Поэтому я сказала: «Да, это я, меня так называет один человек». А если ты не знал, то упоминание ушей это оскорбление для аграфов.
– Я же любя тебя так называю.
– Но этого никто из окружающих не знал, поэтому смешки окружающих я заработала, так как наш разговор многие слышали.
– Но я все равно тебе послание не передавал.
– Да? А кто на медальоне написал, что любит меня, со стихами. Только не говори, что стихи не ты написал. А я сразу вспомнила, что ты читал эти стихи за столом, на моем дне рождения.
– Стихи сочинил не я, я только их написал на медальоне.
– То есть это все-таки ты написал?
– Я не думал, что их кто-то прочитать сможет.
– Как? Как у тебя все это получается?
– Не знаю. Наверно, ты вдохновляешь.
Наступила пауза. Остроухая не сразу нашлась, что ответить, наверное, мои слова в цель попали.
– Посол сразу спросил: «Не этот ли человек подарил вам кулон, знаете ли вы, что на нем написано?» Когда я ответила «да» на первый вопрос и «нет» на второй, посол написал мне на салфетке перевод и сказал, что хочет встретиться с этим оригинальным молодым человеком. Ведь тебе столько магазинов пришлось облазить, чтобы подобрать подходящую надпись.
– Надеюсь, что заткнулись все, кто смеялся.
– Заткнулись, а тебе не интересно, что я послу ответила?
– Нет, думаю, сейчас долечу, а там уже делегация сполотов меня встречать будет.
– Плохо ты обо мне думаешь. Я им сказала, что если ты захочешь, то встретишься сам.
– Да нет, о тебе я хорошо думаю, это ты плохо о сполотах думаешь, что бы ты ни ответила, они и так уже знают, кто я.
– Ладно, что-то нас на разговоры прорвало, наверно, и ты состояние сейчас отвалишь за связь. Все, давай, пока, целую.
– Целую.
Немножко щемящее чувство, но при этом доволен, снова улыбка на все лицо, развалился на кресле, глядя в стенку контейнера, которая перед ботом впритык была. Были какие-то неувязки, загадки, которые внимание царапали, но пока решить не могу, я даже голову не стал забивать, само решится. Треньк, минус шестьдесят две тысячи. Неслабо, но и не жалко. Пойду Мар с мелкой успокаивать, да трем лбам задание какое-нибудь придумать нужно, а то от избытка свободного времени они сами себе приключения найдут, эти же хуже мелкой.
Выходя из каюты, столкнулся как раз с этими тремя лбами.
– Вы чего тут?
– Да вот, непонятно, боязно стало, как будто случиться что должно, а потом Мар выскочила, с девчонкой. Ничего не рассказывает, отвлекать запретила, вот и стоим, ждем.
Я принюхался. Свежий аромат спиртного. Скорее всего, от двоих исходил, третий вроде ни при чем.
– Вы в курсе, что во время полетов спиртное запрещено?
– Да ладно, командир, подумаешь…
Договорить ему не дал, плюрализм мне на корабле не нужен. Подсечкой свалил на пол, придавил коленом. Одной рукой сдавил горло, другую отвел назад в замахе. Нафиг, сразу по местам нужно расставлять. А то делать нечего, начнут пытаться на прочность проверить. Секунду выдержал, потом разжал горло. И повернул свою голову чуть вбок, как бы спрашивая.
– Все, командир, понял, осознал, – просипел боец.
Я встал, протянув руку лежачему.
– В космосе действует боевое расписание. Никакого алкоголя, первый раз прощается. Второй раз штраф четверть оклада. Сейчас…
Я достал аптечки и активировал на двоих.
– Деньги за аптечки удержу с оклада. Сейчас в кают-компанию, изучать настольные игры.
– Есть, – лбы развернулись и скрылись в кают-компании.
Да, кажется, я все-таки становлюсь командиром. Но нужно все-таки мелкую успокоить. Зашел в каюту.
– Мар, извини. Немного некрасиво получилось.
– А можно мне в окошко посмотреть.
Это у мелкой любопытство победило страхи. Да так, что она перебила нас. Значит, зря я переживал. Да и мне эти стены еще надоедят, а сейчас хоть что-то интересное, как раз трогаться скоро начнем.
– Да можно, конечно.
Я посмотрел на Мар.
– Да ничего, это я не должна была влетать, но больно уж испугалась за ребенка, уж не знаю, почему-то страшно вдруг стало.
Я вновь посмотрел на нее. Любопытство ее сжирало изнутри, но она тактично не задавала вопрос.
– Да ну спрашивай, а то взорвешься.
– А кто она?
– Моя девушка.
Да, я думал удовлетворить любопытство Мар ответом на один вопрос, так нет, у нее в голове закружились еще тысячи вопросов. Сейчас я понял, что был не прав. Я сделал только хуже.
– А…
– Нет. Это второй вопрос. Пойдем, мелкая.
Как раз пол под ногами чуть дернулся, мы начали разгон. Мы быстрее пошли в кабину. Я и сам хотел посмотреть на разгон. Интересного было много, но недолго, вот мимо нас проплыли туши других грузовиков, вот развернулись другим боком, стало видно какую-то планету и местное солнышко.
Вот и скрылось все, оставив однообразные далекие звезды и туманности.
– Все, интересного больше не будет? – озвучила мои мысли Мелкая.
– Будет, как не будет, но не скоро. Пойдем-ка пожуем чего-нибудь.
Мы зашли в кают-компанию. Три бойца вскочили из-за за стола, вытянувшись по стойке смирно.
– Да вы что, охренели, что ли, за кого вы меня держите? Вы немного перегнули, я немного перегнул. Вот как будем на линкоре, вот тогда и будете вскакивать, а тут бот, а не линкор. Давайте лучше поедим да сыграем во что-нибудь.
Тесновато, конечно, было. Но скажу честно, лучше в тесноте, чем в одиночестве.
Полет прошел довольно неплохо, Семейство Мар менялась с тремя бойцами то койками, то кают-компанией. Я подгадал так, чтобы моя смена была и с теми и с теми. Время проводили в основном за настольными играми. С бойцами играли в основном в карты. Муж Мар очень хорошо играл в шахматы. Я с ним частенько засиживался. Мелкая же была душой всей компании, ну если, конечно, не капризничала, а это случалось редко. Также не пустовал спорткомплекс, туда побегать просились все. Пилоты предупреждали о прыжке за пять десять минут, в этот момент я будил спящих, чтобы все приняли сидячее положение, а сам бежал в кабину. Смотреть, что снаружи творится.
А творилось там необъяснимое. Недаром пилотам запрещается смотреть на подпространство, и стекла кабин затемняются автоматически у звездолетов дальнего действия. Бот же гиперпривода не имел, поэтому пластик окон оставался прозрачным. И я сдуру решил посмотреть, как это выглядит. Сначала шли серые завихрения и перемигивания, потом я стал ощущать какую-то структуру, в виде параллельных линий и сгустков серости. Потом, похоже, я впал в транс. В уши ударили вопли и стоны. Мое сознание начало медленно растворяться в общем ничто. Потом появился знакомый китайский дед, тот, который подсказал, как открыть стазис-контейнер в лабиринте. Я вспомнил его прежние советы и начал тереть руки друг об друга. Сразу мое Я стало собираться вокруг ощущения трущихся рук. Я растер лицо и тело, собирая себя в кучу. Но все равно собрался я не в кабине корабля,