Теперь весь огонь нашей артиллерии мы бросили на уничтожение танков: батареи 2-го дивизиона майора Мезенцева и 3-го дивизиона капитана Халамендыка били по машинам, выдвигавшимся из Бельбекской долины, а батареи 1-го дивизиона капитана Постоя - по тем, что выползали из Камышовского оврага. Им помогали орудия полковой артиллерии и подразделения противотанковых ружей. Уже полыхало на поле боя несколько бронированных чудовищ с черно-желтыми крестами на бортах. Но их было слишком много, и некоторым удалось прорваться между разрывами снарядов. Медленно, методически стреляя из своих орудий, танки ползут к нашим окопам. За ними бежит пехота.
В нашей обороне было создано четыре крепких опорных пункта. Один из них был в центре участка 747-го полка. Его огневую мощь составляли полковые пушки, минометы, противотанковые ружья и пулеметы. Начальником этого опорного пункта был старший лейтенант Л. М. Каплан.
И вот, когда лавина танков и пехоты уже совсем близко подошла к окопам, а артиллерийский огонь противника был перенесен в глубину нашей обороны, Каплан громко скомандовал:
- Огонь! Огонь! Всеми средствами!
Загремели выстрелы. Батарея 76-миллиметровых пушек, которой командовал старший лейтенант Бондаренко, точно била прямой наводкой по танкам. Пулеметы метко разили живую силу. Еще несколько танков задымилось и замерло. Залегла и пехота. Но большая часть машин продолжала продвигаться вперед. На опорный пункт обрушился новый шквал артиллерийского и минометного огня. За короткое время здесь было очень много раненых, а некоторые уже имели по два и три ранения. Однако никто не покидал боевых позиций. И только те, кто окончательно потеряли силы и уже не могли сражаться, либо сами, либо с помощью товарищей отползали вниз, к туннелю. До медпункта было недалеко, но из-за сильного огня туда было невозможно добраться.
Вскоре справа, с высоты, которую занимал наш сосед - 79-я бригада, по правому флангу 747-го полка хлестнули пулеметы. А через некоторое время там показались перебегающие гитлеровцы.
С выходом противника на эту высоту положение наших правофланговых подразделений резко ухудшалось. Оттуда враг нас видел очень хорошо и поэтому довольно метко стал обстреливать из шестиствольных минометов.
Старший лейтенант Каплан перенаправил часть огня минометов и пулеметов в сторону правого фланга. Остальные огневые средства и стрелки разили пехоту перед фронтом. А по танкам продолжала метко бить батарея Бондаренко.
После переноса огня в сторону соседа плотность его перед фронтом, конечно, заметно снизилась, и противник в отдельных местах стал прорываться вперед. На самом правом фланге бой шел уже на линии передовых окопов. Однако на участке дивизии и на этот раз враг не прошел.
На нас снова обрушилась авиация, нанося массированные бомбовые удары. Прямых попаданий было на этот раз много. Погиб командир 1-го батальона 747-го полка старший лейтенант Орлов, был тяжело ранен Каплан. Но бойцы с еще большей яростью сражались, продолжая вести губительный огонь по наступающим немцам.
Наш наблюдательный пункт был примерно в километре от переднего края. На нас танки не шли. Но вражеские снаряды, мины и бомбы сыпались не в меньшем количестве, чем на самом переднем крае. Рушились блиндажи и землянки, засыпало землей окопы и траншеи. Разрывы снарядов сметали все живое.
К нам на НП чудом добрался командир батальона ПТР капитан И. А. Шаров. Он доложил, что его бронебойщики подбили четыре танка, но шесть наших противотанковых ружей разбиты, а расчеты их полностью погибли.
Лицо капитана было окровавленным, запыленным, и сам он с ног до головы в пыли и, казалось, в бурой копоти.
- А пехота держит свои позиции? - спросил я Шарова.
- Стрелки не оставят своих окопов, будут драться до последнего, хриплым, но твердым голосом ответил он. - И мои бронебойщики тоже.
- Вы ранены, товарищ Шаров? У вас кровь на лице.
- Нет. Там почти все люди в крови. Если не ранен снарядом или пулей, то от крошечного осколка или камешка спасения нет. Они тысячами летят во все стороны. Хлестнет по лицу или по голове - ну и кровь.
- Отдохните несколько минут здесь, - предложил капитану Солонцов.
- Не могу, товарищ комиссар, не до отдыха сейчас. Да и какой у вас тут отдых! - добавил Шаров с грустной усмешкой. - Все содрогается...
Когда капитан ушел, комиссар Солонцов сказал задумчиво:
- Да, такие люди, как Шаров, в тяжелой боевой обстановке и сами не дрогнут, и людей своих заставят держаться до последнего. Храбрый офицер.
Я был согласен с Петром Ефимовичем, сам за время боев много раз убеждался в мужественности, твердости и отваге этого замечательного командира.
Позже нам стали известны имена тех, кто истребил четыре танка. Рядовой Захар Цуканов подпустил машину примерно на восемьдесят - сто метров, выбрал момент, когда она подставила ему свой борт, и меткими выстрелами пробил броню, попал в боезапас. Тут же показался второй танк. По нему ударили сразу двое: ефрейтор В. Коновалов и снова рядовой З. Цуканов. Танк хотя и задымился, однако некоторое время еще двигался вперед, но потом из люка вырвались языки пламени, и машина, содрогнувшись, замерла.
Вскоре из-за бугра выползли сразу два танка, один двигался к горевшей машине, видимо рассчитывая взять ее на буксир, а второй открыл огонь. Пэтээровцы капитана Шарова снова дружно начали стрелять, и тут же танки были подбиты.
В последующих боях И. А. Шаров был вторично тяжело ранен и эвакуирован в тыл. Но лечился недолго и снова воевал на Северном Кавказе в должности командира отдельного истребительного противотанкового артиллерийского дивизиона. В начале февраля 1943 года его дивизион вел ожесточенный бой с танками и пехотой противника в районе станицы Брыньковская. Было подбито более десятка машин, а танки с черными крестами все шли и шли. Таяли ряды батарейцев. Кончились снаряды. И тогда Шаров, сжав в руках гранаты, с криком "За Родину, вперед!" бросился навстречу одному из танков, но был тут же тяжело ранен.
Когда наши подразделения снова заняли станицу, то среди павших в неравной битве артиллеристов нашли н тело майора И. А. Шарова. Жители станицы рассказывали, что фашисты били майора, выкручивали ему руки, кололи его штыками. А он говорил одно: "Не уйдете, сволочи, от своей гибели". Разъяренные изверги выпустили в него автоматную очередь.
21 апреля 1943 года Ивану Александровичу Шарову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
* * *
Вскоре меня вызвал к телефонному аппарату командарм.
- Мы с напряжением следим за событиями на вашем участке, - услышал я спокойный голос генерала И. Е. Петрова. - То, что ваши полки в огне, нам ясно. Доложите, какие силы наступают на вас и удерживают ли части свои позиции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});