— Ну, от твоего-то да, а от центрального дома прогуляться придется солидно.
— Так и незачем никому из центрального дома сюда ходить. Точнее ползать.
— Как это некому? А я, Сид и Гар?
— А зачем вы мне здесь? Как то до сего дня вполне себе так неплохо обходилась.
— Странная ты! На ерунду обижаешься. От следовок в восторге, траву за подарки считаешь, — наг опустился рядом со мной и внимательно разглядывал мое лицо. — Да, странная.
— Я странная? Сначала отселяют, чтоб не скоро добраться, потом заявляют, что будут приходить. Смысл тогда отдельного жилья? Я думала, поселили и забыли.
— Так всегда человечек отдельно селят! Так предки завещали. Ни к чему их в доме держать.
— Дааа? И почему же предки так вам завещали. — Мои руки сами собой сложились на груди.
— Мы наги, у нас чешуя. А она сохнет. И поэтому мы очень любим влажность. Спим возле каменных чаш. Чтобы из воды, сразу на кровать и грязь на хвост снова не цеплять. А человечкам плохо, они мерзнут, дрожать начинают, болеют. Да и не нравилась им сырость. Вот предки и придумали, отдельное жилье ставить, зачастую и строили по человеческому образцу.
— Так предки завещали так делать, потому что ни к чему человечек в доме держать или все же, потому что человечкам плохо, они болеют и вообще, сырость не нравится? А еще, чтобы угодить никчемным человечкам, ваши великие предки даже жилища для них строили такие, что бы девушкам привычно было. Ничего странным не кажется?
Наг молчал, живая и подвижная мимика хорошо отражала, о чем он сейчас думает. Привычные для него с детства вещи, освещались по-другому. Получалось, что предки заботились о своих выборных женах, не ограничиваясь буквой клятвы, даже старались угодить. Но тогда выходит, что отношение к человечкам сейчас противоречит заветам тех же предков.
Пока наг перекраивал картину своего мира, пытаясь найти доказательства прежней теории и линии поведения, я разглядывала цветы. Аккуратно, стараясь не повредить нежных лепестков, рассматривала голубые соцветия жасмина.
— Это «Верность Арилы». Растет только в наших горах. Даже Ланграны не смогли заставить прижиться у себя в замке.
— Верность? Интересное название для цветов.
— Это из легенды. Первый муж Арилы погиб, тогда постоянно приходилось защищать границы от оборотней, Лангранов, других кланов. И ее решили выдать замуж за младших братьев ее мужа. Обещая за согласие и дом, и богатства. Но девушка попросила только ночь в храме провести и обещала, что наутро все узнают ее ответ, Арила провела ночь в храме, прося богов помочь ее душе найти душу ее мужа. А когда наутро наги пришли в храм, то нашли там только уже холодный труп. И записку, что своему мужу она не изменит, и все богатства нагов не заставят ее забыть о нем. Говорят, что боги выполнили ее просьбу. По крайней мере везде, где была Арила, появились цветы, которые и назвали следовками из-за того, что они росли в следах девушки. А возле ее дома и на ее могиле появились вот эти голубые цветы. И когда их пытались увести и посадить в садах, они гибли, как бы за ними не ухаживали.
— Печальная история о красавице-нагине…
— Не смей так говорить. — Раф не на шутку разозлился. — Это мечта. Заветная и тщательно хранимая, встретить ту, что полюбит вот так. И ни на кого и ни на что не согласится променять. И между прочим, Арила не была нагиней, она была человечкой.
— То есть, ваша легенда о верности и любви человеческой девушки к мужу-нагу?
— Да!
— И ты говоришь, что наги мечтают, чтобы их жены к ним относились так же, как девушка из легенды? Но при этом насилуете, унижаете, измываетесь. Позволяете жестоко мучить даже беременных. За что вас любить? Если вы творите такое, что любая нормальная девушка будет мечтать только об одном, чтоб ее мужья сдохли побыстрее.
Наг смотрел на меня удивленно. Словно я ему Америку открыла и доказала заодно, что земля круглая и вертится. А я все лишь назвала вещи своими именами.
Глава 26
Появление меня, в сопровождении нага, вызвало переполох дома. Мои домашние как-то сразу оказались все на улице. Наш маленький защитник и настоящий мужчина потянул меня за руку себе за спину, где очень злой толпой стояли девушки, готовые защищаться и защищать меня от нага.
— Ты зачем пришёл? — Детский звонкий голос только подчеркивал решительность змееныша. — Тебе здесь не рады.
— Я заметил. — Наг опустил тушу гарда на землю и выставил вперёд ладони. — Успокойся, я не собираюсь подходить к твоей матери.
— К остальным тоже не стоит.
— Рис, угомонись. Я просто мяса принес и собирался помочь с разделкой. — Никакой насмешки в голосе нага слышно не было.
— Я Наарис. Рисом меня могут называть только мои близкие, мама и мои женщины! — ого, какой собственник, а нас зачислили в родню и присвоили себе.
Но очень приятно.
— Начнем с того, что, как минимум, одна женщина здесь моя. И я принес ей еду. Согласно клятве, есть возражения, мелкий? — Не смотря на возраст Риса, разговаривал с ним старший наг, серьёзно, как с достойным противником.
— Есть, согласно клятве еду, вы должны были приносить сразу и в течение всего времени, а я вас тут за полторы недели не видел ни разу. Или вы так о ее фигуре печетесь?
А Рис-то, оказывается, та ещё язва ехидная.
— Наша вина, признаю, но будем исправлять. Вот начали уже.
— Фхх, не нуждаемся! Я в состоянии обеспечить едой своих близких. — Чего добивается этот мелкий змееныш?
А вот Раф, видимо, прекрасно понимал, потому что скрежет его зубов слышали даже мы. А ведь стояли не так чтобы близко. Но Раф подумал ещё совсем не долго, прижал руки к груди и склонил голову.
— Я признаю нарушение клятвы моим родом. Я признаю вину за своим родом. Наша жена в праве потребовать искупления от моего рода.
Теплый воздух прошёлся по рукам, по еле заметным синим полоскам в змеином браслете пробежалась рябь, а когда она исчезла, поверх этих полос появились темные руны. Но Раф ещё не закончил говорить.
— Позволишь ли ты, как взявший опеку на себя, принести пищу моей жене?
— Позволяю. — И Рис отошёл в сторону. — Тетя Миа, куда мясо нести.
— К фургонам, где костёр и каменные столы. Ох, всю ночь разделывать будем.
— Пойдем уже, кормилец ты наш. — Рис пополз вперёд, показывая дорогу.
А я смотрела ему вслед и улыбалась! Ах, ты мелкий продуман! Зная законы и обычаи своего народа, сейчас он заставил Рафа признать за родом синих долг. Нарушенная наполовину клятва, признанный долг… Вот ещё бы у него и черного получилось прижать.
Умный мальчишка растет. Интриган, но благородный. И благодарный, не развращенный, не испорченный, знающий чувства любви и признательности.
Как хорошо, что в нем проявилась магия, и парнишку не продадут в какой-нибудь бордель и не отдадут, под видом женитьбы, какой-нибудь дряни.
Переглянувшись с девочками, мы взяли с кухни всякие принадлежности, и пошли к фургонам. Ещё в первую ночь мы решили, что здесь у нас будет хозяйственный двор, здесь рядом с природным карнизом, мы выставили фургоны буквой "Г", один конец которой упирался в горы. Доделав под карнизом опоры и коновязь, мы застелили полы мягкой корой от использованных веток, чтобы у наших лошадок отдыхали и не мёрзли копыта от стояния на голых камнях. Лошади эти прекрасно переносили перепады погоды, за что и ценились владельцами караванов. Сейчас они днём паслись, а на ночь возвращались обратно.
С противоположной от импровизированной конюшни стороны мы разместили два здоровенных самодельных стола из камня и большое, постоянное кострище, вокруг которого разместили небольшие сглаженные валуны змеевика. И красиво и тепло, сидеть по ночам у костра. А такие посиделки мы очень любили.
Сейчас же нам было не до костра. Кто хоть раз в своей жизни участвовал в разделке и заготовке мяса, тот поймет и без слов. Но очень скоро я полезла руководить процессом.
Оказывается, наги брали в пищу только само мясо, вырезку. Все остальное стаскивали вглубь пещерных ходов, подкармливали местную подгорную живность. Но меня это не устроило совсем.