Читать интересную книгу Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник) - Елена Арсеньева

О господи, зачем ему нужны были какие-то журналы в последнее мгновение жизни? Почему ему непременно нужно было стащить с полки один из номеров «Архитектурного журнала», в последнем усилии жизни открыть его и… и умереть, забрызгав страницу кровью, уткнувшись скрюченным пальцем в размашистую надпись поперек страницы:

«Дорогому другу, почти второму отцу, Льву Борисовичу Ш., от его непутевого воспитанника Люши. Декабрь 1913 года, моя первая публикация. Даст Бог, не последняя».

Аглая скользнула взглядом к названию статьи: «Устройство тайников в домах и квартирах. Романтическая причуда или разумная необходимость?» А выше… выше значилось имя автора: Кирилл Владимирович Шведов.

Аглая прочла строку несколько раз — тупо, не веря глазам. А потом уронила свечу и закрыла лицо руками.

Понятно, чего хотел умирающий старик. Он хотел назвать своего убийцу. И он его назвал.

Кирилл Шведов…

Гектор!

* * *

— Здравствуйте. Я вас не разбудил? — спросил томный голос.

— Ничего, — пробормотала Алёна, выдираясь из бездн сна. — Спасибо, что разбудили, я что-то проспала. Ой, уже восемь… А вы кто?

— Я Сева. Из «Мадам Баттерфляй».

— О господи! Привет. Доброе утро. Что-то случилось?

— Да! — торжественно заявил Сева. — Бабочки Аполлон и Мнемозина стерты, но рядом с пятном нарисованы новые. — Сфинкс и Ипполита.

— Погодите-ка… — растерялась Алёна. — А Наталья Михайловна приходила?

— Нет.

— Слушайте, так вы мне позвонили, чтобы о бабочках сообщить? — никак не могла взять она в толк.

— Ну да. Вы ведь будете о них детектив писать?

— Нет. Не буду!

— Ну и зря! — обиделся Сева и бросил трубку.

Алёна побрызгала на лицо минеральной водой из пульверизатора, причесалась и побрела пить кофе.

Вот так Сева… Чокнутый какой-то, честное слово! Хотя спасибо, в самом деле, что разбудил. Вчера Алёна забыла поставить будильник, и если бы не Севин звонок, она и до десяти могла бы проспать. А ведь работать надо, однако!

Но сначала умываться.

Стоя под душем, она думала о том, что надо наконец браться за роман, а не ерундой голову забивать. Ну что ей какие-то бабочки, в самом деле! Какой конкретный прок оттого, что она разгадала список? Никакого. И что толку в мыслях, которым она сейчас предается, словно тайному пороку? Никакого опять же…

Мысли же, которым Алёна предалась, словно тому самому, сводились к следующему: почему именно эти бабочки и именно в такой последовательности появляются на стене?

Почему-то она не верила, что порядок их «прилета» случаен. Есть, есть какая-то закономерность. Но в чем она? Может быть, в смысле мифологических названий? Зефир, Менелай, Аполлон, Мнемозина, Сфинкс, Ипполита. Что означают их названия? Западный ветер, обманутый супруг, свет, память, загадка, царица амазонок. В цепочке вполне логично уживаются рядом понятия: свет, память, загадка и амазонка. Например, кто-то хочет высветить в памяти загадку какой-то воинственной женщины. Но при чем тут Менелай и западный ветер? А впрочем, может быть, обратиться к другому названию Менелая? Сева говорил, его еще называют сапфировой бабочкой. А Зефир — бриллиантовый. Может быть, смысл именно в сапфирах и бриллиантах?

Смысл, смысл…

Бриллианты… бриллианты сверкали в ушах Натальи Михайловны. И вроде бы там были еще и сапфиры. Или нет?

Алёна выбралась из душа, смазала кремом лилейную свою мордашку, оделась, налила еще кофе и включила компьютер. Проверила почту. Так, вот письмо от какого-то AndewO. Наверное, Андрей Овечкин так зашифровался. Совершенно верно, его послание: «Писательница, привет, посылаю обещанные снимки. Ваш знакомый фотограф». И смайлик-улыбочка — J))).

Алёна отправила ответный смайлик, присовокупив к нему «Большое спасибо!», а потом открыла прикрепленный файл.

Ага, вот бабочки, вот Наталья Михайловна, обворожительная grande-dame, вот какой-то парень в серой куртке, деловито идущий мимо и случайно попавший в кадр, а вот сама Алёна с новой кретинской стрижкой.

Алёна придирчиво разглядывала свое изображение. Однако не зря Андрея Овечкина приглашают работать и в музее бабочек, и в гостинице «Октябрьская». Хорошо снимает! Алёна знала, что нефотогенична, поэтому сниматься терпеть не могла, но здесь она получилась очень даже ничего, даже стрижка смотрелась не так уж пугающе, как казалось в зеркале. Как там выразился про ее голову Сева? Череп благородных очертаний? Ну-ну…

Впрочем, сейчас эгоцентристку Алёну Дмитриеву собственный череп интересовал лишь постольку-поскольку. Все ее внимание было направлено на Наталью Михайловну, вернее, на ее серьги. Увеличила снимок до предела и рассмотрела их толком. Это были гроздья бриллиантовых виноградинок, окаймленных сапфировыми. Необыкновенно красивые серьги, что и говорить, но созерцание их не прибавило Алёне понимания, кому и зачем понадобилось рисовать бабочек, намекать Наталье Михайловне на ее серьги, сделанные из бриллиантов и сапфиров, да еще уверять, что свет откроет тайну прошлого, связанную с какой-то воинственной женщиной.

Стоп. А разве Лариса Полетаева, о которой упоминала Наталья Михайловна, не была воинственной женщиной? Ее же называли амазонкой революции! Алёна сама читала в какой-то статье. Оно конечно, однако судьба Ларисы Полетаевой никак не интересовала Наталью Михайловну — ее интересовал дед, его жизнь и смерть, его фамилия, в конце концов. Да глупости, ну какая может быть связь между бабочками и Ларисой Полетаевой? Нет-нет, бабочки тут ни при чем. Надо забыть думать о них и о Наталье Михайловне. Вообще обо всем, кроме романа!

Алёна старательно убеждала себя, но уже не могла отделаться от мысли о бабочках. И еще странность… чем больше она смотрела на фотографию, тем больше была убеждена, что видела парня в серой куртке и раньше.

Да, конечно, видела! В вестибюле гостиницы «Октябрьская», когда вывалилась из лифта и бранилась с администраторшей. Парень еще что-то такое ляпнул… мол, лифт наглый какой, к девушке приставал. Ну чепуху какую-то. Поэтому Алёна и обратила внимание на его симпатичную физиономию и на куртку.

Странно, однако… Очень странно, что всех разом позавчера понесло вдруг в гостиницу «Октябрьская»: Алёну, мадам Каверину, Андрея Овечкина, этого парня… Вот только Севы там не оказалось! Ну, предположим, они с Натальей Михайловной искали Владимира Шведова. Андрей встречался с директором гостиницы насчет постеров. А симпатяга в серой куртке что там делал? Может быть, он следил за Алёной или Натальей Михайловной? Нет, если б следил, то тогда бы вышел вслед за Алёной на крыльцо, а он направился в лифт. А может быть, и нет, Алёна не обратила внимания. Она же ничего не заметила, даже не слышала, как Андрей ее звал… Значит, очень может быть, что мальчик в сером и следил за ней. Странное совпадение… Да и с Андреем тоже странное. Может быть, он врет насчет постеров? Может быть, именно он следил за Алёной Дмитриевой?

Да нет, вряд ли. Тот, кто следит, старается остаться в тени, а Андрей сам ей позвонил, фотку прислал, список отдал…

Зачем? Какой ему интерес в Алёне, Наталье Михайловне, бабочках и фотографиях? Да никакого интереса вроде бы нет ни у кого, кроме, такое впечатление, как у Алёны Дмитриевой, — которой, кажется, больше всех надо, и вообще делать ей нечего, — и у человека, который бабочек рисует. Но почему бабочек и именно на той стене? И зачем он стирает то, что нарисовал? Или рисунки стирает кто-то другой?

Алёна сбегала на свой любимый шейпинг, нарочно пройдя мимо парикмахерской: да, бабочки Сфинкс и Ипполита, красоты необыкновенной и тщательности изображения удивительной, мирно сидели на стене. На всякий случай Алёна сфотографировала их мобильником, хотя и уверяла себя, что поступает до крайности глупо.

Возвращаясь из спортзала, она нарочно прошла на два квартала дальше и снова продефилировала мимо парикмахерской.

Бабочки были на месте. Наверное, тот, кто их стирает, делает это ночью. Что свидетельствует либо о расстроенном уме стиральщика, либо о какой-то тайне.

Вот и второй день прошел впустую, с мыслями о несчастных бабочках…

Настал вечер, но Алёна все не могла отделаться от них. От мыслей в смысле. К ночи разболелась голова, и она принялась горячо уверять себя, что мигрень навалилась от недостатка свежего воздуха. От кислородного, можно сказать, голодания. И если она ляжет спать в таком состоянии, то, во-первых, долго не сможет уснуть, во-вторых, будет плохо спать, в-третьих, утром встанет вся разбитая. Борьба с собой кончилась тем, что Алёна оделась и вышла на улицу. Якобы прогуляться перед сном. Она спускалась по лестнице, когда ее осенило совершенно прозаичной и очень много объясняющей мыслью: а ведь бабочек рисуют на стене «Мадам Баттерфляй» именно из-за ее названия. Из-за названия и вывески! Кто-то увлекается лепидоптерологией, увидел на вывеске как ее там… орнитоптеру крезус валлас. Креза, короче, увидел — ну и решил блеснуть эрудицией и рисовальным талантом. Почему рисует по ночам? Ну, наверное, тот эрудит человек взрослый, стесняется своих причуд…