V. ПОСЛЕДНИЙ РЕЙД
1
После разгрома карателей Пиппера отряд покинул лагерь в Цуманских лесах и передислоцировался за полтораста километров на север в большое полесское село Великие Телковичи. Медведев опасался, что каратели, опомнившись после данного им урока и получив подкрепление, пойдут по следам отряда. А следы на раскисшей от дождей дороге оставались заметные обоз состоял более чем из ста телег. Кроме того, за отрядом Медведева двинулись еще четыре отряда, находившиеся в то время в районе Ровно. Но тут сама природа начала работать на партизан: едва отряд успел добраться до села, как крупными хлопьями начал падать снег, а затем поднялась метель. Следы надежно занесло. Если каратели и предприняли бы попытку преследовать партизан, то теперь им пришлось бы несладко.
Медведев решил дать бойцам отдых - они его заслужили: последние полгода оказались особенно напряженными - беспрерывные бои, диверсии на железных дорогах, маневрирование, дежурство на "маяках". И прежде всего следовало позаботиться о раненых. Этому командование придавало огромное значение: каждый боец-медведевец знал, что в случае ранения ему будут предоставлены немедленно медицинская помощь и затем наилучшие условия, какие только возможны в партизанском быту, для быстрейшего выздоровления. Но в новом лагере, расположенном в лесу, в нескольких километрах от села, таких условий создать было нельзя. Оставалось только эвакуировать раненых на Большую землю.
На запрос Медведева Москва ответила, что самолет за ранеными сейчас прислать невозможно и что следует передать их в лагерь дважды Героя Советского Союза А. Ф. Федорова, первого секретаря Черниговского обкома партии, ныне командовавшего крупным партизанским соединением, которое располагалось в данное время на Ровенщине.
Медведев поехал к Федорову, который тепло его принял, - оказалось, что заочно они были знакомы по Брянским лесам. Федоров партизанил зимой 1942 года в тех же местах, где прошел отряд "Митя".
- Вас, товарищ Медведев, там помнят, - говорил Федоров. - Встречали мы могилы ваших партизан. Хорошо вы их располагали. Места выбирали красивые и живописные. Никогда не забуду могилу вашего начштаба Староверова в лесу, у деревни Батаево... Мои хлопцы эти могилы обязательно подправляли, возлагали венки.
Всех раненых медведевцев он поместил в свой отличный лесной госпиталь, а через несколько дней сам приехал в гости к Медведеву. Встречу Федорову устроили совместно с командирами отрядов Н. А. Прокопюком, В. А. Карасевым и Г. В. Балицким, пришедшим из-под Ровно. Побывал здесь и секретарь Ровенского подпольного обкома партии В. А. Бегма, являвшийся одновременно теперь начальником штаба партизанского движения Ровенской области. Он вспоминал впоследствии:
"Отряд Медведева в эти дни стоял в лесу неподалеку от села Великие Телковичи, Морочневского района. В полдень наша группа на санях и верхом на конях въехала в расположение медведевцев. Нас встретили тепло и дружески.
Полковник Медведев познакомил меня со своим заместителем по политчасти Сергеем Трофимовичем Стеховым. Стехов - член партии с 1918 года. В двадцатых годах служил в ЧК. Тогда же был в личной охране Сергея Мироновича Кирова. Среди партизан отряда Медведева Стехов пользовался большим авторитетом. Как настоящий комиссар, он был для бойцов воплощением совести. О таких чекистах, как Стехов, Феликс Эдмундович Дзержинский говорил, что у них горячее сердце, холодная голова и чистые руки. Нам было приятно познакомиться с Сергеем Трофимовичем Стеховым.
С Виктором Васильевичем Кочетковым мы виделись еще раньше и теперь встретились как старые знакомые.
- Вы из-под Цумани, а мы идем в том направлении, - сказал я.
- Нам пришлось нелегко, - ответил Медведев. - Немцы бросили против нас крупную карательную экспедицию. Мы ее разгромили и отошли на север области.
- Немного передохнем перед новым походом, - добавил Кочетков.
Потом мы с Медведевым говорили о подпольной партизанской сети, ее боевой деятельности.
- Масштабы огромные, - сказал Медведев задумчиво. - Ровенскому обкому удалось за каких-то десять месяцев сделать так много!
- По предварительным данным, сейчас на Ровенщине действует более семи тысяч партизан и полторы тысячи подпольщиков, - сказал я. - Кстати, у меня есть некоторые материалы для Терентия Новака. Пусть ваши разведчики, Дмитрий Николаевич, передадут их ему.
- Хорошо, товарищ секретарь обкома партии. Значит, наступает на Ровенщине, как говорят, жнива. Заключительный этап боев? - спросил Медведев.
- Именно так. Украинский партизанский штаб и прислал нас сюда из восточных районов. В этот заключительный период глубокая разведка, всестороннее знание врага весят много.
Говорить было о чем. Наш разговор затянулся на несколько часов.
Медведев - волевой, смелый человек. Разговаривал он, казалось, без единого лишнего слова. Таким он был и в действиях - неторопливый, рассудительный, решительный".
Красная Армия продвигалась на запад семимильными шагами: каждый день радио извещало об освобождении какого-либо крупного города на Украине: Новоград-Волынского, Белой Церкви, Бердичева... Гитлеровцы, теснимые Красной Армией, в надежде закрепиться то на одном, то на другом рубеже, перегруппировывали свои войска, перебрасывали их с одного на другой участок фронта. Разведчики Медведева, находившиеся в городах и селах, быстро фиксировали эти передвижения, и Москва вовремя получала нужные сведения.
Кузнецов сообщал из Ровно о перегруппировке гитлеровских частей и их штабов, о панике, царившей в "столице", о том, что фашисты минируют в городе крупные дома. Докладывал он также об установившемся в Ровно терроре.
С востока, с территорий, освобожденных Красной Армией, продолжали прибывать в огромном количестве гестаповцы и жандармы. Ежедневно происходили аресты. На улице Белой, где обычно гестаповцы совершали расстрелы заложников, теперь в течение каждой ночи раздавались выстрелы...
Медведев со скорбью и гневом воспринимал эти донесения. Он не мог оставить безнаказанными фашистских палачей, и карающий меч поднялся над головами недобитых фашистских головорезов, им устроили достойные "проводы".
На железнодорожный вокзал в Ровно подпольщики сумели доставить мощную мину с часовым механизмом. После взрыва, происшедшего в два часа ночи, рухнула стена зала первого класса, провалился потолок, придавив около сотни фашистских офицеров. В момент взрыва к перрону подходил воинский эшелон. Поезд остановился, и из вагонов в панике стали выпрыгивать и разбегаться фашисты, решившие, что они попали под бомбежку. Фельджандармы и гестаповцы, окружившие вокзал, заметив бегущих, подумали, что это советские диверсанты, и открыли огонь. Перестрелка длилась с полчаса, закончившись большими потерями с "обеих сторон".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});