– Да ну прекрати, – Савелий снова ловит меня за руку, отбирая полотенце. Но руки опять не отпускает, скользя глазами по малиновым пятнам на сарафане. Мягко выкручиваюсь. Неловко.
– Савелий, ты забыл, где твое рабочее место? – вздрагиваю, когда за нашими спинами раздается голос Демьяна. Дергаю рукой, отходя на несколько шагов назад. Демьян медленно заходит в беседку, а Савелий из нее выходит. – Что случилось с Дариной? – интересуется Демьян.
– Ничего, с ней все хорошо, – отвечает парень.
– Тогда придумай мне до завтрашнего утра очень убедительную причину, почему ты с ней рядом и смеешь ее касаться! – холодно проговаривает мужчина.
Савелий кивает и быстро уходит. А я снова отступаю, потому что Демьян осматривает мой залитый морсом сарафан.
– Привет, – тихо произношу я, сжимаясь под его черным взглядом.
– Тебе срочно нужно переодеться, – отзывается мужчина. Берет меня за руку и тянет за собой. – Пойдём, я помогу, – и голос его раздражён.
У нас с Савелием ничего не было, но под этим черным давящим взглядом я парадоксально чувствую себя виноватой.
Глава 30
Демьян
Пожимаю Андрею руку, когда он садится ко мне в машину.
– Понимаю, что дергаю тебя в твой выходной, но времена нынче такие, – ухмыляюсь, но больше оскаливаюсь.
– Понимаю, разговор не телефонный, – Андрей приоткрывает окно, прикуривая сигарету.
– Да, и дома тоже нет никакой гарантии, что у моих стен не появились уши. Ненадолго займу твое личное время. Не сбежит? – указываю на окна квартиры Андрея.
– Надеюсь, нет, я запер ее. Но с нее станется, и с окна сиганет, – грустно усмехается.
– Тяжело тебе дается эта женщина. Может, посодействовать? Уволить ее?
– О, нет. Так она точно сбежит. Хрен найдёшь потом эту козу. Нас только работа пока и сближает. А вот выходной ей на завтра был бы не лишним.
– Окей, выписывай Василисе выходной, – киваю. – А теперь к делу. Мне не хочется в это верить, но если этот щенок окажется шакалёнком Заира, закопаю его живьем, – стискиваю челюсть.
Пока я был в поездке, Андрей передал информацию о том, что Савелий рылся у меня в кабинете. Сучонок знал, что там нет камер, но не учел, что его случайно застукает Люба, которая и поспешила рассказать об этом Андрею. Доказательств, кроме слов кухарки, у нас нет. Последний раз я пробивал Савелия совсем недавно, когда он слишком часто ошивался возле Дарины. Парень был чист. Прям ангел. Но я склонен больше доверять Любе. Нет, щенок ничего не нашел в моем кабинете - все самое ценное хранится в сейфе, который находится в другом месте.
Ну откуда это знать щенку?
– А я-то все думаю, кто Заиру исправно стучит о моих передвижениях, – усмехаюсь, потирая лицо. – И сделка сорвалась, Заир очень вовремя подсуетился и перехватил у меня этого поставщика. Совпадение?
– Савелий не мог знать цель поездки, – рассуждает Андрей.
– Как знать, как знать... Савелий довольно профессионален. С чего ты взял, что он не может профессионально собирать информацию? – выгибаю бровь. – У пограничников очень сильная школа.
– У него мать уже пять лет борется с онкологией.
– И что? Покровский, ты же понимаешь, что меня это не тронет. Я мало плачу ему? Нужны весомые суммы – мог бы как мужик взять у меня в долг. Просить содействия. Отработал бы потом. Кому, как не тебе, знать, что я жесток только с чужими. Если он в моей команде, значит свой... Что, бл*ть, заставило эту мразь пойти против меня?
– Шантаж, например... Тебе ли не знать методы воздействия Заира? – спокойно произносит Андрей. Я ценю этого мужика именно за холодную голову: ни одной эмоции, только расчет и правильные решения.
– Нет. Нет смягчающих обстоятельств. Если он решил выйти из моей команды, то подписал приговор.
Замолкаем. Сидим несколько минут в тишине. Переваривая. Никогда не был наивен или сердоболен. Но сразу ломать пацана не хочется... Хороший же был пацан...
Был...
– Приказать посадить его в исповедальню? – Андрей достает телефон. Думаю. Исповедальня – это оборудованный подвал за конюшней, стены которого даже самого стойкого заставят вывернуть все свое гнилое нутро наизнанку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Нет, повременим. Завтра с утра поставь его на КПП. Я буду выезжать, подойдешь ко мне, обсудим сделку с Сулимовым. Кивай и соглашайся со мной, импровизируй по ходу. Я назову некоторые детали. За Савелием возобнови слежку, поставь на прослушку даже телефон его матери. Наших людей не подключай. Только теневых, чтобы ни одна собака не знала!
– Хорошо, – кивает Андрей.
– Ладно, давай, отдыхай, – пожимаю Покровскому руку, прощаясь. Приоткрываю окно, киваю водителю, чтобы садился в машину. – Домой, – выдыхаю, откидывая голову на спинку сиденья. Устал. Больше морально. Внутри словно натянуты все нервы и ноют, ноют, ноют...
Встреча с поставщиками сорвалась... Заир опередил. Да и хрен бы с ним, я заработал гораздо больше, чем смогу потратить. Но выйти из системы нереально.
Я либо на плаву, либо в могиле.
А пожить еще хочется.
Машина заезжает на территорию усадьбы.
– Паркуйся в гараже, – велю водителю. – А я пешком пройдусь, – подхватываю пакет с обновками для Дарины и медленно иду по дорожке.
Встряхиваюсь, пытаясь смахнуть с себя весь негатив хотя бы на этот вечер. Дышу глубоко, питаясь энергетикой этого места. Хочется смыть с себя этот день и лечь в постель к куколке. И черт бы с ней, в ее постель, а не в мою. Сотню лет не засыпал и не просыпался с женщиной. Старею, на ваниль потянуло.
Ветер колышет шторы беседки. Там Дарина. Не одна. Я мог переварить с ней рядом кого угодно, только не Савелия. Слишком много его рядом с ней. И меня взрывает изнутри. Ревность? Может быть... Нет, скорее всего это она и есть. Я не привык обманывать себя. Всегда был собственником, но умел держать себя в руках. А в этой ситуации хочется схватить за шкирку этого сучоныша и прямо сейчас затащить в подвал. Отстрелить руку, которой он посмел прикасаться к моей девочке. А потом гуманно пустить ему пулю в голову, которая посмела предположить, что меня можно обмануть.
Они недопустимо близко. Подхожу ближе. Так увлечены, что не замечают меня.
– Савелий, ты забыл, где твое рабочее место? – стараюсь контролировать голос.
Отлетают друг от друга. Платье Дарины, как и светлые штаны парня, в красных пятнах. Девочка растеряна, в глазах испуг.
И чего же ты так испугалась?
Сканирую обоих. Савелий непроницаем, но глаза выдают. Слишком живые они у него, не может держать покерфейс. В его глазах тоже страх.
Страшно тебе, сучоныш? Тоже есть чего бояться? Прохожу в беседку, Савелий – навстречу, пытается выйти, но я не пропускаю.
– Что случилось с Дариной? – спрашиваю, заглядывая парню в глаза.
Ах ты, падаль.
Боишься меня и ненавидишь?
За что, интересно?
За то, что девочку у тебя отобрал?
Так это закон леса. Выживают только волки, а падальщики дохнут. Но я отвожу взгляд, чтобы Савелий не считывал меня.
– Ничего, с ней все хорошо, – пожимает плечами.
– Тогда придумай мне до завтрашнего утра очень убедительную причину, почему ты с ней рядом и смеешь ее касаться!
Парень кивает и быстро уходит, когда я отступаю.
Разворачиваюсь к Дарине, а она пятится назад.
Ну что же ты такая напуганная?
И эти пятна от напитка на ее белом сарафане такие символичные.
Запачкал тебя этот шакалёнок?
Или еще не успел?
Не думаю, что девочка могла за моей спиной что-то замутить с Савелием. Но нутро все равно начинает гореть. Моя она, меня коробит только от мысли о том, что кто-то еще пускает на куколку слюни, а она позволяет.
– Привет, – пищит девочка и сжимается под моим взглядом.
Ощущаю ее сладкий запах, но с примесью дешёвого резкого дезодоранта Савелия. Дышать становится труднее. Сам от себя не ожидал такой реакции. Меня передёргивает от ревности. Уникальных чистых девочек чуют за версту. Только она моя. Все! Я ее присвоил. А всем остальным откушу головы на подходе.