через час. Маринка была в восторге, ей было любопытно увидеть животных вживую. Она ходила от клеток к вольерам, и казалось, ей это никогда не надоест. Она разговаривала с обитателями и подкармливала их сладкими булочками, купленными по пути. И мать, и бабушка, иногда присаживались на скамейки, терпеливо ждали. Потом они зашли в небольшое кафе, где перекусили, купили в палатке фруктов и вернулись на вокзал. Когда объявили посадку, Маринка засыпала на ходу, а попав внутрь вагона «проснулась» от любопытства нового окружения. Приготовив одежду на завтра, поставили чемоданы под сидения, расстелили постели, когда поезд уже набирал ход. Разносчики еды из ресторана не заставили себя долго ждать, взяв кое-какую еду и заказав чай, три пассажирки, вымыв руки, принялись за дорожный ужин. Уснули одновременно и крепко.
Поезд прибыл по расписанию рано утром. Еще из окна вагона Ирина увидела Сергея, и сердце сжалось в комок – «Что сулит эта встреча? Простит ли он мою недоговоренность?». Ведь она не врала, но и не говорила всей правды. Не поздно было признаться после его выздоровления, после его звонков. Но она упорно молчала, хотя страдала от этого, прежде всего сама. Он был все такой же, только седина на висках делала его чуть старше. Спрыгнув на перрон в числе последних пассажиров, она приняла чемоданы и Маринку, помогла спуститься матери. Сергей кого-то ждал. Взяв в руки чемоданы и за руку Маринку, они направились к стоянке такси, когда увидели автобус с названием санатория, куда они прибыли. Оставив мать с дочерью и чемоданами, Ирина пошла к автобусу. Проводив Ирину взглядом, Сергей подумал – «Она похожа на чайку». Белая кепка, белая майка, белые бриджи и белые мокасины в сочетании с темными очками действительно напоминали что-то воздушное. Сергей подошел к ним, вызвавшись помочь, подхватил легко два чемодана и направился к автобусу вслед за ними. Ирина с матерью и дочерью устроились на передних сидениях, а Сергей прошел с чемоданами назад. Прибывших было человек восемь и автобус, минут через десять, взял курс на санаторий. Маринка, сидевшая у окна, крутила головой по сторонам в ожидании увидеть море. Ирина смотрела прямо перед собой и уже скоро увидела в отдалении из облаков пышной зелени выступающие белые корпуса санатория.
Усадив дочь на скамейку, и приказав слушаться бабушку, Ирина, даже не взглянув на Сергея, несшего их чемоданы, вошла в корпус оформлять свое прибытие. Сергей поставил чемоданы рядом со скамейкой.
– Спасибо. Теперь давайте знакомится. Меня зовут Марина, а это моя бабушка Катя, – сказала девочка и протянула руку.
– А я, Сергей. Тебе сколько лет? – спросил он улыбаясь.
– Через два дня будет четыре года. А Вы откуда приехали Сергей? – спросила новая знакомая.
– Я, Марина из Москвы. А ты где живешь? – ему все больше нравился этот диалог.
– Мы все живем на Севере, а папа мой живет в Москве. Мама говорит, он морозов боится. Вот я в садике, знаю всех ребят. А ты в своей Москве всех знаешь? Может папу моего видел? У меня его карточка есть, я тебе сейчас покажу. – Она потянула золотую цепочку, висевшую у нее на шее, и достала кулон-сердечко. – Посмотри.
Сергей открыл и увидел свое фото, в том самом сердечке, которое он подарил своей Ирине. Земля казалось, уходит у него под ногами. Он присел на скамейку и с мольбой в глазах посмотрел на бабушку девочки.
– Вы не ошиблись, это оно. Марина Ваша дочь и Ирины, – сказала она. – Вы успокойтесь, Вам предстоит еще привыкнуть к роли отца. Ирина очень огорчилась, что Вы опять ее не узнали.
– У меня тоже есть такое, – сказал Сергей, обращаясь к Маринке, – посмотри, ты узнаешь на ней тетю? – Он открыл сердечко.
– Это не тетя, это моя мама. А здесь ты. Значит ты мой папа? – спросила и повисла у Сергея на шее Маринка. – Мама обещала мне, что мы с тобой встретимся. Ты нас просто не узнал, да папа? Пойдем маму обрадуем.
Он взял дочь на руки, встал со скамейки и пошел к входу в здание, где у стойки стояла Ирина. Маринка весело что-то говорила, он рассеяно кивал, подойдя к Ирине, развернул ее за плечи: – «Здравствуй, жена». Ирина заплакала, уткнувшись ему в грудь: – «Ты опять меня не узнал». Администратор смотрела с удивлением и интересом на эту семейную сцену. Путевок было четыре. Пара Федоровых и Гриневич, видимо супруги. Она выдала два ключа и четыре пропуска. «Видимо поссорились. У нас помирятся» – подумала она, улыбаясь.
– Иди дочка к маме, а я схожу за бабушкой и чемоданами, – сказал Сергей, ставя Маринку на пол. – Какой у нас номер?
Он вышел на улицу, все еще чувствуя легкую дрожь в ногах. Ему необходимо было время побыть одному, осмыслить увиденное и услышанное. У него есть дочь! Откуда у Ирины взялась мать, может это мать мужа? Поднимусь и все узнаю, теперь я, как никогда имею на это право. Он подошел к матери Ирины, молча, подал ей платок, видя ее слезы.
– Пойдемте. Не надо плакать. Я очень рад нашей встрече и до сих пор люблю Ирину.
Они поднялись на этаж. Комнаты находились рядом, по одну сторону коридора и дверь одной из них была приоткрыта. Сергей пропустил мать вперед и вошел следом, неся чемоданы, которые поставил чуть вглубь комнаты. В комнате была большая кровать, шкаф, два кресла, столик и маленький холодильник. Глухая дверь вела видимо в санузел, дверь на балкон, где уже стояли бабушка и внучка и смотрели на море. Ирина сидела в кресле, опустив голову и безвольно уронив руки на колени. Он присел рядом с ней, взял ее руки в свои ладони.
– Это ты была в госпитале? – спросил Сергей, уже зная ответ.
– Я, Сережа. Ирина Федорова и Ирина Федотова один человек. Точнее Федотовой ни когда не было. Это была опечатка в грамоте, и я ради шутки поставила ее в рамку. Только давай оставим разговоры на потом. После завтрака я тебе все расскажу.
Получив талоны и усевшись за указанный столик, они завтракали ради Маринки, которая ела с аппетитом и, поглядывая на взрослых, интересовалась: – «Вам не нравится?» Прямо из столовой они стали спускаться к морю. Бабушка с внучкой и Сергей с Ириной.
– Я очень переживала, когда вы уехали в Москву. Потом болезнь мамы. Она мне рассказала, что меня удочерили еще младенцем, и я никогда не была тебе сестрой. Я тебя сразу узнала, там в ресторане. Хотела признаться и не смогла. Ты с такой теплотой рассказывал