— Что вы делаете? — хрипло спросил мужчина.
— Спасаюсь от жажды! А вы?!
— Сторожу, чтоб не добили мое ускользающее счастье.
— Вы опять начинаете!?
— Нет, это вы никак не успокоитесь и не примете тот факт, что вы моя. Всё. Точка.
Сил не было спорить с этим упрямцем. Мне и так плохо. Не до его убеждений.
— Лорд сторож, дайте мне воды и перестаньте меня так сжимать, что дышать тяжело.
— Да, сейчас, — герцог поднялся, налил в стакан воды и добавил туда порошок, все размешал и поднес к моим губам, придерживая меня под спину.
Хотелось бы гордо сделать всё самой, но руки плохо слушались и тряслись, похоже, жар усиливается. Вдруг, ни с того ни с сего, захотелось расплакаться.
Я чувствовала, как глаза наполняются слезами. Они скапливались в уголках глаз.
Мужчина опять вернулся на другую сторону кровати и лег, прижав к себе.
Пару минут мы лежали в тишине. Почему он молчал, я не знаю, а вот я молчала потому, что по голосу станет понятно, что я реву.
Вдруг, рука его дрогнула.
— Франциска, вы что плачете?
— Нет, — всхлипнула я, — просто насморк.
— И слизь у вас из глаз течет, а не из носа, как у других людей?
— Что вы прицепились к моей слизи? Откуда хочет от туда и течет!
— Я ни на что не намекаю, конечно, вы её хозяйка, сами распределяете имеющиеся ресурсы.
Представив эту картину, я стала смеяться, потом опять плакать, а потом не знаю. Кажется, так выглядит истерика.
Герцог гладил меня по спине. Я потихоньку затихла. Стало стыдно. Вот что я тут такое устроила? Рубашку ему надо стирать однозначно.
Я робко подняла взгляд на мужчину. Он вовсе не выглядел рассерженным, скорее растерянным.
— Я извиняюсь, — шмыгнула я носом.
— Не надо, мне и так стыдно. Это ведь я не доглядел и вас похитили.
И я просто счастлив, что вы смогли отбиться от этого сумасшедшего.
— Никто не виноват. Хитрый он. Явно местный. Все знал и рассчитал. Только зачем ему я?
— Давай, мы это позже обсудим, ты больна, тебе отдохнуть надо.
— Мне надо до ванны добраться и вымыться. Я вся грязная и сопливая. Как вы только меня терпите?
— Франни, я боялся, единственное, что смогу обнять после исчезновения в темном портале — это твой труп. Так что теперь мне всё равно, как ты выглядишь. Радуюсь, что живая.
— Да, ты довольствуешься малым.
— Мне кажется, до тебя никогда самостоятельно не дойдёт, что я давно в тебя влюбился, из-за этого боюсь и ревную тебя. А в этом сумасшедшем доме, я никак не могу объясниться с тобой. Поухаживать тоже не выходит. Я же вечно на службе империи!
Мой больной мозг медленно соображал. Он сейчас мне в любви признался? Я тихонько щипнула себя за руку. Нет, не сплю.
— А по тебе и не догадаешься, — всё, что вымолвила я.
— Я старался. Не хотелось на тебя давить, да и смотрины эти достали. Жду не дождусь, когда они закончатся.
— Не давить? Да ты через день на меня, то шипел, то ругался.
— Но ты же себя не бережешь!
— Я берегу, — опять заплакала я. Да что со мной!?
— Всё, хватит разговаривать. У тебя жар и повышенная плаксивость. Ты тут пока неделю будешь отлеживаться, привыкай к мысли о нашей свадьбе. Платье там придумывай, торт. Мне надоело, что все идиоты в этом замке с тобой могут общаться, а я только мечтать. Утром я пойду к Императору просить твоей руки!
— Э, а это не очень поспешно ли? Мой ответ на вопрос, который ты забыл задать, тебя совсем не волнует?
— Знаю я твой ответ. Для меня всегда «нет», поэтому спрошу у Императора.
— Ну и ладно, — обиделась я.
— Ты обиделась?
— Нет.
— А говоришь так, будто обиделась.
— Вам показалось.
— Можешь на «ты» ко мне обращаться, мы почти помолвлены.
— Мы мало знакомы.
— Так и не познакомимся ближе, если ты будешь так ко мне относиться.
— Мне не нравится твоё имя. Оно ужасно. Я никогда так не соглашусь назвать своего ребенка.
— Ты планируешь наших совместных детей? Ты вселяешь в меня радужные надежды, — коварно улыбнулся герцог и чмокнул меня в нос.
Я впервые видела его таким. Моё бедное сердечко трепыхнулось в груди. А ледышка то тает! Надо отойти от него.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Мне все же надо в ванну.
— Я тебе помогу.
— Нет, я же не могу при тебе раздеваться.
— Ты на ногах даже стоять не можешь, не то, что раздеваться!
— И что ты предлагаешь?
— Я отнесу тебя в ванну. Наберу воды. Помогу снять платье. И зайти в воду.
— А со мной поплавать не хочешь? — съязвила я.
— Это предложение я сохраню до следующего раза, так как за себя не ручаюсь, а ты еле живая.
— Нет.
— Хорошо иди, — герцог закинул руки за голову.
Что-то он подозрительно быстро сдался.
Я подвинулась к краю кровати, спустила ноги на пол, и поняла, что встать банально не могу, даже сидеть было тяжело, а бок болел.
— Передумала?
— Нет, но ты прав, я не дойду.
— Помогать? Или служанок утром дождемся?
— Помогай, я не хочу, чтоб все узнали, что на меня напали, да ещё и ранили.
Герцог на меня странно посмотрел, но ничего не сказал. Он поднялся, взял меня на руки как ребенка и понес к двери.
Внутри он положил меня на пол.
— Полежи я воду наберу. Ты слаба до ужаса.
Я услышала, как полилась струя, и комната стала наполняться паром. Затем, в воздухе разлился аромат роз. Он и пенку добавил? В этот момент я его почти люблю.
Затем герцог обернулся ко мне.
И тут меня посетила светлая мысль, что если он меня разденет, я же голая останусь.
— Так, Франни, ты себе лишнего не фантазируй. Я уже по твоему лицу вижу мысли, которые до тебя добрались. Голых женщин я видел. А вот, умирающих, ты первая. Так что не трясись. Любовные игры оставим до другого раза, когда цвет твоей кожи перестанет гармонировать с цветом плитки. Считай меня целителем, если тебе так легче. Или глаза закрой и меня не будет видно.
По цвету лица, я была по ощущением со свеклу. Зачем я к нему пристала с купанием! Сама дура. Теперь гордость не позволяет сказать, что я стесняюсь.
Короче, глаза я закрыла, а то сил нет смотреть на герцога. Возится со мной как с грудничком.
Руки герцога прошлись по моей спине и найдя остатки застежки просто разорвали её.
— Я извиняюсь, но тут нечего спасать, — сказал он.
Та же участь постигла низ платья. Чулки он снимал так медленно, что мне казалось — это никогда не закончится, так как кончики пальцев мягко скользили по ноге, сначала по одной, затем по другой.
На мне остались только кружевные шортики. Все держите меня.
— Я не смотрю, — не напрягайся так. — Работаю почти на ощупь.
В это время пальцы ловко развязали узелок и я уже без всего.
Я успела только вздохнуть, решая, что можно сказать в такой ситуации, но меня уже ловко усадили в ванну.
Пена укрыла меня до самого подбородка. Какое облегчение.
— Ты сиди тихо а я тебе голову помогу вымыть. Держать руки над ней ты не сможешь. Шрам будет сильно тянуть.
— Шрам? — спросила я. — У меня остался шрам? Большой?
— Успокойся. Пока есть. Целитель не знает, сможет ли убрать его полностью, он же нанесен черным клинком. Но он не огромный и не страшный.
Рассказывая все это, мужчина нанес мне бальзам на голову и втирал мягкими круговыми движениями. Как же приятно и тепло. Я прям задремывать начала.
Затем тоненькой струйкой промывал мои косы. Я всё так же глаза не открывала. Затем стало еще интересней. Вальдемар налил бальзам на мочалку и начал намыливать меня от кончиков пальцев до самого подбородка. Я не знала, как к этому относиться, но мне всё нравилось, ничего не беспокоило и не тревожило.
Даже лицо мне умыл мягкими движениями и крем нанес. Какой комфорт. За мной даже Соня так не ухаживала.
Затем меня выудили из ванны и положили на полотенце лицом вниз.
— Полежи немного. Я выпросил у военного целителя очень редкий и дорогой состав для восстановления. Его надо втирать в кожу. Сама ты не натрешься, брата о таком не попросишь, а служанка человек, ей его трогать нельзя.