— Значит, опять только деньги? Боже! Вы все одинаковы — жадные и алчные до предела! Господи, когда я наконец повзрослею и пойму это раз и навсегда?!
— Ар…
— Хватит, Терри! Ты уже все сказала, больше я ничего не желаю слышать! — Резким движением Тони распахнул дверь. — Встретимся в суде!
Не встретимся, Арчер, подумала Терри, без сил опускаясь на стул. По ее щекам катились крупные слезы.
Она только пугала его. Терри никогда бы не потащила Тони в суд, даже если бы у нее были на это деньги.
Два дня спустя Терри заполняла стиральную машину грязным бельем и наткнулась на рубашку Арчера. Глаза девушки наполнились слезами. Прижав сорочку к груди, она вдохнула ее запах. Сколько времени пройдет, прежде чем притупится боль воспоминаний? Тот, кто сказал, что слезы приносят облегчение, был самым великим лжецом на свете. Недалеко ушли и те, кто уверяет, что «хороший сон все излечит» или «кто любит, не потеряет» и тому подобное.
Все это ложь, думала Терри, пытаясь разозлиться и надеясь хоть таким образом избавить себя от слез. У меня скоро наступит обезвоживание организма, а я по-прежнему чувствую себя ужасно! Не могу заснуть даже на час, чтобы не думать о нем! Я бы отдала что угодно, только бы никогда больше не любить!
Терри говорила себе, вытирая слезы рубашкой Энтони, что плачет не потому, что хочет вернуть его. Совсем нет. Она рыдала оттого, что надоело чувствовать себя такой несчастной. Измученная женщина отчаянно пыталась заставить себя не думать, скучает ли по ней Арчер, думает ли о ней хоть иногда? Если он не хочет ее, то почему она должна так убиваться по нему? Какой смысл изводить себя до потери сознания тем, чего уже не вернуть?
Самое ужасное заключалось в том, что эта история проецировалась практически на все стороны жизни Терри, которые не имели никакого отношения к Арчеру.
Терри больше не могла смеяться шуткам Чарли или получать удовольствие от возни племянников. Она даже не обрадовалась, когда Памела сказала ей, что Чарли получил повышение и они хотят купить свой дом. Терри не стало легче оттого, что вырученные от продажи родительского дома деньги позволят ей почти полностью расплатиться с долгами отца.
Черт тебя возьми, Арчер! — терзалась Терри. Мне хочется убить тебя за все, что ты сделал со мной! Она посмотрела на мокрую от слез рубашку и со злостью швырнула ее в дальний угол комнаты. Я скорее умру, чем буду стирать твою одежду.
По крайней мере, теперь у меня появилась злость, утешала себя Терри. Это хороший признак. Она запихнула оставшееся белье в машину и с силой нажала на кнопку. Если злость — единственное средство против мучительного одиночества, надо стать злой! И если, как утверждает Чарли, время лечит раны, то пусть он точно скажет, сколько времени на это уйдет, потому что в этот раз она не хочет опаздывать!
Тони подобрал газеты, лежавшие на полу у двери, и побрел в кухню. Он поднял шторы и, усиленно моргая ресницами от яркого утреннего солнца, направил свой затуманенный взор на пустые бутылки из-под виски, стоявшие на столе. Восемь штук. Мужчина застонал.
Господи! Он-то думал, что выпивал по бутылке в день. Но если судить по страшной боли, от которой раскалывалась голова, то скорее всего он поглощал виски более резво.
Тони налил в чашку крепкий кофе и начал считать газеты. Пять. Пять газет — пять дней беспробудного пьянства. Пять дней без Терри.
Кофе был горький, но это не шло ни в какое сравнение с сознанием того, что он, Энтони Арчер, считавший себя таким умным и ушлым, в результате безнадежно влюбился. Теперь он понимал, как ошибался, полагая, что его неудачный роман с Лорой выработал у него иммунитет к Терезе. Все дело в том, что только настоящая любовь может дать противоядие против повторных вспышек. То, что он испытывал к Лоре, не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал по отношению к Терри.
Красивая, веселая, сексуальная, притягательная Тереза. Бог мой, он все еще пытался примирить сложившийся у него образ с теми словами, которые она бросила ему в то утро. И чем больше Тони старался сделать это, тем больнее становилось. Арчер чувствовал себя полностью опустошенным. Тяжело вздохнув, он начал наполнять кофе опустевшую чашку, но, задумавшись, перелил горячую жидкость через край. Мужчина тупо смотрел на бесчисленные фотографии, разбросанные по полу студии.
На них была изображена Терри. Тони решил, что в один из этих затуманенных алкоголем дней он разбросал снимки по комнате. Он мог только сожалеть, что не сжег фотографии в приступе пьяной ярости, потому что, будучи трезвым, не мог даже подумать о таком святотатстве. Фотограф не сомневался, что эти снимки — самое лучшее, что ему удалось создать. Но он, очевидно, не смог их уничтожить не из-за их великолепного качества, а из-за содержания.
Поддавшись тому, что сам же определил как профессиональный мазохизм, Арчер поставил чашку с кофе на стол и начал поднимать фотографии с пола — одну за другой.
Когда Тони проявлял пленки, он чувствовал, как в нем закипает непонятное раздражение, природу которого он не смог тогда определить. Его осенило только на следующее утро, когда он проснулся в постели Терри. Это была сама настоящая ревность. Он испытывал сильнейший, иррациональный приступ ревности от одной мысли о том, что придется делиться этим зрелищем с другими мужчинами.
Фотограф убеждал себя, что поступает крайне глупо. Но стоя под горячей струей душа в доме Терри, был вынужден признать очевидное — он влюбился в мисс Лоунс окончательно и бесповоротно.
Слава Богу, он не выставил себя идиотом — не признался ей в этом. Правда, сейчас, когда он смотрит на красивое лицо Терри, которая улыбалась ему со снимка, сделанного крупным планом, Тони пришло в голову, что его… что его любят! Но он тут же одернул себя, подумав, что с перепоя увидел на фотографиях Терри отражение собственных чувств. Он, конечно, неплохой фотограф, но даже Клоду, а тот был гением, не удалось бы изобразить такое.
Вдруг Тони, поддавшись какому-то внутреннему чувству, как сумасшедший, лихорадочно стал перебирать снимки, лежавшие на полу. Ему в голову пришла безумная мысль. Вскочив на ноги, он схватил со стеллажа один из альбомов отца. Тони судорожно переворачивал страницы, пока не нашел фотографию Терезы крупным планом, сделанную Клодом для «Лафонтейн Косметик».
Все еще боясь верить своим глазам и подозревая, что отец мог использовать мягкие линзы для этого кадра, Энтони вцепился в один из последних альбомов Клода. Быстро пролистав страницы, он остановился на том, что искал, — четкий снимок лица Терри. Затаив дыхание, Тони сравнил его со своими фотографиями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});