Читать интересную книгу Дата Туташхиа - Чабуа Амирэджиби

Дуру явно не хотелось, чтобы его особое почтение к Дате Туташхиа было замечено другими, но я стоял близко, и от меня не ускользнуло, что он заискивал перед абрагом. Духанщики обычных гостей встречают с преувеличенной учтивостью. Посетителей именитых – с тем восторгом, неподдельно искренним, с каким Дуру встретил Туташхиа.

– Когда они проехали? – вполголоса спросил Туташхиа, и я понял, что там, на дороге, он не расслышал ответ Дзобы: все из-за этих чертовых лягушек.

– Были, были они уже, Дата-батоно. Теперь раньше завтрашнего полудня их не будет, – Дуру повторил ответ Дзобы. – А эти тебя в глаза не знают, спрашивали, не видел ли я когда-нибудь Дату Туташхиа.

– Ступай к гостям, – приказал Дуру дочери, – и уважай их как положено… Учить тебя и учить.

– У них большие деньги, очень большие! – Глаза Кику заблестели весело и жадно.

Мои подозрения подтвердились. Мой спутник оказался Датой Туташхиа, Бодго Квалтава и его два человека – знаменитыми разбойниками.

Квалтава и его люди расположились за столом так, чтобы ни у кого из них дверь не была за спиной. У каждого на стуле висела бурка. Два винчестера со взведенными курками были прислонены к столу, третий – к стене. Все трое были вооружены маузерами в деревянных кобурах, за поясом у каждого – по пистолету и кинжалу, богато инкрустированному драгоценными камнями. Они были разодеты как на праздник, и взгляд их не обещал ничего доброго. В пять секунд эти молодцы могли уложить на месте десятка полтора человек.

И я, и монах были едва знакомы с Туташхиа, и было бы естественней каждому из нас занять отдельный стол, но ни мне, ни монаху даже в голову это не пришло. Мы сели за стол Туташхиа – нет, мы прятались за спину Туташхиа. Эта мысль пришла мне в голову и только развеселила меня. Я почувствовал себя уверенней и мог спокойно разглядывать опасных гостей духанщика Дзигуа.

Бодго Квалтава было лет тридцать пять. Второму – лет на десять поменьше. А третий был безусый мальчишка, высокого роста и с повадками, по-детски развязными. Стол у них ломился от еды, вино разливалось в огромные чаши, и все их застолье казалось вздыбленным и ощетинившимся, как встревоженный еж.

Не знаю, как монах, а о себе скажу: меня все сильнее забирал страх. Я забыл про израненные ноги, про ломоту в плечах и усталость. Страх наваливался на меня, и была минута, когда я готов был вскочить и бежать на все четыре стороны. Мозг мой просверлила мысль, что Туташхиа вовсе не рад нашему обществу, что вот сейчас он встанет и пересядет за другой стол. Наверное, и монах боялся этого. Мы разом взгляну, на Туташхиа – он был спокоен и равнодушен. Его спокойствие передалось мне. «А ну их к черту, – подумал я. – Будь у них, хоть пушки, а на том шампуре шашлык из человечьего мяса, чего мне бояться, если я ничего плохого им не сделал?»

Квалтава и его приятели тоже разглядывали нас в упор, медленно переводя осоловелый взгляд с одного на другого. Потом возобновили трапезу, и этим как будто все обошлось.

А Дзоба между тем понемногу перетаскивал мои вещи. Большой тяжелый ящик они втащили вместе с Кику. Кику подошла было к нам, но тут ее настиг окрик:

– А ну, девка, поди сюда. Чего ты там не видела?

– Сейчас, батоно. Выслушаю господ и подойду. Одну минуту.

– Или ты не слышишь, что я тебе говорю, – вновь заорал Бодго Квалтава.

– Погоди, Бодго, – вступился младший, которого звали Куру Кардава. – Ты же не знаешь, что это за люди.

Но Квалтава не собирался уступать. Это поняла и Кику. Она подняла глаза, как бы прося у нас прощения и за гостей, и за себя, и поспешила к столу Квалтава.

Туташхиа, казалось, даже не заметил выходки Квалтава. И следа раздражения нельзя было уловить в нем. Он сидел с видом безразличным и отрешенным.

– Принеси нам еще кувшин вина, – сказал Квалтава Кику. – А другой подай вот тем, – он кивнул в нашу сторону. – И сыра еще давай.

Третий из них, Каза Чхетиа, все это время жадно разглядывал Кику и, когда она поспешила к стойке, не удержался:

– Ох-х-х!

В тогдашней Мингрелии этим возгласом выражали и восторг, и удивление, и страсть. Но порой – и злость.

Каза Чхетиа не мог оторваться от Кику. Было в ее глазах и во всем ее облике что-то такое, отчего казалось, будто она только-только проснулась и еще нежится в постели.

Уже совсем стемнело. Дзоба принес свечи. Кику подала кувшин вина, другой кувшин – подношение Квалтава – поставила на наш стол и снова спросила, чего бы мы пожелали на ужин.

Я и Дата заказали не помню теперь что. Монах отказался от еды и попросил принести только воду.

И снова не успела Кику дойти до стойки, как Квалтава ее окликнул:

– Убери со стола… Все убери. Оставь вино, огурцы и сыр. Вытри и принеси еще одну свечу.

Кику тут же все сделала.

Каза Чхетиа попытался заглянуть в вырез ее платья, но Кику быстро прикрылась рукой.

– Ей, видите ли, стыдно, – хохотнул Квалтава, доставая из кармана колоду карт.

Каза Чхетиа скользил глазами по шее, груди, бедрам Кику.

– Стыдно ей стало… тоже мне, богородица! За пять рублей вот здесь догола разденется, – сказал он, когда Кику отошла.

– Будет тебе, – одернул его Куру Кардава, младший из них.

– Много ты знаешь, молод еще. Женщине бабки покажи, за бабки она на все пойдет. Порода у них такая. У них у всех ноги короткие. Приглядись – увидишь, – сказал Каза Чхетиа и бросил Квалтава: – Ну, сдавай, если взялся!

– Короткие, говоришь, ноги? – процедил Квалтава. – Вот принесут свечу, тогда и сдам.

– Да, короткие, короче, чем у мужчин. Поэтому и делают женскую обувь на высоких каблуках. Чтобы ноги длинней казались.

Дзоба принес еще одну свечу. Квалтава разлил вино, все трое выпили, и началась игра.

Наконец Кику принесла ужин и нам. Монах налил себе воды, добавил немного вина из кувшина, достал из торбы хлеб и покрошил в чашку. Разбойники много пили и крупно играли. Они было заспорили, и еще немного – началась бы пьяная драка, но Куру Кардава пошел на мировую:

– Ладно! Бери четвертак и больше не зарывайся. В другой раз это у тебя не пройдет.

Каза Чхетиа сгреб деньги с таким видом, будто угроза Куру относилась не к нему. Квалтава не вмешивался и не отрываясь смотрел в нашу сторону.

– Сдавайте. Я сейчас, – он двинулся к нашему столу.

Монах перекрестился и поднял на него глаза. Поглядел ему в лицо и я, но меня замутило, и я опустил голову. Туташхиа по-прежнему не проявлял к Квалтава ни малейшего интереса, но я почувствовал, что он сжался, как пружина, и вот-вот взорвется.

– Бодго, давай сюда, играть так играть! Чего ты там потерял? – позвал Куру Кардава.

Я встретился глазами с Казой Чхетиа. Он смотрел на меня, как на Кику. Только там он зарился на плоть, а здесь на кровь.

– Сейчас приду! Играйте! – Квалтава стоял перед Туташхиа. – Хотелось бы знать, почему это вы не пьете вино, которым вас угощают?

Туташхиа и впрямь не притронулся к кувшину. Я – тоже. Ведь меня никто не приглашал. Да и настроения пить не было, хотелось только добраться до постели.

– Благодарим вас за угощение, очень сожалею, но я не пью, – сказал Туташхиа.

Левая бровь у Квалтава изогнулась и поползла вверх, будто хлыст, который тут же со свистом опустится.

На Туташхиа это не произвело впечатления. Он лениво жевал мясо. Квалтава перевел взгляд на меня, окатив наглостью.

– Пьем, как не пьем? – засуетился монах. – Вот вашим вином я ужин себе заправил.

Но Квалтава и не думал слушать монаха.

– А ты что не пьешь? – спросил он меня.

– Видите ли, мне тоже нельзя. Но за ваше здоровье – с удовольствием, – неожиданно для себя услышал я собственный голос. Я залпом выпил вино и перевернул чашу вверх дном. – Пусть так будет пусто вашим врагам.

А что мне было делать?

– Так-то, – сказал Квалтава и резко повернулся к Туташхиа: – Ты кто такой?

– Вы меня спрашиваете? – не поднимая головы, произнес Туташхиа.

– Тебя. Кого же еще?

– Путник я, – ответил Туташхиа.

Квалтава смутился и как-то осел.

– Будешь играть или нет? – раздался раздраженный голос Куру Кардава.

Перед Куру Кардава высилась куча ассигнаций. У Казы Чхетиа опять ничего не осталось.

– Дай-ка мне, Бодго, из моей доли тысячу рублей. Я проиграл, – сказал Каза Чхетиа.

Они вмешались весьма кстати. Квалтава пора было убираться, но не мог же он уходить, поджав хвост, оставив последнее слово за Датой. Он бы опять полез к нему, и к чему это могло привести – один бог знает. Из внутреннего кармана черкески Квалтава вытащил толстую пачку денег, отсчитал тысячу рублей и, надменно оглядев всех, вернулся к своему столу.

Духанщик облегченно вздохнул.

Мимо нас проскользнула Кику с постельным бельем на вытянутых руках. Как только она ухитрялась ходить, не касаясь земли!

– Ох-х-х, – выдохнул Каза Чхетиа, – не я буду, если не разденется за пятерку! – сказал он, когда Кику исчезла за занавеской.