Читать интересную книгу Физрук-5: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Все, зафиксировал в памяти. Теперь надо приступать к занятию, а то парни уже хмыкают и плечами пожимают. Странный сегодня какой-то Сан Сеич! Ладно. Хватит скалиться, на разминку стана-авись! Пошли, пошли, работайте ножками, ручками, наклоны, приседания, упали, отжались! Молодцы! Теперь отрабатываем, закрепляем то, чему научились раньше!.. Рыцари должны быть крепки телом и сильны духом, и уметь постоять за себя и других. Вам придется делать это часто, особенно — если вы станете такими, какими я вас хочу видеть.

По окончанию занятий я развез парней по домам (тех, кто далеко живет), сказав, что в субботу, после уроков, у меня в квартире сбор. Они, само собой, обрадовались. Решили, что опять кино про Брюса Ли буду показывать. Ну и покажу, с разбором. Пусть учатся смотреть с открытыми глазами, причем — не только фильмы. Однако к субботе мне надо подготовиться. Я должен четко понимать, о чем и как буду с ними говорить. От первого разговора многое будет зависеть. Если они меня не поймут — вся затея пойдет прахом.

А чтобы подготовиться, нужно поговорить с умными людьми. Не раскрывая своего замысла полностью. Ну и посетить библиотеку, хотя бы школьную. Попросить Ирину подобрать литературу. А насчет рыцарей потолковать с Петром Николаевичем. Он же историк. Пусть расскажет, что и как там у них было устроено. Может, какие-нибудь ритуалы, не знаю, традиции. Понятно, что передирать полностью нельзя. Это же не кино и не игра. Должно быть ближе к жизни. К — нашей, простой, советской. И в то же время — выше, увлекательнее, загадочней.

Увлеченный всеми этими размышлениями, я даже забыл, что у меня живет Наташа и очень удивился, когда увидел в квартире свет и ощутил аромат свежеприготовленного кофе. Не, все-таки иногда здорово возвращаться в домашний уют, а не в холостяцкую берлогу, где все валяется там, где впопыхах бросил утром. Медсестричка меня тут же спровадила в ванную, а когда я вышел из нее чистый, распаренный, усадила за стол, выставила кофе и разные сласти. Я даже не помню, покупал ли такие? Если она свои тратит — это надо пресечь.

— Тебе когда на работу? — спросил я.

— А что, я тебе уже надоела?

— Не говори глупости.

— Ладно… В воскресенье…

— Тогда в субботу поможешь мне?

— С чем?

— Гостей принять.

— Конечно, помогу!

— Только учти, гостей будет много, они очень шумные и непоседливые. И голодные.

— Твои ученики?

— Верно.

— Задание поняла. Нужно только продуктов купить.

— Вот мы с тобой этим завтра и послезавтра займемся, — сказал я. — А заодно и тебе что-нибудь купим.

— Мне?

— Да. Все, что понравится.

— Щедро!

— Да разве это щедрость! — отмахнулся я.

— Ну а как же, — сказала Наташа. — Если ты замуж меня не зовешь, значит, для кого-то другого приданное покупаешь.

— Приданное… Сейчас не девятнадцатый век…

— А у девки любой век короток… Вовремя замуж не выскочишь, так в девках и останешься…

— Ладно, приданное так приданное… Пошли спать!

Утром я дал медсестричке двести рублей на тот случай, если ей захочется самой по магазинам прошвырнуться и помчался на работу, обещав заехать после четырех. Мне сегодня надо было посетить семью Ильина и я решил, что не будет ничего плохого, если захвачу с собой и Наташу. В учительской я подошел к историку и сказал, что мне нужно кое о чем его порасспросить. Мы с ним уговорились поболтать на большой перемене. Подошел я и к Тигре. Правда, с ней я договорился на пятницу и уже по окончанию уроков.

На большой перемене, в столовке, подсел сначала к трудовику. Обстоятельно и подробно доложил о вчерашней встрече с Сумароковым. Майору очень понравился мой доклад. Он удовлетворенно кивал, и на физии его не было прежней хмурой усталости.

— Отлично! — резюмировал он. — Круг подозреваемых начинается вырисовываться. Было бы неплохо, если бы ты выяснил, с кем Илья Ильич общался в прошлый раз, когда ты не приехал к нему в гостиницу.

— Не к нему, а за ним, — уточнил я.

— Не важно! — отмахнулся Курбатов. — Наружки за ним не было, по твоей милости, поэтому ездил он куда в ту среду, или нет — мы не знаем.

— Что, не могли ему в номер «жучка» засунуть? — съязвил я.

— Да есть у него в апартаментах прослушка…

— И что?

— А ничего — тихо, как в могиле!

— Совсем?

— Нет, ну не совсем… Шуршит что-то, булькает, звякает, вода в ванной льется… И ни слова!

— Он что, даже баб к себе не водит?

— Не похоже.

— И в ту среду тоже — эти же звуки?

— Тоже!

— И вчера?

Витек кивнул.

— Так значит в его отсутствие кто-то другой там шуршит и булькает!

— А то бы мы без тебя не догадались.

— Вот ведь фокусник!

— Ага. Иллюзионист. Престидижитатор! Игорь Кио и оба Акопяна в одном лице.

— Ясно!.. Ладно, постараюсь выяснить.

— Да уж, постарайся.

Забрав свой недопитый компот, я пересел за стол к Трошину.

— Ну и о чем ты хотел меня расспросить? — спросил тот.

— О рыцарях.

— О рыцарях? — удивился Петр Николаевич. — А что именно?

— Ну там правила всякие, обряды посвящения…

— Хм… Вопрос слишком обширный, — пробормотал историк. — Ну что ж, слушай… История рыцарства длительная и сложная… Начинается она еще со времен падения Римской империи… Само это слово в разных языках звучит по разному — по-немецки — риттер, по-французски — шевалье, по-русски — кавалер. Иначе говоря — всадник, наездник. Первые рыцари были просто вооруженными конниками, нередко не имеющими собственности и полностью зависящими от своего сюзерена — властелина, то есть. От века к веку их положение менялось. Со временем рыцари стали владеть крупными земельными наделами — ленами или феодами. Отсюда слово «феодал». Появились обряды посвящения в рыцари и изгнания из рыцарей. Всем известный удар плоскостью лезвия по плечу — это лишь часть обряда посвящения и не всегда используемая… Чаще всего посвящаемого в рыцари опоясывали мечом и вручали ему золотые шпоры — знаки рыцарского достоинства. А вот обряд изгнания из рыцарского сословия был довольно неприятной процедурой, которая могла вообще закончиться казнью, если причина изгнания была серьезной…

— Лихо! — сказал я. — Спасибо! Понадобятся подробности, буду обращаться.

— Конечно! — кивнул Трошин. — А зачем это тебе?.. Для кино?

— Для жизни!

Пожав недоумевающему историку его мягкую, как тесто, руку, я отправился на урок. А после занятий посадил в машину Митьку Ильина и мы поехали. По дороге заскочили за Наташей. Она улыбнулась пацану, слегка обалдевшему от ее красоты, и стала рассказывать о том, что успела купить за день. Мне это не слишком интересно, но я старательно кивал и поддакивал. Девушка старалась не ради себя, а ради меня и моих гостей, так что не проявить внимания было бы свинской неблагодарностью.

А вот Митька заметно волновался. Я не очень понимал — из-за чего? Учился он неплохо. Поведение его тоже не вызывало вопросов. Даже в физкультуре подтянулся, а уж учительница пения гордилась им, словно будущим Шаляпиным. Да и в любом случае, я не собирался портить пацану жизнь. Может с родителями что-то не так? Я уже начал привыкать к тому, что семьи у моих парней очень разные и никогда заранее не угадаешь, что и кого увидишь в квартире ученика.

Дом, где живут Ильины, оказался обыкновенной пятиэтажкой. Выцветшие и местами облупленные желтые стены, балконы заваленные разным хламом. Под бетонными козырьками подъездов толпятся покуривающие подростки. Завидев меня, они прыснули в разные стороны, но я успел заметить несколько знакомых лиц. Мы втроем поднялись на второй этаж. Митька открыл дверь своим ключом, и мы оказались в тесной прихожей. Пацан зажег свет, и сразу стала заметна кричащая, хотя и чистенькая бедность.

Мы с Наташей разделись, разулись и прошли в большую комнату. И едва переступили порог, то поняли — почему нас никто не встретил. Здесь отчетливо пахло лекарствами и плохо вымытым телом. На диване под одеялом лежала очень полная женщина. Она смотрела безразличным взглядом в потолок и молчала. Я оглянулся на своего ученика. Он помотал головой, а потом подошел к женщине, наклонился и погладил ее по голове. Слабая улыбка тронула губы больной, но глаза остались равнодушно-пустыми.