…Выслушав ответ Такацуны, господин Кадзихара от души чертыхается: "Надо было и мне не зевать", лицом светлеет и, всё ещё посмеиваясь, уезжает.
А что сказал Такацуна? Да очень просто:
"Украл".
7. Нас бросала молодость в сабельный поход
Получив коня, Такацуна Сасаки на радостях даёт Ёритомо обещание первым форсировать речку Удзи – либо лечь костьми на ней.
А как раз таяние снегов, речка широкая, бурная, водичка ледяная. Тайра с того берега постреливают, опять-таки. Но всё это не беда – так, мелкие неудобства.
А настоящая проблема – господин Кадзихара, на чистом самолюбии выжавший из своей лошади всё, что можно и опережающий Такацуну с его хвалённым жеребцом метров на шесть.
Такацуна привстаёт в стременах и орёт:
– Господин Кадзихара! А у вас подпруга ослабла.
…Стоять по пояс в ледяной воде, пытаться нащупать где-то там мокрую подпругу, наблюдая круп лошади конкурента, только что обдавшего тебя брызгами – удовольствие ещё то. Кадзихара пытается ответить симметрично, но поскольку хитроумие – не его сильная сторона, в голову приходит только чистая правда: "Берегись – на дне реки протянуты сети".
Предупреждён – значит вооружён. На скаку разрубая сети, Сасаки форсирует реку первым.
Встаёт в позу победителя и оповещает окрестности: "Я, Такацуна Сасаки, четвертый сын Хидэёси Сасаки, потомка в девятом колене императора Уды, первым переправился через Удзи!".
…Тем временем в реку входят рядовые.
Там уже не до шуток и состязаний, всё всерьёз.
И вот идёт самурай Хатакэяма, лошадь под ним убило, вымотался, как собака, а на том берегу ещё мечом махать. И видит он, что юный Сигэтика Огуси тоже без коня и уже совсем плох, пузыри пускает. А поскольку, он, Хатакэяма в своё время самолично надевал отроку шапку совершеннолетия (крёстный, типа), то чувствует себя в некоторой степени за него ответственным.
Так что берёт он отрока за шкирку и вышвыривает на берег.
Отрок приземляется на суше, оценивает диспозицию, тоже встаёт в гордую позу и оповещает окрестности – ломающимся голосом: "Я, Сигэтика Огуси, житель земли Мусаси, первым преодолел реку Удзи в пешем строю!".
Летописец особо отмечает долгий громкий хохот по обе стороны реки.
8. Два брата или Одиссея Куро Ёсицунэ
Война заставляет государство выдвигать сверхэффективных военных лидеров, давать им почти неограниченную власть и терпеть все их выходки. Но рано или поздно война кончается и политическому руководству приходится запихивать выпущенных им джинов обратно по бутылкам.
Конец преамбулы.
Когда молодой Куро Ёсицунэ малым отрядом прибывает к Ёритомо, тот произносит речь в том смысле, что "Большое дело начинаем – да доверять некому. Ты брат мой, вместе мы сила".
Теперь война кончается. Ёсицунэ – живая легенда. За ним – Действующая армия, и командующего она боготворит. Кто такой Ёритомо – армия не знает и знать не хочет, что его начинает сильно беспокоить. Мутят воду и враги Ёсицунэ – того же спора о рулях не забышие.
Ёритомо мудро решает, что дыма без огня не бывает, а посему Ёсицунэ предписывается армию оставить и следовать в своё Берёзово.
Сидит он там в окружении близжайших вассалов и пишет брату жалостные письма в стиле Михаила Николаевича Тухачевского: "Я ни в чем не повинен, но меня осыпают упреками, и я лишь плачу кровавыми слезами. И если мне суждено умереть, я умру с чувством глубокой любви к нашей стране, к нашей партии и к великому…"
Однако же и тронуть всенародно любимого полководца да ещё и своего брата, как-то неудобно.
Посему вызывает он к себе некого монаха. Монах возвращается среди ночи, поднимает свою банду, мол, собираемся и едем, провинции делить. Банда начинает сонно интересоваться, что делать-то надо? Атаман и объясняет, мол хорошие люди попросили встретить Ёсицунэ и быстренько убить. По дороге банда, преисполнившись своей исторической миссии, стремится поделиться ею с каждым встречным: "Слышь, земляк, мы тут брата сёгуна идём убивать, только ты никому".
Неудивительно, что ночной налёт на резиденцию Ёсицунэ, проваливается, монаха захватывают в плен, судят и приговаривают с немедленным исполнением.
Ёритомо рвёт на груди кимоно, мол, ПОСЛА УБИЛИ! И уже на законных основаниях объявляет облаву на брата.
Ёсицунэ пробирается в родные провинции, теряя вассалов и их лояльность. На дорогах заставы, чтобы их миновать, требуется масса изворотливости и находчивости. Последнюю заставу он проходит под видом мальчишки-послушника, которого терроризирует старший монах. И аккурат натыкается на руководителя облавой. Типа, кранты. Руководитель долго смотрит из седла на бывшего главнокомандующего, спешивается, отвешивает глубокий поклон, выдавливает что-то вроде "Сожалею видеть вас в таком виде", прыгает в седло и исчезает.
Ёсицунэ благополучно добирается до верной ему провинции, где и селится у её правителя.
Через некоторое время правитель чувствует недомогание, вызывает сыновей и излагает им последнюю волю.
– Когда я умру, пришлют посла с приказом убить Ёсицунэ. В награду предложат три провинции.
Не повинуйтесь. Нам не нужны чужие провинции. Послу скажите, что повеление выполнить невозможно.
Будет настаивать или явится снова – отрубите ему голову. Срубите головы двум или трем – больше посылать не будут. А если пришлют ещё одного – укрепляйте заставы. С вами лучший полководец Гражданской, отобьётесь, сынки.
К сожалению, на детях природа отдыхает – при словах "три провинции" к Ёсицунэ подсылают убийц. А потом шлют отчёт Ёритомо.
Тот рвёт ещё одно кимоно: они убили моего брата! БРАТА УБИЛИ!
После чего в провинцию отправляется вразумляющая армия. С приказом – пленных не брать.
9.Герои не умирают
…На самом деле Ёсицунэ не погиб в Осю. В Японии ещё долго верили, что ему удалось обмануть курносую и на этот раз. Рассказывали, что он смог уйти за море, сменить имя, собрать могучее войско среди чужого народа. Одержать ещё много побед и умереть глубоким стариком, в окружении сыновей и могучих воинов.
А звали его теперь – Чингиз-хан.
Блог Сёй Сёнагон
Жанр блога берёт начало где-то в Японии XI века.
Всё начинается с того, что при дворе образуется здоровенная пачка чистой бумаги. Вообще-то заготавливают её для переписывания исторической хроники, но выходит накладка: к моменту поставки хроника уже опубликована.
Императрица в недоумении – выкинуть жалко, использовать по назначению – жёстко.
Тут как раз оказывается рядом фрейлина Сей-Сёнагон и предлагает свои услуги – на условиях самовывоза. И оказывается в результате обладательницей целой кучи бумаги – всё равно, как сейчас получить на халяву компьютер с подключённым Интернетом.
Начинает писать. Жанр – классический блог – дневниковые записи, сплетни, стихи, размышления, флэшмобы ("Назовите пять вещей, которые неприятно слушать", "Назовите пять вещей, утративших цену"). Разве что тестов не делает.
Пишет Сей-Сёнагон "под замок", и продолжается всё это довольно долго – пока бумага не кончается.
Тут ещё заглядывает к ней с ночёвкой френд и обнаруживает под циновкой что-то объёмное и жёсткое.
Вытаскивает лист. Читает.
Нет, вы не подумайте, то, что мужчины в хейанской Японии писали исключительно серьёзную литературу отнюдь не говорит, что у них был плохой литературный вкус. Скорее наоборот.
Рукопись френд заматывает, и отдаёт на пиратское копирование.
Так что Сей-Сёнагон мгновенно оказывается "в десятке".