и сосредоточиться на делах, которые нам по зубам.
В чем же состоит эта твоя идея, Лев Викторович? Где ты был счастлив?
Набираю в текстовом редакторе три фразы, которые явно что-то значили для покойного.
«Мы путешествуем во времени».
«Прошлое становится все важнее».
«Человек умирает, а идея его живет».
Распечатываю, разрезаю листок, чтобы каждая фраза оказалась на отдельном фрагменте. Верчу так и эдак, меняю местами — но смысла не добавляется.
— Саша, тут акты подписать надо…
Вздрагиваю — задумался и не заметил, как вошла Нина Львовна с пачкой документов. Как же хорошо, что благодаря ей и Кате бумажки эти бесконечные мне приходится только подписывать. Хотя уже одно это, признаться, утомляет…
— Ой, а что это ты, Саша, древние песни переводишь?
— Что?
— Ну, это же из «Happy nation» у тебя текст? Ace of Base?
— Нина Львовна, дорогая, пожалуйста, не уходите, подождите минутку…
Быстро ввожу название в поисковик — действительно, в этой песне есть три строки, которые примерно так переводятся.
— Нина Львовна, о чем эта песня? Какой у нее смысл?
— Кто же знает, Сашенька… Тогда даже эстрадная музыка имела смысл, не как теперь — «люби меня, как я тебя, горит мой Дар словно пожар». А песня эта так популярна была, помню, сама подругам ее на двухкассетнике переписывала… Мне когда-то очень хотелось понять ее значение, я даже английский для этого учить начала — по-настоящему, а не для зачета. Что-то там о счастливой стране, где все понимают друг друга и мечтают об идеальном человеке. Ради народа, ради добра, ради братства всех людей. Многие думали, это про СССР, хотя под эту музыку он и распадался. Песню все равно толком не поняла, зато потом в международную компанию устроилась, они как раз открываться стали.
— А название группы что значит?
— Этого уже не помню. А раньше они назывались по-другому — «Проспект Калинина».
— Где это — проспект Калинина?
— Эх, молодежь… В Москве. Теперь — Новый Арбат. Саша, так ты акты подпишешь или мне до утра ждать?
— Да-да, извините, задумался… Спасибо вам, Нина Львовна.
Проверяю — правда, шведские красавчики когда-то назвали свою группу именем главной улицы Советского союза — той, чью фотографию Лев держал над рабочим столом. На эту улицу приехал молодой провинциальный студент, и буквы СССР сияли, будто бы зажжены на века — хотя были всего-то невыключенным светом в кабинетах какой-то бюрократической конторы. Но юный тогда Лев верил, что будет жить в счастливой стране, где все для народа, общего блага и братства всех людей. И сокровища свои он оставил тому, кто об этом догадается. Тому, кто его поймет.
Тянусь к мессенджеру, чтобы написать заказчице. Пароль нельзя пересылать через интернет, лучше мне к ней приехать и все рассказать, а там уже ей решать, рисковать ли — попытка единственная и последняя. Время позднее, но, думаю, заказчица откладывать не станет…
Рука замирает у кнопки «отправить сообщение». Собственно говоря — зачем? Покойный ведь не завещал биткоины никому из родни. Он оставил их любому, кто разгадает его ребус. Вот я и разгадал. Почему я должен отдавать свой приз?
Правда, есть еще профессиональная этика в отношении клиента… Но кто мне эта посторонняя, не особо симпатичная даже тетка? К чему такие деньжищи унылой библиотекарше? А вот мне очень даже пригодились бы. Десять биткоинов… таких возможностей у меня не было никогда. Это же выход на совершенно другой уровень и жизни, и бизнеса. И чего тут такого? Мы ведь давно уже не живем в счастливой стране, где все мечтают об идеальном человеке и прочей прекраснодушный ерунде. Да и та страна не была такой на самом деле. Как там говорил бандит Рязанцев — «правда всегда одна, Саня: сильный жрет слабых».
Сколько всего я смогу на эти деньги купить… кроме, пожалуй, одного — уважения к себе. Как Федор и другие, будущие дети смогут меня уважать, если я не смогу уважать себя сам? И Оля… для нее счастье не в деньгах, она не поймет, придется всю жизнь ей врать. Или расстаться с ней и искать другую женщину, для которой имеют значение только деньги. Нужна ли мне такая женщина, такая жизнь, такой я сам?
Час спустя сижу в гостиной у заказчицы.
— Ну, я не зна-аю… — тянет она. — А если это не то?
— Полагаю, мы проделали разумный объем работы и можем предложить вам ее результат. Использовать его или нет — решаете вы. Это ваши деньги и ваше дело.
— А как вводить?
— Как название музыкальной группы. Пробелы запрещены, потому тут нижнее подчеркивание. Вариант один. Знаете, я, пожалуй, выйду на кухню, не буду у вас за плечом стоять. Это ваше решение.
Минуту спустя заказчица сообщает, что пароль подошел. Вид у нее ошарашенный — она в одну минуту получила на порядок больше денег, чем заработала за всю трудовую биографию. Справится ли она с этим? Не мое дело.
Оставляю номер, на который надо перевести наш гонорар, и прощаюсь.
С лестничной клетки звоню Оле:
— Знаю, что поздно, но ты не против, если я сейчас приеду?
— Конечно, — слышу улыбку в ее голосе. — Приезжай, как раз мясо в духовку поставила. Ужасно по тебе соскучилась.
— Мы ведь позавчера виделись.
— Знаю, все равно соскучилась.
— Я тоже. Скоро буду.
Оля знает, что я — тот мужчина, которому она может доверять.
Потому что я сам о себе это знаю.
Глава 8
Ловцы снов. Часть 1
Октябрь 2029 года
Сияющий хурул — самое яркое пятно в этом пыльном, затерянном в степях городе. Я прилетел вечерним рейсом и уже по пути из аэропорта в тряских стареньких «Жигулях» — таким здесь оказалось такси класса «комфорт»— успел устать от унылых бурых пространств за грязным окном. Самая приличная гостиница города располагалась в пятиэтажной хрущобе, я долго шел к своему номеру по извилистой кишке коридора. Утром не удалось найти ни одной работающей кофейни, пришлось завтракать в кондовой столовке с раздачей — здесь, однако, готовили вполне съедобные местные пельмени со смешным названием «берики». От подсоленного чая с молоком я отказался, взял обычный заварочный пакетик. Потом попетлял немного между панельными домами и вышел наконец к цели своего путешествия — главному буддийскому храму страны.
Я решил приехать сюда лично, потому что поиски свободных от