Снова подъехав к отметке, Моури остановил машину на обочине и стал ждать. Через двадцать минут появился динокар Скривы. Бандит вышел, сделал несколько шагов и в нерешительности остановился. На его лице появилась растерянная ухмылка, затем он сунул руку в карман и торопливо огляделся. Но других машин поблизости не было.
Моури усмехнулся:
– Что тебя беспокоит, парень? Нечистая совесть или пустой кошелек?
Шагнув поближе, Скрива воззрился на него с нескрываемым удивлением.
– Так это ты! Что это с тобой?
Не ожидая ответа, он обошел вокруг машины и сел на переднее сиденье.
– Тебя и не узнать.
– Так и задумано. И тебе не мешало бы измениться к лучшему. Сильно озадачишь полицейских.
– Может быть, – отозвался Скрива, затем, помолчав, сказал: – Они схватили Гурда.
Моури напрягся.
– Как? Когда?
– Этот придурок спустился с крыши и угодил прямо в лапы двух агентов Кайтемпи. Мало того, он еще полез за пистолетом.
– Он должен был выдать себя за электрика… или сказать, что проверяет телефонную линию. Может быть, тогда ему удалось бы выпутаться.
– Гурд никогда ничего не умел объяснять, – возразил Скрива. – Он просто так устроен – не умеет работать языком. Мне все время приходилось вытаскивать его из всяких историй.
– Но тебя же не тронули?
– Я был на другой крыше… за квартал от него. Они меня не заметили. Все кончилось прежде, чем я смог спуститься на помощь Гурду.
– Что с ним случилось?
– То, чего следовало ожидать. Не успел он сунуть руку в карман, как получил дубинкой по голове. Потом его запихали в фургон.
– Не повезло парню, – сочувственно произнес Моури. Немного подумав, он спросил:
– А что стряслось в баре «Сузун»?
– Точно не знаю. В тот момент мы с Гурдом были далеко… и один приятель посоветовал не показываться там. Говорят, туда вломились человек двадцать из Кайтемпи, зацапали всех парней и устроили засаду. Я в «Сузуне» больше не показывался. Наверное, какой-то соко распустил язык.
– Может быть, Бутин Архава?
– Каким образом? Гурд снес ему башку раньше, чем он мог проболтаться.
– Возможно, он сумел кое-что рассказать уже после того, как пообщался с Гурдом… Знаешь, потерял голову и…
Скрива прищурился:
– Ты это о чем?
– Ладно, не обращай внимания. Ты забрал сверток под мостом?
– Ага.
– Хочешь еще, или уже так разбогател, что гильдеры тебя больше не волнуют?
Глядя на Моури и что-то подсчитывая в уме, Скрива спросил:
– Сколько у тебя денег?
– Хватит, чтобы оплатить твои труды.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Не говорит – и не надо, – заверил бандита Моури. – Так что же ты думаешь?
– Мне нравятся деньги…
– Вполне разумно, – согласился Моури.
– Я их просто обожаю… – продолжал Скрива таким тоном, словно рассказывал притчу. – А кому же не по вкусу гильдеры? Ага, кто же их не любит? Вот и Гурд… – Скрива замолчал, потом добавил: – Если кто к ним безразличен – он либо дурак, либо покойник.
– Ближе к делу, – нетерпеливо отозвался Моури. – Хватит ходить вокруг да около, мы не можем торчать здесь весь день.
– Я знаю одного парня, который тоже очень любит деньги.
– Ну и что?
– Он тюремщик, – многозначительно добавил Скрива.
Отодвинувшись к краю сиденья, Моури внимательно посмотрел на него.
– Давай напрямую. Чем он может помочь и сколько это стоит?
– Он говорит, что Гурд и несколько наших старых друзей сидят в одной камере. Их пока не пропустили через мясорубку, но рано или поздно это произойдет. Кайтемпи обычно дает время поразмыслить о будущем… потом легче развязываются языки.
– Обычный метод, – согласился Моури. – Сначала из них сделают психопатов, а потом – калек.
– Да, вонючие соко, – Скрива сморщился и сплюнул в окно. – Когда приходит время, из Кайтемпи приезжают за нужным человеком в тюрьму, показывают ордер и забирают его к себе для допроса. Иногда его привозят обратно через несколько дней… уже инвалидом. А чаще не привозят. Тогда они присылают в тюрьму свидетельство о смерти для отчетности.
– Дальше.
– Этот парень, любитель гильдеров, сообщит мне номер камеры Гурда и обычное время визитов Кайтемпи в тюрьму. Еще он раздобудет экземпляр официального бланка – ордера на выдачу заключенного. – Сделав паузу, Скрива закончил: – Он хочет сто тысяч.
Моури беззвучно присвистнул.
– Думаешь, стоит попытаться вытащить Гурда?
– Ага.
– Я не знал, что ты так его любишь.
– По мне, пусть он сгниет там, – раздраженно сказал Скрива. – Он расплачивается за собственную тупость. С какой стати я должен беспокоиться о нем?
– Ну и пусть сгниет. А мы сэкономим сто тысяч.
– Да, – согласился Скрива, – но…
– Но что?
– Мне не помешала бы его помощь… и там есть еще два подходящих парня. Они бы и тебе пригодились, если найдется работенка. К тому же в тюрьме Гурд заговорит, а он слишком много знает. Лучше его вытащить – пока Кайтемпи не взялась за него… Подумай… и что такое для тебя сто тысяч?
– Слишком большая сумма, чтобы выбрасывать на ветер, – резко ответил Моури. – А к тому же… Где гарантия, что ты не врешь?
Лицо Скривы потемнело от гнева.
– Так ты мне не веришь, да?
– Нужны доказательства.
– Может быть, организовать тебе экскурсию в тюрьму?
– Очень остроумно. Ты, похоже, забыл, что Гурд сообщит массу интересного о тебе, но не сможет ничего конкретного рассказать обо мне – даже если будет орать до посинения. Вот так, приятель. Я трачу деньги – мои деньги – на решение своих проблем, а не твоих.
– Так тебе на нас с Гурдом наплевать?.. – спросил Скрива все еще угрожающим тоном.
– Я этого не говорил. Я только подчеркнул, что не намерен бросаться деньгами за просто так. Я плачу за результат.
– Что ты имеешь ввиду?
– Скажи этому жадному ублюдку, что мы заплатим ему двадцать тысяч за ордер Кайтемпи. Из рук в руки: нам – бланк, ему – деньги. Остальные восемьдесят тысяч он получит после того, как Гурд и остальные парни будут на свободе.
На угрюмой физиономии Скривы промелькнуло удивление, затем – нечто похожее на благодарность и наконец сомнение:
– А если он не согласится?
– Тогда ничего не получит.
– Предположим, он согласится, но не поверит, что я смогу достать остальные деньги? Как мне убедить его?
– Даже не пытайся, – посоветовал Моури. – Для того чтобы подзаработать, ему, как и всякому другому, придется раскинуть мозгами. Если не захочет, останется в нищете.
– Возможно, он предпочтет бедность риску.
– Сомневаюсь. Он ничем особенно не рискует и прекрасно знает об этом. У него есть шанс нагреть нас, но вряд ли он им воспользуется.
– Какой шанс?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});