Читать интересную книгу Визит в абвер - Александр Сердюк

— А что же застава? Все мы? — забеспокоился капитан, недоумевая. — Будем сидеть на солнечной поляночке, дожидаться победного рапорта.

— Сидеть вам не придется. Пока мы займемся Шустером, станем ему зубы заговаривать, вы незаметно переправитесь через болото и окружите его базу. Точное место ее нахождения сообщим вам по рации. Самолет с грузом для гауптмана ожидается в полночь, разгружаться будет на костры. Они послужат для вас прекрасным ориентиром. Нельзя исключать, что кто-нибудь и сиганет с неба, поэтому готовьтесь к приему не только груза. Итак, ваша задача: накрыть базу так, чтобы не выпорхнула ни одна птичка, принять посылки от майора Баркеля и не допустить своих потерь. Вот вам, Иван Алексеевич, и солнечная поляночка…

— Застава свою задачу выполнит, товарищ подполковник! — четко отрапортовал капитан.

— Верю и надеюсь, — ответил Борцов кратко.

— Мне тоже верьте, — сказал Деффер, внимательно выслушав офицеров. Он продолжал и дальше, мешая свой язык с русским, но если преобразовать все, что он сказал, то это выглядело так:

«Я рад, что не остаюсь в стороне. С абвером не было и не будет у меня ничего общего. Всю войну он пытался выезжать на подонках. Опирался на предателей и сам предавал. Германию, весь наш народ. А я хочу после всех мук и страданий принести хоть какую-то пользу и моему, и вашему народу. Это массовое истребление жизней, считая не на тысячи, а на миллионы, многому меня научило. Глаза мои теперь видят гораздо лучше, чем три года тому назад. А душа мне подсказывает, что спасать надо ее, а не шкуру. Так что, как видите, фюрер не в силах был освободить душу от совести и превратить ее в чистейшую химеру».

Самородова, внимательно присматривавшегося к контрразведчику, в нем приятно поражала постоянная тяга к экспериментам, к поиску самых лучших, порою единственных, решений. Его мысль, как замечал капитан, работала непрестанно. Он не ленился ради единственного варианта создать множество. Когда же нужное решение было достигнуто, в действие приводились все силы — физические и духовные. Вот так и сейчас. Легко сказать — отправиться во вражеское логово да еще с немцем. Прозрел ли он на самом деле? Действительно ли хочет искупить вину, очистить совесть? А если это игра, хитрость, обман? С какой тщательностью Борцову следовало взвесить все за и против. Как точны должны быть его внутренние, психологические, весы. Ведь тут до ошибки, притом роковой, один шаг. Сомнение сменялось сомнением, но странное дело: Самородов все больше и больше склонялся на сторону контрразведчика.

После паузы, явно затянувшейся, капитан спросил:

— Ну а Центр как? Санкционирует?

— Что ж Центр? — Борцов улыбнулся. — Как доложим.

«Да, теперь он будет стоять на своем», — окончательно уверовал Самородов.

Глава двадцать первая

Резко притормозив, «эмка» съехала на обочину.

— До Волчьей тропы километра два, не больше, — сказал солдат, сидевший за рулем. — Выгрузиться лучше здесь, место закрытое.

Шоссе, по обе стороны сопровождаемое мачтовыми соснами, дальше круто сворачивало влево. Местность совершенно не просматривалась.

— Да будет так, — наскоро осмотревшись, согласился Борцов.

— Пожалуй, отсюда мы и потопаем. Ганс, вы готовы?

— Гут, гут, — часто закивал Деффер, привстав с заднего сиденья. — Потопаем…

Ему всякий раз доставляло удовольствие это бесхитростное занятие — повторять русские слова, услышанные впервые. Не упустил он случая и сейчас, хотя обстановка к подобным упражнениям не располагала.

— Иван Алексеевич, — обратился подполковник к начальнику заставы, сидевшему за спиной, — здесь долго не задерживайтесь, возвращайтесь на заставу. Страховать нас нечего. Ясно?

— Ясно да не очень, — неопределенно произнес Самородов. — Есть опасение.

— Какое?

— Да серьезное… По-моему, застава на исходный рубеж должна выйти раньше. Гораздо раньше.

— Зачем? Слушать у болота кваканье лягушек?

— Не то… Совсем не то… А если вдруг что-нибудь?

— Ох, это ваше «вдруг»… А наши с вами расчеты? Все проверено и перепроверено, а вы…

— Да я, чтоб с вами чего не случилось, — попытался оправдаться начальник заставы.

— Ваша опека излишняя. Каждый должен делать свое дело. Не будем держаться друг за дружку, как в парном пограничном дозоре, ситуация здесь иная.

— Слушаюсь! — капитан почувствовал свою неправоту и опасений больше не высказывал.

Он внимательно выслушал последние наставления контрразведчика, пообещал держать постоянную связь с пеленгаторщиками, которые обязаны не пропустить позывные Ганса Деффера, а также усилить наблюдение за всеми тропами, подходящими к заставе. Перед тем как расстаться, офицеры обнялись и крепко пожали друг другу руки.

До Волчьей тропы Борцов и Деффер не встретили ни души, да и по тропе долгое время «топали» беспрепятственно. Безлюдье, с первых шагов казавшееся подозрительным, все время настораживало. По предварительным прикидкам, они вот-вот должны были оказаться в зоне наблюдения. Не только ближние, но и дальние подступы к конспиративной базе безусловно охранялись. Невидимки укрывались в зарослях, ничем не выдавая своего присутствия. Впрочем, пусть себе поглядывают, только не стали бы палить без предупреждения.

Под конец пути подполковник решил передохнуть. Будет безопаснее, если их заметят издали, а не под самым носом. Между деревьями он высмотрел удобное местечко и сбросил с плеч рюкзак. Деффер поставил на землю чемодан с рацией. К оружию не прикасались.

Развели наскоро огонь, приладили на рогулинах котелок, наполнив его водой из ручья. По лесу потянулся дымок, тишину нарушал треск сухих сучьев. Запахи и звуки со временем не могли не привлечь внимания стражи. И действительно, примерно через четверть часа на тропе появились два дюжих парня. Они смело приблизились к костру, остановившись всего в нескольких шагах. Опустив на траву корзины, прикрытые громадными листьями лопухов, оба принялись внимательно разглядывать незнакомцев. Вроде бы военные, форма как есть советская, при погонах и оружии, а там кто их знает. Нынче много разных людей по лесам шастает.

— Ребята, присаживайтесь, чего стоите? — предложил подполковник. — Грибов-то много насобирали? Небось корзины полны?

— Нонче жаловаться грешно, — отозвался один из подошедших. — То подберезовики, то маслята. Да и белых энтим летом пропасть.

— Ну так тем более… Тащите сюда свои корзины, огонек еще жаркий, что-нибудь сообразим из свеженьких-то!

Они послушались, но подойти вплотную не решились.

— Вы кто такие? — спросил парень, одетый в поношенные бриджи цвета хаки и выгоревшую до бела гимнастерку без погон. Его напарник был во всем штатском — серые брюки в полоску, парусиновая куртка и черная сатиновая рубаха со стоячим воротником.

— Нас-то сразу видать, мы в казенной форме, — сказал Борцов, — а вот вы кто?

— Здешние мы, — неохотно ответил парень в бриджах. — Вышли грибков подсобрать, на соленье… Ну а вашего брата как распознаешь, ноне форма еще ни о чем не говорит. Теперь всяк ею щеголяет.

Рассуждал он верно, и это выдавало в нем человека сведущего. «Не иначе как полицай», — определил Борцов.

— Так грибы-то у вас есть? Что не выкладываете? — поднажал Павел Николаевич. — Или только лопухами корзины набили?

— Выложим, не скупые… Но сперва все же любопытно узнать, кого угощать будем. Ежели вы, к примеру, человек наш, то есть советский подполковник, то не жалко. А может, вы оттуда спущены, — и он ткнул пальцем в небо.

— Оттуда, дорогой, оттуда, — Борцов решил лямку не тянуть. — Кашеварить и чаевничать не станем. Вот зальем для порядка огонек и ведите нас по назначению.

— Это по какому же назначению? — хмуро спросил все тот же парень, видать, старший.

— Ладно, не дури… Сам знаешь… К гауптману Шустеру.

Полицая чуточку качнуло: всего ожидал он. только не такого прямого попадания. Как есть в яблочко. Однако замешательство продолжалось только секунды. В следующий момент с обеих корзин слетели лопухи, и полицаи выставили перед собой автоматы.

— Руки! — заорал старший. — Сдать оружие!

— Рук не поднимем и оружие не сдадим, — твердо сказал Борцов. — За малейшее насилие ответите… И перед гауптманом, и перед своим непосредственным начальником… Господином Трынькой…

— Вы что, знаете его?

— Как не знать начальника районной полиции.

Все было верно, и полицаи заколебались. Борцов медленно поднялся, снял с рогулин котелок и выплеснул кипящую воду на огонь. Подобрал с земли разбросанные полицаями лопухи, стер ими с котелка копоть, потряс опрокинутую посудину навесу, ожидая, когда стекут последние капли. Все это он делал без спешки, основательно, по-хозяйски. Остывший котелок спрятал в вещевой мешок.