их обнаружить. Легко представлялось, как они на моем пути закладывают пару чертовых пальцев, а там приходит полярный лис. И никто не найдёт даже косточки. Отличная перспектива, но душа всё равно пела, радовалась. Ведь за один бой, распавшийся на целых три, получил просто отличный результат! Ещё выспался и наелся.
Первые пятьсот-семьсот метров преодолел практически без проблем. Вокруг тихо-тихо. Лишь иногда в отдалении орала какая-то птица. Один раз заметил мелкое животное, похожее на тушканчика, оно с проплешины взирало на меня с любопытством. Ничуть не опасалось.
Тишина. Слышался только шелест листвы редких деревьев. Ветер гонял волны по разноцветному травяному ковру, они «разбивались» о многочисленные каменные валуны, огибали их. Темная зелень густых клочков кустов, тут и там, отчего-то вызывала тревогу. Казалось, что именно там засели загадочные карлики с их деревянными драконами. Хотя, в той же траве можно легко укрыться или за камнями засесть.
Изумительной чистоты воздух, чуть пахнущий осенью, насыщенный кислородом и запахами полевых цветов, отчего-то дарил спокойствие. Закрыв глаза, можно было представить, что находишься где-нибудь на природе, вокруг старый добрый мир, а крио, и близкая смерть, дыхание которой холодит позвоночник — всего лишь фантазия. Над головой бесконечная синева неба, да огромный диск чуждой планеты, который нет-нет да притягивает взгляд. Ляпота!
Но Нинея, показав некоторые свои красоты, не забыла напомнить о коварстве и таящейся смертельной опасности в окружающей идиллии.
Примерно через километр, впереди меня возникла сплошная ярко коралловая полоса. Протяженность в глубину мой дрон определить не смог, я погнал его обратно, когда интенсивность достигла семи тысяч эр в час. Пришлось свернуть влево, именно идя в эту сторону, можно было достигнуть проселочной дороги, или, как вариант, выйти на Южный тракт. Направо же — терра инкогнита.
Чем дальше я шел, тем более насыщенным становился цвет на миникарте. И интенсивность полосы даже с краю возросла до четырех тысяч, но за определенные границы не выходила. Странно. Ещё удивительнее, когда такая же опасная черта начала проступать и слева.
Ощущение, будто входил в ущелье между двумя крутыми горами. Как бы под камнепад не угодить. Постоянно поглядывал на счетчик крио и иконку с «Абсолютом».
Приблизительно через сто метров красные стены стали постепенно смыкаться, вспомнился Фёдор, как он хлопал в ладоши, даже холодок по позвоночнику пробежал. Тридцать шагов. А краснота всё смыкалась и смыкалась.
Так не пойдет.
Нет, надо возвращаться. Не нравилось происходящее. До жути не нравилось. А ещё больше пугало, что окружающее пространство ничуть не поменялось, и кроме как по приборам определить черту, за которой смерть, не получилось бы. Шаг влево, шаг вправо — и всё.
Когда от стены слева от меня стали нет-нет и появляться языки, которые практически достигали правой, и приходилось, пусть и не протискиваться, но обходить с опаской, окончательно решил повернуть назад.
Оказалось, что и здесь проход «к чистым» территориям уже перекрыт. Почти бегом бросился обратно, и сделал верно, между уродским алым-алым выростом и сплошной областью оставалось каких-то три метра.
Ругался на всех и сразу, такие же маты сыпал и в свой огород — сам залез! И сразу возникла мысль о чужой злой воле, которая оставила для меня полосу шириной шагов в двадцать, которую часто тут и там, практически перекрывали «обвалы».
Отметил и тенденцию: с правой стороны «ущелья» ничего подобного не наблюдалось. Оставалось идти только вперед. Даже хотел бросить волокушу, но подумал, а что изменится? Ничего. За исключением потери непосильно нажитого.
Завывания я услышал метров за пятьдесят-семьдесят от оврага, края которого покрывали густые заросли кустов, образуя круг радиусом метров пятнадцать. И «чистая линия» вела именно туда. Пришлось оставить трофеи за ближайшим валуном, а затем, почти стелясь по земле, добраться до края.
Картина, и не Репина.
Уродливые карлики бесновались в глубоком овраге, прыгали вокруг столба призрачного огня. Пламя его гудело, достигая высоты двух, с лишним, метров.
Учитывая, что фигуранты, как один, носили угольного цвета балахоны с глухими остроконечными капюшонами (только сейчас удалось их рассмотреть вблизи) складывалось ощущение, что здесь устроили танцы какие-то черные ку-клукс-клановцы. И это адский хоровод рядом с импровизированной елкой, растущей прямо из Инферно.
А нет!
На плоском восьмигранном камне стояла антрацитовая чаша, размером чуть больше блюдца. Разрисована множеством рун или каких-то символов, отливающих серебром. Две золотые каемки по краю. Именно чаша служила источником явления.
Похоже, какой-то артефакт. Вот причина, по которой стоило ввязаться в бой и завладеть явно дорогой штукой, а ещё злость, лютая злость. Они должны были ответить за засаду. Ту, когда я в фургоне смотрел на счетчик крио и молился, а волосы шевелились на затылке. Месть? Быть или не быть, вот в чем вопрос… Да что у меня с головой? Крио! Вот главная проблема, а не прибыток! SN, сука, надо выход искать!
Пока наблюдал за ужимками трансов внизу, которые ни на что не обращали внимания, края красноты за спиной окончательно сомкнулись, и я сейчас находился в «чистом» пятне, вокруг которого бушевало незримое излучение, имея смертельную для меня концентрацию. Минимальное значение достигало пяти тысяч эр, исследовательского дрона довел только до максимума в пятнадцать, после чего вернул назад. При двадцати рисковал потерять.
Мысли, мысли, мысли.
Даже используя «Абсолют» и все новые возможности, и бросив трофеи, неизвестно, смогу ли я преодолеть полосу слева или справа от меня, обойдя стороной мерзких обитателей экстерналки.
А уж не их ли это происки?
Орущие и прыгающие мелкие бандерлоги! Интересно, что они, как обезьяны из "Маугли" Киплинга, верещали: «Мы велики! Мы свободны! Мы достойны восхищения, как ни один народ! Мы все так говорим — значит, это правда».
Мда.
Количество в двенадцать обычных рыл и одного какого-то упитанного великана, конечно, по сравнению с другими представителями этого вида, не останавливало. Как и метрах в десяти-пятнадцати от беснующейся массы, флегматично жующая что-то, пара шестилапых ящеров. Хотя вид те имели грозный. Шкуры сплошь в острых костяных наростх и броневых пластинах. На каждом животном — вьюки и другая непонятная поклажа, прикрытая какой-то дерюгой. В холке до полутора метров, силуэтом походили на варанов или паукожора, которого убил в первой для себя локации. Острые