- Взрывать и стрелять в честь дяди Сэма казалось интересным.
- Так и было?
- Ага.
Он сунул в рот чипсы и взял стакан с водой. Определенно, Винс был не из болтливых. По крайней мере, когда говорить нужно о себе. Но тут сложностей не возникало. Одной из причин, по которой Сэйди стала таким успешным агентом, было то, что она заставляла людей доверять себе настолько, что они могли говорить обо всем. Иногда о том, что ее совсем не интересовало. Как, например, физиологические проблемы или странное поведение.
- Разве «котикам» не приходится много плавать?
- Ага. – Он отпил глоток. - Мы учимся серфингу, но в нынешних вооруженных конфликтах отряды проводят большую часть времени на суше.
- Я не очень хорошо плаваю. Предпочитаю наблюдать за приливом с пляжа.
- А я люблю воду. Когда был ребенком, проводил большую часть лета в каком-нибудь озере. – Винс откусил кусок круассана. – Хотя я ненавижу песок.
- Рядом с океанами и озерами много песка, Винс.
Он улыбнулся уголком рта.
- На Среднем Востоке тоже. Песок и песчаные бури. – И отправил в рот остатки сэндвича.
- Тебе приходилось учить арабский?
Покачав головой, Винс проглотил:
- Да запомнил пару слов по ходу.
- Разве не трудно было общаться?
- Я был там не для разговоров.
Здесь он тоже был не для разговоров и совсем не много рассказал о себе. Но и с этим у Сэйди сложностей не возникало. На Винса с его большими мышцами и яркими зелеными глазами на красивом лице, было приятно поглядеть. Сэйди встречалась с симпатичными мужчинами. Не с такими симпатичными, как Винс. Но в комплекте со всей этой его красотой шла настоящая скрытность. Нежелание дать женщине что-то кроме своего тела. И это было нормально для Сэйди, потому что именно на это она и согласилась. И именно это она и хотела.
- Почему ты живешь в Фениксе, когда могла бы жить здесь? – спросил Винс.
Очевидно, разговоры о нем закончились.
- Я знаю, что скотоводство кажется романтичным, вроде как освоение Дикого Запада, но здесь очень много тяжелой работы и уединенный образ жизни. Я не боюсь тяжелой работы, но расти, когда твой ближайший сосед в двадцати милях от тебя, одиноко. Особенно если ты – единственный ребенок. Я не могла сесть на велосипед и отправиться к подружке домой. – Сэйди откусила сэндвич и прожевала. У нее никогда не было лучшей подружки. Она никогда не бегала играть с соседскими детьми. Ей приходилось общаться со взрослыми или телятами, или овцами, которых она выращивала. – Если тебе нравится перегонять скот или ходить по коровьим лепешкам, тогда, я полагаю, одиночество того стоит.
Она сказала одиночество? Сэйди не считала себя одинокой, но помнила, что ребенком была совсем одна.
Винс положил салфетку на пустую тарелку:
- Разве однажды все это не станет твоим?
Когда давно знакомое чувство ужаса шевельнулось в желудке у Сэйди, ей внезапно расхотелось есть.
- Почему ты так думаешь?
- Люди говорят, а работа в магазине похожа на работу бармена. – Он пожал плечом. – Только не так много пьяниц и без чаевых.
Люди любят поговорить, особенно в Ловетте.
- Да, но я девушка.
Откинувшись на спинку стула, Винс скрестил мощные руки на обнаженной груди. Его взгляд оторвался от глаз Сэйди, скользнул вниз по ее подбородку и шее к футболке. Он улыбнулся и снова посмотрел ей в глаза.
- Это очевидно.
- Отец хотел мальчика. – Она сделала глоток чая. – Он хочет оставить «Джей Эйч» мне не больше, чем я хочу получить ранчо площадью в десять тысяч акров. Но я единственный ребенок единственного ребенка. Больше никого нет.
- Так что ты унаследуешь ранчо, которое не хочешь.
Сэйди пожала плечами. Ее чувства к «Джей Эйч» были запутанными. Она одновременно любила и ненавидела ранчо. Оно было такой же ее частью, как голубые глаза.
- Не знаю, что на уме у отца. Он не говорил мне, а я не спрашивала.
- Тебе это не кажется странным?
- Ты не знаешь моего отца, - прошептала она.
Винс чуть повернул голову влево. Сэйди заметила, что он иногда так делает и следит за ее губами.
- Сколько твоему отцу?
- Семьдесят восемь.
К чему все эти вопросы? Не может же Винса так интересовать ее жизнь. Это лишь секс на одну ночь. Ничего больше. Сэйди отодвинула тарелку.
- Закончила есть?
- Да.
Винс улыбнулся:
- Готова продолжить?
А. Он просто убивал время, задавая эти вопросы в ожидании, пока она поест. Сэйди взглянула на часы. Было чуть больше часа ночи. Сестры Партон появятся примерно в шесть утра. Нет, это был не самый романтичный секс, но он оказался восхитительным. Винс был не очень романтичным парнем, но Сэйди и не искала романтики. Винс - лишь партнер на одну ночь, и он дал Сэйди то, чего у нее давно не было.
Хорошо проведенное время.
- Ола.
ГЛАВА 11.
- Ну и кто же намазывает маслом твой маффин?
Повернувшись, Сэйди взглянула на отца: кислородная канюля вставлена в нос, очки на макушке, на ногах новая пара пурпурных нескользящих носков. Отец узнал о Винсе? Кто-то видел, как пикап отъезжал от дома около трех утра, и сболтнул об этом Клайву?
- Что?
- Ты напеваешь.
Сэйди повернулась обратно к раковине, которую заполняли желтые маргаритки.
- Человек разве не может напевать?
- Только тогда, когда для этого есть причина.
Сэйди прикусила щеку изнутри, чтобы удержаться от улыбки. Впервые с того утра, как повернула свой «сааб»в сторону Техаса, она чувствовала, что в мире с собой. В первый раз с тех пор, как приехала в «Джей Эйч», она провела ночь, думая о… ну ладно, не думая ни о чем. Только чувствуя. Наслаждение. Занимаясь чем-то еще, кроме просмотра телевизора и беспокойства за отца, свою карьеру и будущее. И это что-то определенно было причиной мурлыканья под нос.
Сэйди закончила подрезать цветы и поставила их в вазу.
- Я могу что-то сделать для тебя, пап?
- Ничего.
- Я могу взять на себя какие-то обязанности на ранчо. – На какое-то время. Пока он не сможет вернуться домой. – Ты мог бы показать мне свою бухгалтерскую программу, и я бы начисляла зарплату. - Вряд ли это окажется таким уж сложным, когда ей покажут, что делать.
- Все это делает Ванда. Если ты возьмешь на себя ее работу, ей не на что будет кормить детей.
О. Ванду она не знала.
- Скоро нужно будет прививать и клеймить телят. Я могла бы помочь с этим.
Одна из самых нелюбимых работ Сэйди, но так у нее появилось бы хоть какое-нибудь занятие, кроме как торчать в госпитале с ворчливым отцом.
- Будешь только путаться под ногами.