Я не видел тогда и не вижу сейчас рационального, конструктивного и компромиссного смысла в этом шаге. У тех, кто толкнул уважаемого академика на него, по-видимому, был замысел смазать концовку съезда скандалом, обращенным к многомиллионной телеаудитории, используя авторитет ученого. И у председательствующего не оставалось никакого другого выхода, кроме как напомнить оратору об истечении регламента, призвать его закончить выступление, а когда неоднократные призывы не возымели действия, прервать его… Читатель, думаю, хорошо знает эту сцену, многократно использованную в фильмах и телепередачах о перестройке. Что и говорить, сцена не из приятных, но слова из песни не выкинешь. Да и вопрос, кто тут виноват?
Съезд миновал, ушел в историю, но борьба продолжалась и вокруг интерпретации его итогов. Оппозиция провела крупный митинг, на котором выступили Ельцин, Заславский, Гдлян, Иванов и другие ораторы, давшие съезду по существу негативную оценку. Он, якобы, не оправдал надежд, в обществе ничего не изменилось, передача власти не только не произошла, но и не началась, съезд ушел от решения конкретных проблем, выдвинутых в выступлениях многих депутатов и т. д. и т. п.
Негативистские нотки звучали в оценках съезда и со стороны традиционалистских, консервативных сил. Здесь акцент делался на проявлениях анархии, критиканства, психологии разрушительства со стороны отдельных групп депутатов, их ставки на митинговую демократию, с позиций лицемерной заботы об укреплении государства, сохранении роли партии.
Такие оценки, независимо от субъективных мотивов, играли недобрую роль, подталкивая нагнетание социальной напряженности в стране в то время, когда надо было, засучив рукава, браться за решение неотложных проблем, которые буквально вопиют и о которых с таким чувством наболевшего говорили депутаты на съезде.
При всей неоднозначности того, что происходило на съезде, при всей сложности процессов, которые он отразил, он выполнил стоявшие перед ним задачи — принял на себя всю полноту государственной власти и сформировал новые высшие органы, определил в русле перестройки основные направления внутренней и внешней политики государства.
Второй Съезд народных депутатов по накалу страстей, митинговой активности депутатов мало чем отличался от первого, но все же накопленный опыт, подготовительная работа позволили придать ему большую организованность и деловитость. К сожалению, Межрегиональная депутатская группа не смогла стать нормальной парламентской оппозицией и внести сколько-нибудь конструктивный вклад в работу съезда. Этому мешали внутренние раздоры и противоречия, которые в дальнейшем стали сказываться все больше и больше.
За две недели съезд заслушал и обсудил доклад Рыжкова о мерах по оздоровлению экономики, этапах экономической реформы и принципиальных подходах к разработке тринадцатого пятилетнего плана, принял Закон об изменениях и дополнениях Конституции по вопросам избирательной системы в связи с предстоящими выборами народных депутатов в республиках и на местах, Закон о конституционном надзоре СССР и образовал соответствующий комитет. Были заслушаны и обсуждены доклады комиссий, образованных первым съездом: о политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года (Яковлев), о событиях в Тбилиси в ночь с 8 на 9 апреля (Собчак), о политической оценке решения о вводе советских войск в Афганистан в декабре 1979 года (Дзасохов). По всем этим вопросам приняты соответствующие решения. Кроме того, сделаны доклады от комиссии по привилегиям (Примаков) и от комиссии по следственной группе Гдляна-Иванова.
Что можно сказать о докладе Рыжкова?
Я думаю, к тому моменту активная позиция в реформировании и оздоровлении экономики была в значительной степени утрачена — не стратегия перестройки задавала тон, а наоборот, планы и действия центра приноравливались к спонтанным экономическим процессам и популистским требованиям. Программа экономических реформ 1987 года фактически оказалась похороненной, о ней вспоминали все реже. Главное же — был выпущен из рук контроль за наличной денежной массой, за денежными доходами населения, дан сильнейший толчок раскручиванию инфляционной спирали, остановить который дальше оказалось все труднее.
В 1989 году прирост денежных доходов населения составил 13,1 процента (против 3,9 в 1987 году) при 2,3 процента прироста производительности труда. Что же предлагалось на 1990 год? Сохранить инфляционный прирост денежных доходов, но покрыть еще более быстрым ростом товарных ресурсов. Правительством предложены прямо-таки фантастические цифры: прирастить за год физический объем непродовольственных товаров народного потребления на 20 процентов, в том числе продукции легкой промышленности — на 11 процентов. Это с самого начала было просто самообманом.
Не мог сколько-нибудь серьезно помочь делу и предложенный Абалкиным, который стал в это время заместителем Рыжкова, прогрессивный налог на прирост фонда оплаты труда, превышающий 3 процента. Под напором снизу сразу же приобрели массовый характер исключения из этого правила. Но и там, где оно вступило в действие, чрезмерный рост фонда оплаты труда не был предотвращен. К тому же суммы налога стали направляться в государственный бюджет, а через него — в безналичный и наличный денежный оборот. А ведь за ними не стояло ровным счетом ничего.
Обо всем этом говорилось и Горбачеву, и Рыжкову еще осенью, когда только формировались контуры модели экономического развития страны на следующий год. Что-то подправлялось, но существенных корректив в разработки правительства внесено не было. Сказалась, я думаю, поглощенность Горбачева политическими и межнациональными процессами. Надо признать, что в этот период мне также не удавалось, как раньше, заниматься экономическими проблемами.
Что-то пытался сделать Слюньков, видевший, что дело, особенно в части финансов и денежного обращения, идет не туда, но Рыжков ревностно защищал правительство от вмешательства со стороны ЦК КПСС, слушал только Генсека, да и то не всегда делал выводы. С точки зрения разделения функций партийных и государственных органов он был, может, и прав, но иногда в жертву этому принципу приносился и здравый смысл. Ведь Политбюро еще действовало, и замечания и предложения по вопросам экономической политики адресовались ему, как члену Политбюро.
Доклад правительства подвергся на съезде ожесточенной критике и не только со стороны оппозиционно настроенных депутатов. Горбачев, естественно, защищал его. Началась очень трудная для правительства полоса. В печати, на съездах и сессиях Верховного Совета постоянно маячил вопрос об отставке правительства. Не прекращались попытки вбить клин между Председателем Верховного Совета (а затем Президентом) и главой правительства. Но главное, конечно, — накатывающиеся волны забастовочного движения, вызываемые прежде всего дезорганизацией рынка, товарного и денежного обращения, острой нехваткой самого необходимого для людей. Социальная напряженность в стране особенно усилилась в конце зимы и весной следующего 1990 года.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});