— Не думаю, — вступил Анри Лассаль, — что нашему послу понравится обвинение, выдвинутое в адрес господ такого высокого ранга. Господин Видаль-Пеликорн — член Академии и профессор нескольких зарубежных университетов. Князь Морозини — признанный авторитет в мире экспертов по знаменитым драгоценностям, его имя известно большинству королевских семей Европы. Так что мы будем делать? Посадите их за решетку или отпустите этих господ на свободу, предварительно зарегистрировав мою жалобу на порчу имущества?
Кейтун посмотрел на него глазами дохлой рыбы:
— Вы тоже желаете подать жалобу? — простонал он.
— Странный вопрос! Конечно! Не думаете же вы, что я оставлю всю эту историю без разбирательств!
— Но на кого вы хотите жаловаться?
— На похитителей колье, но поскольку мне они неизвестны и, полагаю, вам тоже, то, получается, на неизвестных лиц?
— Кстати, — вступил полковник, — я и сам хотел подать заявление. У меня украли лошадь... в смысле лошадь из конного клуба... пока я пил кофе у Бен Сайда. В отеле кофе в рот взять нельзя. Подозреваю, что там его варит англичанин!
Совершенно раздавленный обстоятельствами, огромный капитан как будто съежился. Альдо решил закрепить победу:
— И, если вы не против, я хотел бы лично вручить это колье его владелице. Это позволит мне раз и навсегда прекратить всякие отношения с ней. При условии, конечно, что вы меня отпускаете.
Ответ был краток, но ясен. Абдул Азиз Кейтун взял колье, протянул его Альдо и сделал выразительный жест, приглашающий его покинуть помещение. Он не предложил ему отправляться к черту, но эти слова, очевидно, крутились у него на языке. Черная кисточка его фески болталась, как спущенный флаг.
Оставив полковника и Лассаля писать необходимые заявления, Альдо с Адальбером пешком направились к «Катаракту». Идти было недалеко, погода стояла солнечная, Нил блестел сапфировым серебром, и прогулка оказалась весьма приятной. Если бы не история с жемчугами, Морозини получил бы полное удовольствие, но сейчас ему хотелось поскорее покончить с этим делом.
Египетский дворец встретил их суетой. После приема в доме губернатора многие гости, приезжавшие только на праздник, собирались на пароход или на поезд в Каир. Прочие выезжали на машинах за первый катаракт и за плотину[47], чтобы успеть на пароход, идущий вверх по реке, в Абу Симбел, Уади Халфу и Хартум. Другие, сошедшие с прибывшего утром парохода, заезжали в отель, сопровождаемые толпой слуг, тащивших их поклажу. Портье встретил друзей любезной улыбкой:
— Если вам нужны комнаты, господин Видаль-Пеликорн, — у нас их сколько угодно. Из-за непогоды на Атлантике появилось много отказов от брони для американцев.
— Спасибо, Гаррет, пока комнаты не нужны. Мы с князем Морозини хотели только повидаться с принцессой Шакияр: нам известно, что она находится в отеле.
— Да, она здесь. Но еще не спускалась. Я попрошу ее вас принять, — предложил он, снимая трубку внутреннего телефона. После краткого диалога с принцессой он сказал им: — Апартаменты номер три.
Не дожидаясь лифта, друзья бегом бросились по великолепной лестнице наверх. Стоило Альдо постучать, как горничная тут же открыла им дверь третьего номера и провела в гостиную, обустроенную в викторианском стиле. В широко распахнутые окна влетали уличные звуки. Горничная закрыла за собой дверь, предварительно объявив им, что ее высочество скоро будет.
Шакияр не заставила себя ждать: она появилась
в платье с разноцветными ирисами и мантильей той же расцветки в руке. Увидев, что пришли двое, а не один, она приподняла божественную бровь:
— Мне доложили о князе Морозини, но не о...
— Господин Видаль-Пеликорн, член Академии, египтолог, — представил Альдо. — Он пришел со мной только потому, что в некоторых обстоятельствах мы всегда действуем вместе. Простите за такой ранний визит, мадам, но нас извиняет то, что и самих нас наряд полиции поднял с постелей еще раньше.
— Что? К вам приходила полиция? — В тоне принцессы очевидно слышалось удовлетворение.
— Не к нам, но в дом лица, хорошо известного в Асуане и не только в нем, к господину Анри Лассалю. Там еще ночью все было перевернуто вверх дном людьми, которые ударили меня, лишив сознания.
— Ах вот как? Сочувствую... но чем же я могу вам помочь?
— Вы можете сделать гораздо больше, чем готовы высказать, — ответил дерзостью на дерзость Альдо. — Злоумышленники являлись, чтобы найти какую-то совершенно неизвестную мне вещь, а заодно подбросили вот это!
В руке его появилась нитка с семью жемчужинами:
— Эта вещь, вне всякого сомнения, принадлежит вам лично, поскольку именно вы немедленно обратились в полицию.
— Так и было! И эти умники отдали вам ее? Вот молодцы!
— Точнее, они предоставили мне удовольствие вам ее вернуть.
— Удовольствие?
— Вы же понимаете, что в моих руках подделка... и вам это отлично известно. На большую дорогу не выходят, даже если эта дорога проходит вдоль великолепного Нила, имея в кармане предмет исторической ценности. Предполагаю, что жемчуга Саладина, настоящие жемчуга, лежат в этот час преспокойно у вас в шкатулке в каирской резиденции, а эти были предназначены только лишь для того, чтобы загнать меня в ловушку...
— Ну и наглость! А ведь вы должны были сидеть в тюрьме...
— А я вот думаю, что там как раз место для вас! Обрисую вам ситуацию: вы вытащили меня в Каир для того, чтобы продать лично мне или поручить продать в Европе или в Америке национальное сокровище, которое вам принесли в дар в момент любовного затмения. Одновременно вы мне поведали, что следует во что бы то ни стало избежать того, чтобы ваш бывший супруг король Фуад об этом узнал. И даже сообщили, что с этой целью приказали изготовить очень приличную копию.
В их условиях я отказываюсь от сделки, как отказался бы любой из моих коллег, но вы меня просите подумать, давая понять, что вы сами, возможно, достанете необходимые разрешения. Теперь, размышляя о последовавших событиях, я понимаю, что если бы остался в Каире, как вы меня просили, то настоящие жемчуга нашлись бы в моем номере в «Шепардсе». Но только я покинул отель, как уже на следующее утро вам пришлось искать другой предлог, чтобы упечь меня за решетку.
Он осекся, борясь с внезапным желанием дать ей пощечину. Принцесса откровенно зевала, небрежно прикрыв рукой рот, и даже бросила ему:
— Вы утомили меня, милый мой. А у меня есть более важные дела...
— Возможно, но они подождут, если вы не хотите, чтобы это дело обернулось против вас. Так что продолжаю! Когда я уехал из Каира, вы послали своих людей следить за мной. И, как только мы прибыли в Асуан, вы стали претворять в жизнь свой хитрый план с той только разницей, что настоящее колье, которое просто так любому соглядатаю не доверишь — не ровен час, сбежит вместе с ним, — так вот, настоящее вы заменили поддельным. И вообще я думаю, что у вас их несколько, поддельных...