Читать интересную книгу Брюнетка в клетку - Галина Куликова

Глава 8

За ужином Лариса снова ухитрилась незаметно подсыпать Жидкову снотворное в чай. Теперь она положила в чашку две таблетки, решив посмотреть, что из этого выйдет. Вышло то, что он отправился спать в девять часов вечера. Перед тем как закрыть глаза, он спросил:

– Мы завтра поедем за кофе? И в магазин «Джентльменский набор»? У меня недавно был день рождения…

– Поедем, – с энтузиазмом согласилась Лариса. – А заодно заглянем в Огородный тупик. Поищем соседей Фаины и Макара. Авось они смогут припомнить что-нибудь стоящее.

– Я не хочу в тупик, – засопротивлялся было Жидков. – Я не хочу расследовать убийство дяди. Пусть его расследует кто-нибудь другой.

– Я могу расследовать.

– Зачем? – пробормотал он и тут же отключился.

Действительно, зачем? Какая муха ее укусила? Это все родители виноваты. Это они привили ей стремление повсюду восстанавливать справедливость. В самом деле – милиция полагает, что произошел несчастный случай. Зато вся семья Миколиных стоит на ушах, убежденная в том, что по дому бродит убийца. Но сделать что-нибудь реальное, собрать и проанализировать факты никто из них не в состоянии. Разве тут утерпишь?

Кроме того, у нее есть мотив для того, чтобы вмешаться. Та записка с черепом и костями. Ей угрожали. Такая наглость! В душе Лариса была убеждена, что записка – дело рук Артема. Ей удалось выяснить, что компьютеров в доме – два. Один стоит в кабинете Макара, где нынче заперся его сын, а второй – в комнате мальчишки. Туда, конечно, мог проникнуть кто угодно в то время, пока дети с гувернанткой гуляли по саду, но… Отчего-то она была уверена, что ребенок провернул все сам. Он потрясающий актер и притворщик, стоит только вспомнить проделку в парке аттракционов.

Лариса легла на одеяло рядом со сладко сопящим Жидковым и вздохнула. С некоторых пор это тело натурщика ее почему-то перестало волновать. И потрясающие ресницы, и яркие губы, и широкие плечи, и рельефный живот. Он, конечно, красивый парень, но… Все ее мысли сосредоточились на Уманском. Интересно, а он хоть иногда думает о ней? Что, если сейчас, вот в эту самую минуту, он сидит в кресле и невидящим взором смотрит в окно, вспоминая о том, как они прятались под столом на кухне и он держал ее за руку.

Она была бы страшно разочарована, если бы узнала, что в настоящий момент Уманский целиком занят другой женщиной. Он действительно сидел в кресле и невидящим взором смотрел в окно, когда в дверь тихонько постучали.

– Да-да! – воскликнул он и поднялся на ноги. – Входите.

Дверь начала открываться медленно, словно робкая рука не имела сил довести до конца начатое. Уманский подумал было, что пришла Лариса – поделиться новостями или что-нибудь спросить. По его губам скользнула самодовольная улыбка.

– Входите, – во второй раз повторил он, только уже с совершенно иной интонацией. Получилось интимно и возбуждающе.

– Вхожу, – ответила дверь голосом Капитолины, и Уманский едва не сел обратно в кресло.

Гостья наконец появилась на пороге во всей своей красе. На ней был длинный шелковый халат того пошлого розового цвета, что и розочки, которыми украшают дешевые торты.

– Капа? – спросил на всякий случай Уманский.

Не то чтобы он не верил своим глазам, просто хотел выиграть время, чтобы понять, как себя с ней вести.

– Вот я и освободилась, – низким грудным голосом сообщила Капитолина и сделала шаг в направлении Уманского. – Вы рады?

– Вы пришли ко мне? – вопросом на вопрос ответил тот, лихорадочно перебирая все возможные пути отступления. – Конечно, я рад. Можно выпить по чашечке чаю… Разложить пасьянс… Сыграть в шахматы, в конце концов.

– Я согласна на все, – ответила Капитолина и проникновенно добавила: – Вадик.

«Вот же черт побери! – подумал Вадик в смятении. – Как она только отважилась?» Конечно, у него и в мыслях не было соблазнять гувернантку. Во-первых, она ему совсем не нравилась. Да что там – не нравилась! Он считал, что она сущая ведьма и за ужасные педагогические опыты, когда придет время, ее обязательно поджарят на сковороде.

Он поступил гнусно и теперь будет расплачиваться. Он просто использовал ее для того, чтобы… «Чтобы что? – задал он себе честный вопрос. И честно ответил: – Чтобы заставить ревновать Ларису. То есть невесту Жидкова. Красавчика Жидкова! За такими блондинами женщины будут бегать до тех пор, пока на планете не закончатся запасы питьевой воды и человечество не сгинет бесследно».

Она ему понравилась… Несмотря на вздернутый нос, на придирки, на глупую отвагу… А как она ревновала своего жениха! Слушала его телефонные разговоры… И Жидков ничего, не бесился. Пожалуй, ее не удастся заполучить.

– Вадик, – вернула его к действительности Капитолина. – Вы сказали, что, когда дети лягут спать, мы сможем заняться весьма интересным делом. Уверена, вы имели в виду не шахматы.

Откровенно качая бедрами, она подошла к ночному столику, протянула руку и включила лампу. С той же сомнительной грацией продефилировала к выключателю и погасила верхний свет.

– Ничего, что я хозяйничаю? – спросила она и раздвинула губы.

От ее улыбки у Уманского мороз прошел по коже. Если она вопьется в него своим узким девственным ртом, ему несдобровать. Что он будет с ней делать? Может, просто взять и послать ее подальше? Но она женщина, а он – галантный мужчина. Мать воспитала его таким. Он никогда не посмеет сказать ей прямо в глаза, что она его ни чуточки не волнует. Но как в таком случае выкрутиться?

Капитолина между тем распахнула окно и отодвинула в сторону ажурную занавеску. Потом сделала глубокий вдох и простонала:

– Как пахнут цветы в саду! Какой упоительный сладкий воздух! Вы чувствуете, Вадик?

Уманский ощущал только запах ее духов, которыми она щедро сдобрила свое белье, прежде чем отправиться на свидание. Он что-то крякнул, прикидывая, как выставить ее, не ущемив женского самолюбия. В противном случае она обозлится и будет мстить ему до конца жизни.

Приняв его кряканье за восхищенный возглас, Капитолина потянула за пояс своего халата и позволила ему упасть на пол. Вслед за поясом туда же свалился и сам халат. Уманский понимал, что, по ее замыслу, у него должно было захватить дух. Под халатом обнаружилось невыразительное тело, украшенное короткой шелковой рубашкой с кружавчиками. Эти кружавчики окончательно подавили дух Уманского.

Капитолина сделала несколько шагов по ковру и погасила лампу. Однако ночь выдалась лунной, и в распахнутое окно вливалось достаточно света, чтобы можно было видеть друг друга.

– Капа, – негромко окликнул Вадим.

У него был сочувственный психотерапевтический тон, и Капитолина это сразу просекла.

– Что? – спросила она настороженно.

Деревья в саду наклонились в одну сторону и тревожно зашумели. Ветер внес в окно несколько мелких капелек. На фоне белого диска луны промчались клочки разорванных туч.

– Капа, вы мне очень нравитесь, но…

Этого «но» она не услышала, потому что мурлыкнула:

– Вот и отлично! Вы мне тоже ужасно нравитесь. Вы понравились мне сразу, как только я вас увидела. И я решила – мы будем вместе.

Свою фразу она подтвердила делом – взялась двумя руками за подол рубашки и одним рывком стянула ее через голову. После чего красивым движением отбросила сей интимный предмет туалета в сторону, но не рассчитала. Предмет вылетел в окно и медленно спланировал на ближайшее дерево.

Капитолина осталась стоять в чем мать родила. Уманский так испугался ее голого тела, которого он не хотел, что даже стал заикаться.

– Ка-ка-ка… Капитолина! – воскликнул он. – Я с-совершенно не то имел в виду, к-когда приглашал вас весело провести время. Я думал, что мы п-поговорим, съедим по кусочку т-торта…

– Что-о-о? – страшным шепотом спросила Капитолина и, присев, закрылась двумя руками. – Вы приглашали меня есть торт?! Вы?! Да что вы себе позволяете?

«Началось, – обреченно подумал Уманский. Сдернул с кресла плед и бросил ей. – Сейчас поднимет крик и перебудит половину дома».

– Скотина, – с чувством добавила она.

Подошла, путаясь в пледе, выпростала руку и хлопнула своего обидчика по щеке.

– Извините, – сдавленно произнес тот.

– Немедленно достаньте мою рубашку, – потребовала Капитолина и махнула рукой в сторону окна. – Немедленно. Я не уйду, пока вы не достанете. Идите сейчас же!

Уманский подошел к окну и лег животом на подоконник. Начался дождь. Рубашка, словно символ поруганной женской чести, беспомощно висела на суку старого дуба, который Степан даже окружил маленькой изгородью, потому что был убежден, что на него рано или поздно приколотят специальную охранную табличку. Лезть на этот дуб Уманскому не хотелось, но делать было нечего.

– Ждите здесь, – коротко приказал он Капитолине.

Достал из шкафа темно-зеленый махровый халат с капюшоном и надел поверх спортивного костюма. Он не любил неудобств, а этот халат был таким толстым, что оставалась надежда возвратиться обратно относительно сухим.