разлегся именно здесь? — разозлилась принцесса, как будто это Гратон принес и положил его сюда. Положил…
— Постойте, — озвучил я свою мысль, — он, наверное, не здесь умер, его просто сюда положили…
— Ты что, думаешь, по местным обычаям так полагается, бросать покойников на дороге? — продолжала кипеть Ана.
— Не знаю, — пожал я плечами, — я в вашем мире всего неделю, в ваших обычаях не разбираюсь…
— А может быть его забыли? — предположил Гратон.
Мы с принцессой недоуменно посмотрели на него.
— Ну, я имею в виду, везли хоронить, а покойник упал, провожающие не заметили…
— Хватит, — остановил я дискуссию, — неважно, что он тут делает. Важен другой вопрос: что нам с ним делать?
— Давайте оттащим его в сторону, чтобы конь мог пройти… — тут Ана сама смутилась своей черствости.
— Давайте в следующей деревне спросим, не пропадали ли у них покойники, — внес предложение Гратон.
— А если не пропадали? — навела критику Ана.
— А если не пропадали, скажем им, пусть приедут, заберут…похоронят, что ли…
— А несчастный труп так и будет здесь лежать? На солнце? Его могут съесть животные… — тут Ана посерела, очевидно зримо представив процесс поедания.
Я уже понял, на что она намекает. На то, чтобы забрать эту мертвечину с собой, отвезти в ближайшую деревню и предать земле. Идея мне не нравилась, но и бросать человека на дороге тоже не хотелось. Как-то это…нехорошо… Однако тащить мертвое тело…Да к тому же…
— А что мы скажем, когда привезем его к людям… — я даже закончить не успел. Ана, радостно взвизгнув, обняла меня за шею:
— Эрих! Я знала, что ты добрый! Ты уже решил отвезти его, чтобы похоронить по-человечески?
Я попробовал откусить себе язык. Вот что бывает, когда отвечаешь на вопрос раньше, чем тебе его зададут. Как говорила моя первая жена, Кристи: "Кто говорит не думая, тот умирает не болея". Теперь инициатором превращения нашей поездки в похоронную процессию оказался я, а вовсе не Ана. Отказываться от якобы своих слов уже просто глупо…Пришлось делать вид, что мне ужасно хочется погрести дорожного лежебоку.
Мы с сенатором (вклад принцессы заключался в прыгании вокруг нас) взяли неожиданного попутчика за руки, за ноги и забросили в телегу. Голова нашего нового товарища описала дугу и шмякнулась в корзину с яблоками, расколов одно, самое крупное.
— Ну вот, — огорченно сказал я, вынимая пострадавший фрукт и надкусывая его, — испортили продукт.
Позеленевшая Ана, зажав рот, метнулась в придорожные кусты. Гратон, бледный как скисшее молоко, шагнул в противоположную сторону, скрывшись в зарослях орешника. Я недоуменно посмотрел им вслед, откусывая следующий кусок. Что это с ними?
Дальнейшая поездка стала намного веселее. Гратона начало укачивать, поэтому он в основном молчал, борясь с приступами "морской болезни", чье обострение явно было вызвано вчерашним пивом. Да, батенька, нужно же помнить, сколько вам лет…Ана, с серым лицом, почти совпадающим по цвету с ее платьем, дулась на меня и периодически отталкивала настырного покойника, которого как специально на каждой кочке подбрасывало в ее сторону. Я занимался недовольным ворчанием, что, учитывая авторство слов о перевозке усопшего, выглядело как самокритика.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});