Ты можешь рисковать жизнью, очень сильно рисковать, но если твоё подсознание поймёт, что это попытка именно самоубийства всерьёз – инстинкт возьмёт верх. Выведет тебя из горящего здания, получше любого акробата поможет выбраться с парапета моста, не даст затянуть петлю на шее. А дальше поведёт тебя искать и выпить свежую жертву, чтобы срочно пополнить энергетический запас. Лучше две жертвы. Результат такой «подпитки» ты уже представляешь.
Алиса снова всхлипнула, потом жалобно спросила:
– Игорь… ты так уверенно говоришь… ты пробовал, да? Что мне делать? А ты? Как… Ты что, и в самом деле… – она закончила шёпотом: – Убиваешь, чтобы жить самому? И мне придётся стать… такой же? Когда ты меня встретил… Я ведь и тех двоих. Брата с сестрой… если бы не ты – я бы и их тоже… убила…
Я сам от себя не ожидал, что пересяду на кровать и прижму Алису к себе, ощущая, как девушка дрожит в моих руках. Краем сознания отметил, что от волос приятный лимонный запах. И тут же постарался выбросить из головы посторонние мысли.
– Сам я вешаться не пробовал. Но у меня была знакомая… Она умерла. Давно уже. И нет, не проси, я твоим палачом не стану. Ты должна запомнить, на всю жизнь и очень крепко, какой ценой оплачена твоя торопливая глупость. Да, мы не можем без охоты. Но каждая твоя охота обязана подчиняться разуму, а не инстинкту. И каждый раз твоя охота будет выбором из плохого и худшего. Это твой крест и бремя, которое только и позволит тебе оставаться человеком, а не тварью.
Алиса заелозила, потом вдруг как-то вывернулась – и вот уже само собой оказалось, что она лежит головой у меня на коленях. А ещё в мокрых от слёз глазах загорелась… надежда?
– Как это – из плохого и худшего?
– Для начала… Я тоже давным-давно сломал… – я сглотнул. – Сломал жизнь близкому мне человеку. И то, что она осталась жива, не отменяет моей вины и всех тех неприятностей, через которые она прошла по моей вине. Каждый раз, поглощая чужое страдание, я вспоминаю её – и помню, что охота не для моего удовольствия, а из необходимости. И поглотить я могу лишь минимум, заставив себя отказаться от остального. Тогда ты не скатишься в зависимость. Второе – ты должна, выбирая жертву, не просто внимательно просчитывать тот вред, который ей принесёшь. Ты обязана поступать так, чтобы твоё вмешательство гасило другую, ещё большую беду. Вот, к примеру, – я невольно отвёл глаза: ну что такое со мной, я с чего-то Любу до сих пор вспоминаю, – моя последняя охота. Девушка, которую я соблазнил, из-за меня навсегда поссорилась с парнем, которого любила. Но зато осталась жива, потому что если бы не поссорилась, то очень скоро попала бы в ситуацию, где неизбежно погибла. Я решил за неё, что лучше потерянная любовь, чем смерть в двадцать с небольшим лет.
– Принцип меньшего зла…
– Да. Только не надо себя сразу записывать в сторонники добра. Тот же случай, когда я увидел дефолт. Да, отец девушки не влез в махинацию с валютой, не разорился, и его дочери не пришлось стать в итоге содержанкой и фактически сексуальной рабыней одного сластолюбца. Вместо этого и он, и его дочка хлебнули позора, когда в семнадцать лет девочка поучаствовала в съёмках порнофильма, с моей помощью решив совместить секс как приятное с полезным в виде неплохих денег за съёмку. На карманные расходы помимо отца. Никто ведь точно не узнает? В итоге фильм раскупили в том числе и соседи. Наверное, где-то в коллекциях до сих пор лежит. После этого бросать всё, менять имя и уезжать на другой конец страны, постаравшись затеряться. Вроде бы я наоборот герой. И девочка не закончила жизнь как рабыня и шлюха – тем более урок на всю жизнь получила. Не обанкротилась и отцовская фирма, оставив в самый сложный момент без средств пару сотен человек. Только горе и чужую боль не измерить километрами и не взвесить килограммами, чья длиннее и тяжелее. Чтобы потом чётко и уверенно сказать: мы улучшили судьбу на пять килограммов и три метра, дебит превышает кредит.
– Спасибо… Я… Кажется, я поняла.
Вроде бы разговор у нас закончился хорошо, и остаток вечера Алиса держалась спокойно. Согласилась посидеть дома до четверга, пока ей не помогут с вещами. Начнёт готовиться к экзаменам самостоятельно, а к концу недели я найду ей репетиторов. Спать ушла к себе рановато правда, но это понятно – перенервничала. Я же засиделся с делами. И перед сном всё же решил проверить как там моя подопечная.
Похоже, самообладания Алисе хватило, ровно пока она была у меня на глазах: старалась показать, что она сильная, она уже взрослая, она справится. А в одиночестве – сорвалась. Судя по мокрой подушке, перед сном девушка опять разревелась. Сейчас же ей снилось что-то сумбурное и страшное. Один из признаков, что скоро мне придётся охотиться – когда эмпатия включается самопроизвольно: сейчас я слишком хорошо ощущал гнилые ароматы растекавшихся вокруг эмоций. И кошмары, судя по всему, только нарастали.
Эх… Кровать на двоих была узкой, но я всё же лёг, приобнял девушку и замер. Почувствовав меня рядом, Алиса заворочалась. И провалилась в нормальный сон. Я сразу понял, что ей начало сниться что-то хорошее: ровно задышала, тело расслабилось. Собирался полежать рядом ещё минут пять, чтобы мой резкий уход Алису не разбудил. Оставаться с ней до утра я не собирался, ещё поймёт не так, а привязываться нам друг к другу нельзя. Мы обязательно и довольно скоро разбежимся. Стараясь поменьше двигаться, чтобы не разбудить сладко сопящую под боком Алису, я и сам не заметил, когда провалился в глубокий сон.
День третий. Всё неправильно
Проснулся я под утро и оттого, что свалился на пол: спросонья Алиса меня спихнула. Я что, так всю ночь рядом с ней и пролежал? Ой-ой… И ещё почему, обнаружив меня в своей кровати, девушка отнеслась к этому так спокойно? При этом не было в ней сейчас ни женского кокетства, ни флирта – завлечь интересного мужчину или сойтись с ним поближе. Даже на уровне подсознания не было. Это я мог гарантировать способностью к эмпатии. Алисе было просто приятно, хорошо и надёжно.
– Спасибо. Ты всю ночь со мной был, да?