пасмы, до блеска отполированные и ровные. Не осталось задорных тонких завитков у висков, нет шикарных ниспадающих локонов. Теперь прическа Айви полностью повторяла ту, что носила Эмма. Мне захотелось вскочить со своего места, схватить ее за волосы и оттащить в душ, салон, куда угодно, чтобы вернуть тот цвет, который ей так шел. Но я остался на месте, только сжал руки в кулаки, наблюдая за тем, как девушки вышли на сцену.
Эмма по сравнению с Айви двигалась посредственно, зато моя новая подстилка выкладывалась от души, потираясь практически обнаженной грудью о пилон. На ней была тонкая короткая майка, которая не скрывала обнаженную грудь, и короткие шорты, обнажающие половину упругой попки. Эмма призывно двигалась, пытаясь привлечь мое внимание, но оно безраздельно принадлежало Айви. Я практически вслух застонал, когда она присела у пилона, широко развела ноги и по боковой дуге поднялась, описывая бедром полукруг. У меня в брюках уже был пожар, я сходил с ума от желания ворваться в нее, выгнать к чертям Эмму и трахать Айви, пока не отключусь.
Девушки спустились со сцены, как только закончилась песня. Они, словно сговорившись, опустились на пол и поползли ко мне, кокетливо виляя бедрами. Как только они оказались у моих ног, я смог лучше рассмотреть лицо Айви. Теперь ее голубые глаза на фоне темных волос смотрелись еще ярче. Но мне было больно видеть то, что отныне было заключено в ее взгляде. Бесконечная боль и ненависть. Они разрывали ее изнутри, но она всем своим видом старалась показывать, насколько наслаждается своим присутствием в комнате, хотя на деле я понимал, насколько ей было больно. Потому что мне было почти так же хреново, как и ей.
Я взял повязку для глаз и поманил Айви пальцем. Она придвинулась ко мне и слегка дернулась, когда я поднес руку к ее лицу. Я сжал челюсти, преодолевая желание погладить ее и приласкать вместо того, что собирался сделать. Я завязал ей глаза.
– Айви, встань на четвереньки попкой ко мне. Стяни шорты. Я хочу увидеть, как ты ласкаешь себя.
Она поколебалась не дольше нескольких секунд, а потом развернулась и стащила тряпицу по бедрам, открывая мне прекрасный вид на ее нежную промежность. Я чуть не закатил глаза от удовольствия видеть, насколько она была послушной. Возможно, для нас еще не все было потеряно. Как только изящные пальчики коснулись киски, я откинулся на спинку и посмотрел на Эмму. Мне не хотелось, чтобы она притрагивалась ко мне, и я уже был готов отказаться от своего плана, как в голове всплыли слова Коннора: «Сэр, до Брауна дошел слух, что поставками будет заниматься Лиам. Кенвуд уже попытался выйти на него и хочет перебить поставку». Это было прямым доказательством ее вины. И как бы мне ни хотелось верить в преданность Айви и ее невиновность, эта сучка умело водила меня за нос последние три месяца. Она стала единственной женщиной за последние несколько нет, которая умело манипулировала мной, выуживая те сведения, которые, как ей казалось, будут полезными для ее ополоумевшего папочки.
– Эмма?
– Да, сэр? – с готовностью отозвалась она.
– Соскучилась?
– Безумно, сэр. Только о вас и думала, – пролепетала она.
– Иди сюда, моя маленькая шлюха. И покажи, насколько сильно ты скучала по мне.
Я указал ей на свои брюки, и Эмма не заставила себя ждать. Она тут же подползла и проворно расстегнула мою ширинку. Пока возилась с ней, я подумал о том, что Айви была моей единственной подстилкой, с которой я целовался. Говорят, через поцелуй можно украсть душу. Не хочу верить в то, что именно так со мной и случилось. Но пока одна девушка возилась с моими брюками, я наблюдал за второй, возбуждаясь не от ощущения горячих губ на члене, а от созерцания дрожащих пальчиков на розовой плоти.
– Глубже, Эмма, – рыкнул я, когда она ускорилась в погоне за моим удовольствием. – Сильнее.
По комнате разлились звуки причмокивания и рвотных позывов, потому что я схватил Эмму за затылок, буквально насаживая ртом на мой член. Она пыталась стонать, но задыхалась. А потом сквозь все эти звуки я услышал всхлип. Айви затряслась и ее накрыл оргазм. Она выгнулась сильнее и глухо застонала. А потом всхлип повторился. Мне показалось, что он был вызван оргазмом, она часто издавала в постели такие звуки. Я убрал голову Эммы и посмотрел в ее затуманенные желанием глаза.
– Свободна, – сказал я ей, и слегка оттолкнул, давая понять, что в ее услугах больше не нуждаюсь. – Умница. Возвращайся к себе.
На лице Эммы четко читалось недоумение, но тем не менее она встала, кивнула и вышла из приватной комнаты. Я подошел к Айви, провел рукой между ее ног, где было горячо и влажно. Она вздрогнула, но не сдвинулась с места, оставаясь стоять на коленях. Я зажмурился, убивая в себе порыв взять ее на руки и уложить в свою постель, после чего заняться любовью. Нежно, долго, стирая из ее памяти все неприятные моменты между нами. Но вместо этого я поднял ее на руки, положил спиной на диван, широко развел ноги и ворвался до упора. Она не издала ни звука. На этот раз даже не всхлипнула. Ее губы были сжаты в тонкую линию. А я как одержимый выискивал в ее чертах хоть какие-то эмоции. Но ни один мускул не дрогнул на лице. А я как с цепи сорвался. Нуждался в том, чтобы она хотя бы шумно вздохнула, простонала, издала хоть какой-то звук или хотя бы скривилась. Ничего.
Я вдалбливался в ее тело все сильнее и сильнее, отчаяние гнало меня на высокой скорости к удовольствию Айви, но внутри ни одна мышца не сжала мой член. Обычно Айви достаточно быстро приходила к финишу, а тут ничего. Ни-мать-вашу-чего! Ноль. Зеро. Меня захлестнуло такое сокрушительное чувство ужаса, что я потерял связь с ней, что сломал свою любимую игрушку, что внутренности скрутило в узел и я лишился дыхания. Я сорвал повязку с глаз Айви, но они были крепко зажмурены.
– Посмотри на меня, – приказал я, но реакции не последовало. Я сжал ее лицо в ладони, ни на секунду не останавливаясь, и вгоняя член, словно поршень, в ее податливое тело. – Посмотри на меня, мать твою! – крикнул. Я никогда