Тут же ожило окно. Возле моего левого уха два раза сочно шлепнуло и я обречено осознал, что третий раз стрелок точно не промахнется. Но тут от крыльца открыл огонь, очень кстати оказавшийся живым Селиверстов.
Крошившие гнилые доски пули, посылаемые им под острым углом, урона противнику причинить не могли, однако испугали, заставив замолчать на несколько спасительных для меня секунд.
Одним рывком перебросив ставшее невесомым тело под стену, я, первым делом обернувшись к околоточному, выдохнул: «Ты как?»
Тот, опершись спиной о темные бревна, прижимал к левой ключице перемазанную свежей кровью правую ладонь, судорожно тискавшую револьвер. Еле заметно шевеля бледными губами, он выдавил:
— Не уберегся я… Пулю схлопотал… Теперь уже и не знаю, сколько осталось…
Даже в бронежилете мне очень не хотелось еще раз подставляться под выстрел в упор. Но околоточного нужно было срочно вытаскивать. А, отлепившись от стены, я тут же становился отличной мишенью. Казалось, выхода нет. Однако острое желание выжить все же сделало свое дело и помимо инстинктов, в дело, наконец, вступил рассудок.
Я, присев на корточки, гусиным шагом подобрался к крыльцу и осторожно заглянул в сени. В густом сумраке бесформенной грудой лежало неподвижное тело. Не теряя ни секунды, я сгреб в кучку густо покрывающий доски пола горючий мусор и судорожно порывшись в карманах, вытащил бережно сохраненный из прошлой жизни раритет — газовую зажигалку.
Робкий огонек, раздуваемый сквознячком, очень скоро энергично затрещал, перекидываясь на тронутые жучком половые доски, а едкий дым потянуло внутрь. Еще немного и дом превратиться в пылающий факел.
На глазах слабеющий, белый как мел Селиверстов, так и не отнимая руки от обильно кровоточащей раны, одобрительно кивнул и через силу прошептал: «Умно».
Дождавшись, когда дым густо повалит из окон, я, не обращая внимания на резкую боль в груди, взгромоздил на себя околоточного и со всех ног бросился к экипажу. Только свалившись под его колеса, смог облегченно перевести дух. Пуля в спину так и не прилетела.
Первым делом я занялся надрывно стонущим, теряющим сознание от боли Селиверстовым. Обнажив ему левую сторону груди, кое-как перемотал пульсирующую темной кровью дырку под ключицей оторванным рукавом его же нижней рубахи и с помощью стучащего зубами от страха кучера загрузил внутрь повозки. Схватив мужика за грудки и крепко встряхнув его для острастки, прорычал в заросшее бородой лицо: «Живо в имение и чтобы там доктора сразу нашли, понял! Не дай Бог живым не довезешь, шкуру спущу!»
С тяжелым сердцем отправив околоточного я смешался с набежавшими на пожар зеваками. Вдалеке уже слышался дребезг колокола пожарной бригады, когда в толпе мелькнула знакомая рыжая борода. Как правило, ни одно мало-мальски значимое событие не обходилось без присутствия Стахова и было совсем не удивительно, что я так удачно с ним столкнулся.
Прихватив за рукав поначалу попытавшегося вырываться Андрюху, я чувствительно ткнул его кулаком в бок, а когда тот, охнув, узнал меня, бегом отправил в полицейскую часть за подмогой.
Лишь после того, как растерянные полицейские забрали тело погибшего товарища и до неузнаваемости обгоревший труп подстреленного мною бандита, я осчастливил терпеливо курившего в сторонке Стахова пятьюдесятью рублями, в которые оценил спасение собственной жизнь. Несказанно обрадованный таким оборотом Андрюха тут же понесся пропивать свалившееся богатство в компании собутыльников-попрошаек.
…До места проживания я добрался только к вечеру. Постанывая от боли разделся и стоя перед зеркалом долго разглядывал налитый синяк в области сердца. А когда выковырнул застрявшую между волокон бронежилета деформированную пулю и бросил ее на стол, в комнату по-хозяйски, без стука вошел Прохоров.
Он пожал мне руку, прищурился на набрякшую фиолетовую кляксу, украшавшую мой обнаженный торс, взял со стола и подбросил на ладони сплющенный кусочек металла.
— Вижу, Степан Дмитриевич, вы время зря не теряете. Всегда в центре событий.
Уловив в голосе нанимателя нескрываемую иронию, я вскипел:
— Вы мне, Александр Юрьевич, как раз за это и деньги платите, чтобы я в центре был!.. Только почему-то все забыли, что я о такой милости никого не просил! Мне такого подарка и даром не надо!
Прохоров закаменел лицом, но еще раз подбросив и поймав то, что осталось от пули, справился с нарождающимся гневом:
— Какой вы право, горячий. Я пошутил, а вы так прямо с места в карьер.
Мне, по большому счету, тоже не было никакого резона на пустом месте обострять ситуацию. Поэтому сбавив тон, я примирительно проворчал:
— Да, понимаете ли, вот это, — мои пальцы коснулись синяка на груди, — не очень способствует развитию чувства юмора. Хорошо хоть презент от госпожи Шепильской вовремя подоспел. Иначе, — я кивнул на исковерканную пулю на его ладони, — не пришлось бы нам больше общаться… Кстати, к стыду своему совсем вылетело из головы. Как там околоточный? Вы в курсе, что его серьезно подранили?
Прохоров кинул едва не убивший меня кусок железа обратно на стол, по которому он, тарахтя прокатившись, упав на пол, и брезгливо отряхнул ладони.
— Не переживайте, на этот раз ему повезло. Ранение сквозное и без всякого сомнения жизнь его вне опасности. Однако, по словам доктора, он потерял много крови и я отправил его в лес, к Ксении. Она и ни таких на ноги поднимала.
После этих слов Прохорова от сердца отлегло. Я вдруг с удивлением осознал, как за последнее время привязался к непутевому Селиверстову. И тут меня осенило, как можно грамотно использовать сложившуюся ситуацию.
— Дражайший Александр Юрьевич, — хитро прищурился я на Прохорова, — а не похоронить ли нам околоточного надзирателя?
— Как похоронить? Зачем похоронить? — в изумлении вылупился на меня собеседник. — Он же жив и даст Бог выкарабкается. Я ж говорю, ранение не смертельное.
— А кто, кроме нас знает, что оно не смертельное, а? — я запыхтел, раскуривая сигару. — А мы вот возьмем и объявим, что Петр Аполлонович Селиверстов скончался от полученных ран.
— И какая от этого будет выгода? — склонив голову набок, внимательно посмотрел на меня Прохоров.
— Самая, что ни на есть прямая, — выдохнул я клуб ароматного дыма. — Если околоточный вроде как преставится, то противник, решив, что добился своей цели и обязательно проявит себя. Тут мы получаем реальный шанс выявить Иуду в окружении Селиверстова и через него, наконец, начать активно распутывать клубок. А то мне, откровенно говоря, осточертело топтаться на месте и бить по хвостам. Полагаю, вы не будете спорить, что все последние события связаны между собой. Вот теперь хотелось бы еще понять — как?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});