Читать интересную книгу Наука о социальной политике: методология, теория, проблемы российской практики. Том II. Становление науки о социальной политике - Борис Ракитский

Управленческая модель буржуазной диктатуры отличается тем, что государство откровенно служит по преимуществу интересам собственников и предпринимателей, а трудящиеся массы удерживает в положении, которое для них неприемлемо, является насильно навязанным. В обществе нет ситуации компромисса, а есть ситуация сдерживания и подавленности. Законы появляются (в отличие от тоталитаризма), но они не воспринимаются массой как справедливые. Механизм действия законов налаживается, но правопорядок даёт сбои в интересах буржуазии. Имеет место сильный идеологический пресс, апология частной собственности, насаждение религии с расчетом отвлечь трудящихся от недовольства и борьбы за свои интересы. Культивируются ценности времён первоначального накопления капитала, глубокие гуманистические ценности предаются забвению или выхолащиваются до поверхностной модной трескотни. Сила, власть, богатство, удача, ловкий ход высоко ценятся. Прагматизм становится главной философией сильных, слабым рекомендуется мечта об успехах, а для утешения – религия. Национализм и имперская идеология приобретают особую остроту и распространяются при активной поддержке властей.

Типы (модели) социальной защищённости

Выстроим логику развития системы социальной защищённости. Каждый из возможных вариантов её будущего состояния базируется на соответствующем варианте (сценарии) развития системы управления. Дадим принципиальное описание моделей социальной защищенности, соответствующих каждому из вариантов системы управления. В жизни, разумеется, не будет наблюдаться такой степени соответствия, да и сами варианты системы управления не сложатся в рафинированном виде. Описываемые модели отражают логику развития, то есть его глубинные основания.

Модель социальной защищенности при тоталитарном режиме

Сама постановка вопроса, о социальной защищённости в тоталитарном обществе носит не безоговорочный характер. По меркам демократии, по меркам гуманизма тоталитаризм лишает человека и любую социальную общность главных компонентов социальной защищённости. Он отнимает у них такие свойства социального положения, как свобода, гражданские свободы, гражданские права, гарантии прав и свобод. Он посягает даже на право жить, не говоря уже о праве защищаться. Произвол – абсолютный закон тоталитаризма (фашизма). По меркам гуманизма и демократии, произвол и такая ценность, как социальная защищённость, в принципе не совместимы.

Тем не менее, тоталитарное общество тоже общество, хотя и развивается оно не в русле гуманизма. И в этом обществе, в этой исторической реальности есть проблема устойчивости социального положения. Вот эту-то проблему и можно рассмотреть как проблему социальной защищённости при тоталитарном режиме.

Первое, что надо отметить как принципиально важное, – кастовый характер социальной структуры тоталитарного общества. Кастовость предполагает чёткую иерархию и привязанность социального положения каждой касты к её функции в режиме. Произвол царит в распределении людей по кастам, в пресечении или затруднении несанкционированной социальной мобильности (то есть не разрешённом сверху перемещении из касты в касту). Но сама кастовая иерархия устанавливается как самовоспроизводящаяся система (что мы и видим в течение десятилетий после кончины её первоначальных создателей).

Отсюда своеобразное сочетание, с одной стороны, полной неустойчивости социального положения человека или общности, подвластности произволу, а с другой – устойчивости положения касты и принадлежности человека или социальной общности к касте. К примеру, человека могут повысить или понизить, возвысить или унизить совершенно для него неожиданно и без его желания или согласия, без объяснения даже причин. Но пока он приписан к данной касте (категории), он располагает тем же самым, что и все в этой касте (категории). Народ могут «записать» союзным или автономным, народом или народностью, могут вдруг депортировать или устроить геноцид, но пока он автономный, у него положение как у всех автономных, а если он союзный, то как у всех союзных. Такая вот своеобразная помесь устойчивости и неустойчивости положения, которую можно назвать полным произволом, а можно социальной защищённостью, адекватной тоталитаризму.

Фундаментальной категорией (базовым отношением) социальной защищённости тоталитарного типа является поддержка. Поддержка есть признание функциональной полезности человека или социальной группы (категории, касты) для тоталитарного режима и обеспечение объекту поддержки[22] условий существования (а в нужных случаях и условий развития), соответствующих его кастовой предназначенности. Поддержка со стороны вышестоящего предполагает преданность ему (а через него – режиму в целом) со стороны нижестоящего, поддерживаемого. Отношения социальной защищённости в тоталитарном обществе, таким образом, суть отношения поддержки и преданности. Все, что не вписывается в эту гармонию отношений, не просто отчуждается от общества, а так или иначе репрессируется.

«Поддерживаемому» (входящему в ту или иную касту, категорию) обеспечиваются устойчивые экономические условия существования в форме так называемого положенного. Каждой касте (категории) положено свое, а принадлежащим к одной касте положено поровну. Между кастами есть различия, дифференциация в материальном положении. Людям эти различия кажутся очень существенными (например, одним дают дачу или машину, льготное питание или бесплатную путёвку, а другим не положено). На самом деле эти различия существуют в рамках низкого, часто нищенского уровня жизни. Главный экономический закон тоталитаризма – максимизация степени эксплуатации населения в первую очередь путём интенсификации труда и минимизации необходимого продукта. К потреблению населения тоталитарный режим относится как скряга-меркантилист к издержкам.

При всём том пусть низкий, но привычный для касты уровень положенного твердо защищён. Одним из самых важных принципов социальной защищённости в тоталитарном обществе является принцип – «однажды положенное не отнимается». На этом зиждется так называемая уверенность в завтрашнем дне. Каждый знает и может убедиться, что при преданности режиму положенные условия существования имеют свой закон движения: они поступательно увеличиваются. «Сегодня лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня». При этом и вчера, и сегодня, и завтра на весьма низком, зачастую нищенском уровне[23].

Положенное охватывает, разумеется, не только доходы, но весь круг социальных благ и условий существования и развития, в том числе и жилищные условия, и условия труда, и условия трудовой мобильности, и условия территориальной мобильности, и т. п., и т. д. Это универсальный принцип.

По-своему защищает тоталитаризм и условия развития, продвижения в обществе, улучшения общественного положения. Под контролем сверху происходит перемещение из касты в касту, из категории в категорию. Всё состояние рядового члена общества не в имуществе, а в должности, в его месте в иерархии, в принадлежности к той или иной касте. Это то, чего человек достиг, а в соответствии с достигнутым местом в иерархии ему и положено.

Дифференциация положенного в соответствии с достигнутым местом в кастовой структуре, с заслугами перед тоталитарным режимом осуществляется в форме системы льгот и привилегий. Льгота и привилегия свойственны не только высшим кастам. Это универсальная форма. Её универсальность порождает подчас диковинные явления. Компенсация или простая социальная помощь воспринимаются населением в ряду льгот и привилегий, а потому болезнь, инвалидность нередко выставляются людьми как заслуга. Козыряют друг перед другом больным ребёнком, вредными условиями труда, считают подвигом проживание долгие годы на Севере и т. п.

Командно-карательная система управления, конечно же, антигуманна. Она формирует для преданных ей систему социальной защищённости, которая воспитывает действительно новую породу человека, согласного на бесчеловечность. Ж.-П. Сартр полвека назад выразил кредо сопротивления фашизму словами: «Можно убить, но нельзя отнять свободу». На много веков раньше рабы породили религию как форму сопротивления рабству. Но ведь были и сознательные рабы, считавшие рабство справедливым. Были крепостные, которым не нравилась отмена крепостного права. Есть пролетарии – защитники капиталистической эксплуатации. Тоталитаризм тоже порождает своих сознательных защитников и притом не только из командно-карательных слоёв. Казалось бы, противоестественное дело. Но это тем не менее факт. К счастью, большинство всё же способно возродиться, воспринять ценности гуманизма.