верхней части уха. Вот же сука!
А для меня только сейчас дошло: скьявона не призвана меня защищать. Она лишь пользуется мной как инструментом, чтобы уничтожить противника, напиться его кровью, а мое собственное здоровье ей побоку.
Вихрь клинков закружился с новой силой. А я стал более внимательным. Теперь нужно помогать мечу достать противника и уворачиваться от ответных выпадов. Вот, сейчас как раз момент, когда я чуть было не лишился ноги. Рассекающий удар рапиры пришелся по касательной и только слегка вспорол кожу на ляжке.
— Пора с тобой кончать. — Зачем-то сказал Троекуров и крикнул своему секунданту. — Рик, стилет!
Запрошенный предмет тут же был брошен в боярина и тот ловко перехватил его в левую руку. Мда, мне бы тоже усиление не помешало, только я ничем другим кроме как проклятым мечом драться не умею. Могу еще фирменным криком атаковать, но это уже магия, которая в данном поединке строго запрещена. Меня сразу всем скопом порешат. В том числе и мой секундант Власов. Так что обойдемся.
Троекуров тем временем усилил нажим и успел дважды ранить меня в руку. Еще чуть-чуть и потеря крови начнет давать о себе знать. Ба, да он же просто надо мной издевается! Я ведь ни разу не смог его достать, а он уже не единожды ранил меня. Пусть и не очень серьезно.
Заунывная мелодия в голове стала еще громче. Да настолько, что я уже не слышал рева толпы, подбадривающей бойцов. А, ну раз так, то идем ва-банк! Что ты там, клиночек, предлагаешь?
Я как будто бы увидел всю схему боя. В какую-то долю секунды скьявона показала мне все возможные варианты развязки боя и только одна из них приводила к моей победе. Но она мне совершенно не нравилась. А черт, времени на раздумья нет! Банзай!
Отбиваю очередной выпал противника, начинаю сближать дистанцию. Стилет в левой руке Троекурова направлен мне в правую сторону груди, но я не собираюсь от него уклоняться, а отбить тем более не успеваю. Подшаг вперед. В последний момент немного доворачиваю корпус и холодная сталь стилета прошивает меня в районе ребер. Жгучая боль глушится необузданной яростью. Мечом в правой руке блокирую рапиру противника и отвожу ее к низу, а сам в это время левой рукой бью в челюсть. Клацают зубы, стилет еще больше разрывает мою плоть, а Троекуров на несколько мгновений дезориентирован.
Обратным ходом дают отмашку скьявоной и сталь клинка приходится как раз по лицу противника. Раздается дикий вопль. Хлещет кровь и боярин валяется на пыльной земле в луже собственной крови.
Ногой выбиваю у него из руки рапиру, а взмахом клинка наношу ему серьезную рану руке, держащей стилет. Враг лишился и второго оружия. Но ему сейчас не до него: обеими руками он закрывает лицо, а из-под пальцев продолжает хлестать кровь.
Все, я победил! В таких случаях должна звучать пафосная речь, наполненная событиями из прошлых обид, но мне это уже не нужно. Главное сделано. Точнее, сейчас будет сделано.
Делаю шаг к поверженному противнику и заношу меч для смертельного удара. Жалости в душе ни на грош. Только лишь пылающая ярость.
Клинок устремляется вниз и почти у цели встречается со шпагой секунданта Троекурова.
— Довольно! — Произносит тот. — Проси любую виру и прояви милосердие.
— «Милосердие»? — В гневе переспрашиваю я.
Ответить секундант не успевает, вместо него в диком крике заходится Троекуров:
— Убейте их! Убейте их всех!!!
По толпе воинов тут же пошла волна извлекаемого оружия, а шпага секунданта в то же мгновение начинает движение к моему горлу. Отбиваю ее на излете и следующим движением отсекаю новому противнику кисть.
Что было дальше, увидеть почти не успеваю. В меня прилетает какой-то сгусток пламени и меня, мгновенно обожженного, отбрасывает на спину. Из последних сил приподнимаюсь на локте и кричу в сторону врагов:
— Рааааа!
Таких страйков в кегельбане не один чемпион еще не делал! Сразу два десятка воинов разлетаются в разные стороны. Но насладиться этим моментом я не успеваю, потому как в меня тут же прилетает метательный нож, который вошел в мое незащищенное плечо как в масло. Кричу от боли, но встать уже не могу. Рядом появляется метатель. В руках у него еще два ножа.
Сил нет ни встать, ни издать спасительный рык. Нож срывается с руки воина и устремляется ко мне. На половине пути он останавливается, встречаясь с чьим-то мускулистым волосатым телом.
Филька успел вовремя. Издав не то рык, не то вой, он вырвал из тела застрявшую там железку и бросился на метателя. Всего через пару мгновений от него полетели куски плоти и обломки костей. Черт побери, прямо миксер мохнатый.
Тем временем натиск врагов усилился. Кто-то особо одаренный призвал молнию и жахнул ею прямиком по мне. Быть бы мне изжареным, но опять же, в последний момент молния резко замедлилась, как будто застряв в невидимом болоте. Мимо меня мелькнуло тело низкорослого однорукого бойца, который пустил в ход свои смертоносные навыки убивать. Вот старику радость…
Силы были явно не равны, но тут из-за ближайших холмов раздался протяжный звук рога и в полукилометре от нас появилась новая кавалькада всадников, численностью не менее чем в полторы сотни. Судя по тому, как дрогнули враги — прибыло наше подкрепление.
Отбиваясь и на ходу собирая в кулак остатки своих сил, даже не заботясь о раненых, враг спешно начал отступать. С собой забрали только окровавленного Троекурова и его секунданта.
Всё. Теперь это точно победа. На поле боя осталось три десятка мертвых тел, два десятка раненых, одна фамильная рапира Троекурова и его же, отрезанный моей скьявоной, нос.
Глава 15. После боя
Мне помогли подняться. Не скажу, что это было легко, но я справился. Предупредительный Филька, уже обращенный в человека, тут же поднес мне футляр для меча. И я тут же убрал его от греха подальше. Спасибо тебе и все такое, но лучше пока отдохни. Сил, там, наберись.
Ко мне подошел улыбающийся во весь рот Власов. Одна его рука висела плетью, а левая сторона лица красовалась жутким ожогом. Но он, похоже, был доволен.
— Вот это драка, я понимаю! Как раз по мне. Ничего Беляев, подкрепление прибыло. С ними как раз маги жизни есть. Мигом тебя на ноги поставят.
Подскакавшая к нам кавалькада всадников тут же разделилась на две неравные части. Большая часть устремилась в погоню за беглецами, меньшая же, спешилась и принялась помогать раненым.
Власов