было лекарств, а врачу платили ничтожное жалованье – 3500 вон в месяц, чего не хватало даже на килограмм риса, поэтому настоящей профессией доктора была контрабанда. Он собирал в горах целебные растения (северокорейские врачи хорошо в них разбираются из-за отсутствия фабричных препаратов, им все время приходится «выезжать на травы») и продавал в Китае. С выручки он приобретал бытовую технику: рисоварки, портативные DVD-плееры, жидкокристаллические мониторы и прочее и вез домой, в Северную Корею.
При таком роде занятий он знал цену государственной пропаганде. «Нам говорили, что мы бедны из-за санкций, – рассказывал доктор, – но я жил на границе и знал: причина, по которой страна не развивается, в том, что ни у кого нет стимула работать лучше. Как ни старайся, а работать будешь все равно бесплатно».
Но если столь многие в Северной Корее знают, как живет остальной мир, и знают, что режим лжет, почему система до сих пор не пала? Ответ – в беспримерной жестокости этого режима, который без колебаний обрушивает на людей страшные кары за малейший намек на недовольство.
Насаждая ложь, будто он лучший, Ким Чен Ын рьяно принялся укреплять кастовую политическую систему Северной Кореи, вознаграждая тех, кого считал верными, и безжалостно карая тех, кто дерзал противоречить.
Эта кастовая система – часть дедовского наследия. Строя свое идеальное государство, Ким Ир Сен позаимствовал кое-какие феодальные обычаи у династии Ли, правившие Кореей до 1900 г., почти 500 лет. Например, он ввел концепцию вины по ассоциации. Согласно ей, даже сегодня три поколения одной семьи могут оказаться за решеткой, нередко до конца своих дней, за проступок одного человека[86].
Еще он взял из эпохи Ли дискриминационную классовую структуру сонбун, разделив население Северной Кореи на 51 категорию, объединенные в три крупных класса: «благонадежные», «колеблющиеся» и «враждебные».
И в наши дни, в Северной Корее Ким Чен Ына, «благонадежные» получают все привилегии. Их от 10 до 15 % населения, и это люди, больше прочих включенные в государственную систему и заинтересованные в благоденствии режима. Они имеют возможность жить в столице и получать лучшее образование, в том числе в Университете Ким Ир Сена. Это им предназначаются лучшие должности, они быстро делают партийную карьеру. «Благонадежным» достаются лучшие квартиры, лучшая одежда, они больше и лучше едят и имеют больше шансов попасть к доктору, у которого есть лекарства.
В самом низу классовой пирамиды – «враждебные»: пособники оккупантов, христиане, инакомыслящие. Они составляют 40 % населения и по большей части не имеют права покидать северных областей страны, где зимы слишком жестоки и даже по северокорейским понятиям нечего есть. Этим «нежелательным элементам» недоступны никакие социальные лифты. Вся их жизнь вращается вокруг колхоза или завода, а последние несколько десятилетий это означает, что полагаться приходится только на себя.
Между «благонадежными» и «враждебными» находится класс «колеблющихся» – обычные люди, составляющие примерно половину населения страны. Они как бы обретаются в лимбе. У них нет возможности поступить в институт и получить солидную профессию, но все же им повезло: можно приобрести полезную специальность во время воинской службы и таким образом несколько улучшить свое положение[87].
Человеку с плохим сонбуном не приходится надеяться на продвижение в обществе. Вместе с тем находящийся наверху вмиг может пасть на самое дно, стоит ему лишь единожды оступиться.
Заставляя людей бояться за их сонбун, Ким Чен Ын удерживался на троне. Если вы из класса «благонадежных», живете в столице и имеете возможность получать кое-какой доход помимо своей министерской зарплаты, чтобы учить детей в университете, вы хорошенько подумаете, прежде чем вслух подвергать сомнению рассказы о пятилетнем вожде за рулем грузовика или порицать решение о миллионных ассигнованиях в ядерную программу, а не в строительство школ и больниц. За вами каждую минуту следит кто-то готовый обличить любую нелояльность. Это начинается с инминбана («народных групп»), своего рода соседской системы надзора. Каждое населенное место в Северной Корее разбито на группы по 30–40 домохозяйств, и в каждой группе есть старший, которым всегда бывает дотошная женщина средних лет. Ее задача – наблюдать, чем живут люди в ее инминбане. В Северной Корее есть поговорка, что старшая инминбана знает, сколько в каком доме ложек и палочек для еды[88].
В ответственность старшей входит регистрация гостей, задержавшихся на ночь (в Северной Корее гражданин не может переночевать у друзей или родных, не уведомив власти), и нередко она вместе с полицией ходит за полночь по домам, выискивая незаконных гостей и проверяя, не смотрят ли граждане вроде Ман Бока или Чуна южнокорейскую кинозаразу. Она же проверяет, не настроены ли домашние радиоприемники у соседей на волну, отличную от государственной станции, и заглядывает в их сотовые телефоны, чтобы убедиться, что в них нет недозволенной музыки или фотографий из внешнего мира. Кроме того, она поощряет соседей доносить друг на друга. Если семья подозрительно часто ест белый рис и мясо, окружающие могут задаться вопросом, откуда у нее деньги. Если поздно ночью, когда государственное телевидение закончило вещать, сквозь шторы мерцает голубой экран, люди будут гадать, а что же это смотрит их сосед. Если кто-то заведет интрижку, старшая инминбана узнает. Для Северной Кореи это не пустяки, здесь строго порицают добрачный и внебрачный секс, особенно у женщин. О проступке пары доложат на производство, и виновники подвергнутся унизительному «разбору» на собрании[89].
В КНДР люди живут в таких условиях, когда за каждым их шагом следят, когда любые нарушения записываются и малейшее ослушание наказывается. Система вездесуща, и поэтому многие не отваживаются даже удивляться поведению государства.
Обо всех отступниках старшие инминбанов должны доносить, чтобы не испортить отношения с вышестоящими властями, особенно двумя главными полицейскими ведомствами.
Министерство народной безопасности выполняет функции обычной полиции и ведает лагерями для осужденных за «нормальные» преступления типа драки, кражи, наркоторговли или убийства. Такие лагеря называются в переводе «местами, где воспитывают хороших людей». Осужденных обычно помещают туда на определенный строк, и они знают, что однажды придет час освобождения.
Министерство государственной безопасности занимается политическими и идеологическими преступлениями. Его задача – не допускать граждан ни к какой информации, кроме государственной прессы, и следить, чтобы все твердо держались установленного образа мысли. Это министерство занимается политическими делами: преследует тех, кто не верит режиму или пытается вырваться из его тисков, и ведает сетью поистине кошмарных лагерей для осужденных за инакомыслие и своеволие.
Видя, что иностранные медиа проникают в страну, Ким Чен Ын расширил полномочия «группы 109» – специального подразделения, охраняющего страну от запрещенной иностранной информации. Эта «группа» занимается поиском информационных материалов, произведенных за рубежом, особенно тех, что хранятся у граждан в смартфонах и на флешках, и их изъятием. Агенты «группы»