Читать интересную книгу Не ведая страха. Битва за Калт - Дэн Абнетт

— Ты бредишь, ублюдок.

— Галактика меняется, Робаут. Переворачивается вверх ногами. Верх станет низом, а низ верхом. Нашего отца сбросят с трона. Он падет, и никто не соберет его заново.

— Лоргар, ты…

— Слушай меня, Робаут. Ты думаешь, будто ты такой умный. Такой мудрый. Такой информированный. Но это уже началось. Это уже происходит. Галактика встает с ног на голову. Ты умрешь, наш отец умрет, как и все остальные, поскольку все вы слишком глупы, чтобы узреть истину.

Жиллиман делает шаг к литотрансляторному видению, словно он может ударить его, сломать ему шею.

— Слушай меня, Робаут, — шипит световой призрак. — Слушай. Империум кончился. Он рушится. Он горит. Нашему отцу пришел конец. Его злобные мечты закончились. Хорус возвышается.

— Хорус?

— Хорус Луперкаль возвышается, Робаут. Ты понятия не имеешь о его способностях. Он выше всех нас. Мы встанем рядом с ним или сгинем.

— Ты дерьмо, Лоргар. Ты одурманен? Спятил? Что за безумие…

— Хорус!

— Что — Хорус?

— Он возвышается. Он приближается. Он убьет всякого, кто встанет у него на пути. Он будет править! Станет тем, кем никогда бы не смог стать Император!

— Хорус… — Жиллиман прокашливается. Он сглатывает. Он ошеломлен очевидностью сумасшествия Лоргара. — Хорус никогда не изменит. Если один из нас изменит, остальные…

— Хорус восстал против нашего безжалостного и жестокого родителя, Робаут, — произносит Лоргар. — Прими это, и умрешь с миром в сердце. Хорус Луперкаль решил свергнуть порчу Империума и покарать тирана. Это уже происходит. И Хорус не один. С ним я, верный и принесший клятву. Как и Фулгрим. Ангрон. Пертурабо. Магнус. Мортарион. Курц. Альфарий. Твоя верность — воздух и бумага, Робаут. Наша верность — кровь.

— Ты лжешь!

— А ты умираешь. Исстваан-пять пылает. Братья уже мертвы.

— Мертвы? Кто…

— Феррус Манус. Коракс. Вулкан. Все мертвы и сгинули. Зарезаны, как свиньи.

— Это все ложь!

— Взгляни на меня, Робаут. Ты же знаешь, что нет. Знаешь. Ты изучал каждого из нас. Тебе известны наши сильные и слабые стороны. Теоретически, Робаут! Теоретически! Ты знаешь, что это возможно. Знаешь, исходя из самих фактов, что такой итог вероятен.

Жиллиман отступает назад. Он открывает рот, однако слишком ошеломлен, чтобы ответить.

— Что бы ты про меня ни думал, Робаут, — говорит Лоргар, — каково бы ни было твое мнение, а я знаю, что оно наихудшее из возможных, тебе известно, что я не глуп. Я бы предал брата и напал на собранные силы Тринадцатого легиона… из-за обиды? В самом деле? В самом деле? С точки зрения практики, Робаут! Я здесь, чтобы уничтожить тебя и Ультрамарин потому, что вы единственная оставшаяся в лагере Императора сила, которая может остановить Хоруса. Вы слишком опасны, чтобы оставаться в живых, и я здесь, чтобы проследить, что вы в живых не останетесь.

Лоргар подается вперед. Свет падает на его зубы.

— Я здесь, чтобы вывести тебя из игры, Робаут.

Жиллиман делает шаг назад.

— Либо ты обезумел, либо Галактика сошла с ума, — произносит он с замечательной твердостью. — Как бы то ни было, я иду за тобой и прикончу тебя с твоими дикарями-убийцами. Экскоммуникате Трайторис. У тебя не будет возможности поразмыслить о чудовищности этого преступления.

— О, Робаут, от тебя всегда можно ожидать, что ты будешь выражаться, как огромная напыщенная задница. Иди и возьми меня. Поглядим, кто сгорит первым.

Лоргар разворачивается, чтобы выйти из освещенной области, но затем медлит.

— И последнее, что тебе нужно знать, Робаут. Тебе в самом деле не понравится то, с чем ты еще столкнешься.

— Сумасшедший, — бросает Жиллиман, отворачиваясь.

Лоргар преображается.

Голотрансляционный образ плывет, словно плавящийся жир, словно деформирующиеся кости, словно капающий воск. Улыбка рвется надвое, и из человеческой фигуры поднимается нечто. Это не человек.

Жиллиман чувствует это. Он разворачивается. Видит.

Его глаза расширяются.

Он чует это. Чувствует запах черного, словно деготь, кошмара, космический смрад варпа. Тварь растет, продолжает расти. Пустая оболочка Лоргара спадает, как змеиная кожа.

Это ужас из самых темных пустот. Блестящая черная плоть, сплетенные вены, лягушачья слизь, бусины моргающих глаз, зубы и крылья летучей мыши. Это анатомическое зверство. Тератология, сотворение монстров.

Грязный свет скрывает и окутывает его, словно бархатное одеяние. Оно — тень и дым. Его венчают четырехметровые бурые и ребристые рога тура. Оно фыркает. Урчание в животе, рычание хищника. Запах крови. Вонь кислоты. Привкус яда.

Парившие позади Лоргара существа тоже преображаются. Они становятся черными, словно жуки, блестящими, переливающимися синевой. Лишенные костей конечности и псевдоподии извиваются. Они шевелят вибриссами и пощелкивают, словно насекомые. Многочисленные лица складываются и стекаются вместе, превращаясь в жутких дипрозопов. Накладывающиеся друг на друга рты морщатся и лепечут имя Жиллимана.

Жиллиман встает тверже. Ему неведом страх.

— Я уже насмотрелся на эти шарлатанские фокусы, — произносит он. — Разорвать канал литотрансляции.

— Связь… — начинает мастер вокса. — Сэр, связь уже разорвана.

Жиллиман рывком разворачивается навстречу кошмару, твари, которая больше не является Лоргаром. Рука тянется к эфесу меча.

Существо начинает говорить. В его голосе безумие.

— Робаут, — произносит оно. — Пусть Галактика запылает.

Оно бросается вперед, челюсти разинуты, брызжет слюна.

Кровь, много сотен литров человеческой крови внезапно под давлением брызжут на стены мостика флагмана. Кристалфлексовые окна вылетают наружу метелью осколков, исчезая в космосе.

Башня линкора «Честь Макрагге» взрывается.

ПОРАЖЕНИЕ//ЦЕЛИ

В фазе открытых боевых операций, особенно оказавшись обороняющейся или контратакующей стороной, необходимо действовать с упреждением событий. Определите, какие ресурсы вам понадобятся, чтобы добиться преимущества и вынудить противника защищаться. Установите, чем из этих ресурсов обладает ваш оппонент. Заберите их у него. Не гонитесь за славой. Не ввязывайтесь в безнадежные противостояния. Не пытайтесь меряться с ним силой, если знаете, что он сильнее вас. Не тратьте времени зря. Решите, что сделает вас достаточно сильным, а затем получите это. Наиболее желанным благом всегда является способность вести войну.

Жиллиман. Примечания к Воинской кодификации, 14.2.XI

1

[отметка: 4.12.45]

Светает рано. Еще один прекрасный день в устье реки. Свет — это очень хорошо, Олл прикидывает, что у них может выйти лишний час или около того для работы. Час — это еще две порции темнотравья. День тяжкого труда ради хорошей выручки.

Руки болят от жатвы, но он хорошо выспался и пребывает в отличном настроении. Яркий солнечный свет всегда воодушевляет его.

Он встает и возносит молитву. В беленом сарайчике позади дома находится гравитационный душ. Он дергает за шнур и встает под струю. Он моется и слышит, как она поет в кухне.

Когда он вытирается, одевается и заходит в кухню, ее там нет. Он чувствует запах теплого хлеба. Дверь кухни открыта, и на плиты пола льется солнечный свет. Наверное, она отошла на секунду. Вышла за яйцами. В теплом воздухе пахнет сеном темнотравья.

Он присаживается за потертый кухонный стол.

— Пора браться за дело, Олл.

Он поднимает глаза. В дверном проеме стоит человек, солнце светит на него сзади, и Олл не видит его лица.

Но Олл Перссон знает его. Он прикасается рукой к висящему на шее маленькому знаку инстинктивным охранительным жестом.

— Я сказал…

— Я тебя слышал. Я займусь этим, когда буду готов. Моя жена готовит завтрак.

— Упустишь свет, Олл.

— Моя жена готовит завтрак.

— Это не так, Олл.

Человек входит в кухню. Он не изменился. Да и не мог, так ведь? Он никогда не меняется. Эта уверенность. Это… обаяние.

— Не припомню, чтобы приглашал тебя, — произносит Олл.

— Меня никто никогда не приглашает, — отзывается человек. Он наливает себе в кружку молока.

— Меня это не интересует, — твердо говорит Олл. — Зачем бы ты ни пришел, меня это не интересует. Ты зря потратил время на путешествие. Теперь это — моя жизнь.

Человек садится напротив него.

— Это не так, Олл.

Олл вздыхает.

— Замечательно снова тебя повидать, Джон. А теперь проваливай из моего дома.

— Не веди себя так, Олл. Как дела? Все такой же богобоязненный и преданный?

— Теперь это моя жизнь, Джон.

— Нет, — произносит человек.

— Убирайся. Мне ни до чего нет дела.