Читать интересную книгу Бесплатных завтраков не бывает - Крис Хендерсон

— Ох, Джек... На тебе живого места нет.

— Подуй — пройдет.

Вместо этого она поцеловала меня в губы: обежав их, ее язык скользнул внутрь, нашел мой. Откинувшись, она стала покрывать поцелуями мои шею и грудь, прикусив волосы зубами. Горячая вода окатывала нас, и кожа стала багровой.

— Не знаю, с чего начать, — донесся до меня ее шепот. Колени ее подогнулись, коснувшись дна ванны. — Может быть, хоть здесь нет синяков?..

Я уже заявлял ранее, что стараюсь не спорить с красивыми женщинами. Возражения их бесят. Логика Джин была безупречна и убедила меня, чему я был очень рад. Я тяжело дышал в клубах пара, опустив руки на ее плечи и двигаясь в заданном ею ритме. Пар окутывал все, скрывая от нас весь мир. Но того, что оставалось, нам было более чем достаточно.

Глава 22

Мне казалось, в контору я вернулся спустя много лет. На самом же деле было всего два тридцать. Мы, с позволения сказать, принимали душ довольно долго, затем последовал ленч с разными шутками-прибаутками, плавно перешедший во вторую серию. В результате мы побывали во всех комнатах Джин, а все мышцы у меня ныли так, что даже взять со стола карандаш требовало неимоверных усилий.

Но ехал я в офис в самом чудесном настроении — это, впрочем, свойственно всем мужчинам в подобных обстоятельствах. Я отлично себя чувствовал, меня великолепно покормили (но почему женщины угощают меня салатом и «тофу»? Это — за пределами моего понимания), а кроме того, у меня завязались отношения с потрясающей женщиной, которые, будем надеяться, проживут дольше тех первых цветов, что я послал ей. Войдя в кабинет, я бросил темные очки в ящик стола и в первую очередь распахнул окна. Во вторую — включил вентилятор. Автоответчик сообщил, что Тэд Каррас прибыл в Нью-Йорк и остановился в том отеле, который я ему рекомендовал.

Я сидел за столом, слушал его голос, сообщающий мне об этом, и соображал, какую игру он со мной затеял. И затеял ли? Запись я прокрутил еще дважды. Надо отдать ему должное: фальши в его голосе не было — или я ее не почувствовал. Ни фальши, ни скрытой угрозы — а после достопамятного свидания с мистером Энтони и предупреждения Джин слушал я, можете мне поверить, внимательно. Шестое чувство подсказывало: тут все чисто, со стороны Теда не стоит ждать подвоха или ловушки.

Еще я решил, что он может немного подождать, и двинулся на Двенадцатую улицу в цветочный магазин. Заплатив больше, чем позволял мой бюджет, но меньше, чем у меня было в бумажнике, я заказал огромный букет из всего, что привлекло мой взор. Дело в том, что, кроме солнца, меня уже очень давно ничего не грело, и я хотел выжать из наших отношений с Джин максимум, пока они, отношения эти, не повторили судьбу всех моих предыдущих романов. Ну, а в том, что они, налетев на те же рифы, пойдут ко дну, я не сомневался.

Нет, я не позабыл про Мару, и Миллера, и старину Джеффа Энтони, но за эти несколько часов они как бы сдвинулись на задний план. В Нью-Йорке каждый миг кого-нибудь убивают, избивают, кто-то умирает, у кого-то что-то крадут. Чем Миллер и его команда лучше других? Или хуже? В мире, где авиакатастрофы — привычное и заурядное дело, где люди в качестве аргумента используют бомбы, разносящие в клочья бабушек и младенцев, где водители, превысившие скорость, всаживают пулю меж глаз инспектору дорожной полиции, чтобы не платить штраф, — убийства, имеющие почву и причину — по контрасту, наверно, — бодрят и освежают.

Итак, послав цветы Джин, я вернулся к себе, намереваясь приняться за работу. Поскольку я уже решил взять под охрану особняк богатой дамы, пока она будет странствовать по Южной Америке, особенно тянуть с делом Миллера — тем более, уже закрытым — не приходилось. Впрочем, мне все равно — открытое, закрытое, я человек нетерпеливый и долго рассусоливать не могу. У меня, как говорится, шило в одном месте. А тут еще в жизни моей возникла Джин — это тоже не очень способствует сосредоточенности.

Короче говоря, вернувшись к себе, я принял героическое решение не сдаваться, пока не разберусь в проблемах, оставленных мне толстым глупым Миллером. А для начала я снял трубку и позвонил в отель, где остановился Каррас. Назвал телефонистке номер и стал ждать. Стонали длинные гудки; я ждал. Трубку не снимали.

Десять гудков. Еще десять. Ожидание прервала телефонистка, любезно сообщившая, что абонент трубку не берет. Я поблагодарил за то, что она выдала мне эту тайну, и попросил соединить меня с портье. Раздался голос женщины постарше:

— Слушаю, сэр. Чем могу быть полезна?

— Регистрировался ли у вас мистер Тед Каррас?

— Да, сэр. Номер 403.

— Верно. Вы не заметили случайно — он не выходил? Мы договорились, что встретимся, как только он приедет, но я был... гм-гм... занят. А теперь звоню — никто не подходит.

— Каррас... Каррас... — припоминая, сказала она. — Такой худенький, с темными волосами... не очень представительный... Да, он здесь! Никуда не выходил. Хотите, я передам телефонистке, чтобы она попросила его позвонить вам?

— Благодарю вас, не стоит. Это мы уже пробовали.

Я несколько минут пребывал в замешательстве, но потом меня охватило и стиснуло дурное предчувствие. Оно всем знакомо, это ощущение: оно ударяет в мозг и молниеносно отзывается в почках. Эту болевую вспышку человек чувствует всякий раз, когда судьба начинает бессовестно мухлевать и передергивать. Разумеется, фактов у меня не было, но предчувствие внятно твердило, что за ними дело не станет.

— Так-с. А не скажете ли, к нему приходил сегодня кто-нибудь?

Я задал этот вопрос, потому что в том отеле, где я рекомендовал Каррасу остановиться, посетители обязаны записываться у портье. Дама на том конце провода, извинившись, попросила минутку подождать, сверилась с регистрационной книгой и сказала:

— Да, сэр! В десять утра к нему приходил мистер Джек Хейджи.

Ей так замечательно удавались беглые словесные портреты, что я не мог отказать себе в удовольствии спросить:

— Джек Хейджи... Он с тростью, да?

— Совершенно верно. Крупный такой мужчина, плечи широченные. И зачем такому здоровяку трость?

А она ему и ни к чему. Трость припасена для Карраса. Я поблагодарил регистраторшу и надавил кнопку вызова, чтобы, не теряя времени, связаться с Рэем. Это только в телефильмах частный сыщик, имя которого фигурирует в деле об убийстве, может спрятаться и дурачить полицию сколько влезет. Про меня что-то таких фильмов не снимают, а потому я и повел себя по-иному.

— Джек, — сказал капитан, прежде чем я успел произнести хоть слово. — Мне не хочется слушать очередную скверную новость.

— Тогда повесь трубку. Других новостей у меня нет.

— Попробуй только скажи, что это имеет отношение к Миллеру — и я тебя задушу собственными руками.

— Задушил один такой.

Потом я сообщил ему — «кто», «где», «как» и, разумеется, «что». А «почему» не сказал, потому что и сам не злая — пока. Рэй ответил, что у него нет времени рыскать по городу и проверять мои версии.

— Конечно-конечно, у вас, сэр, есть дела поважнее и поприятней. Отлично. А я сейчас поеду в отель и заставлю тамошнего охранника открыть мне номер Карраса.

Капитан вздохнул и пообещал быть в гостинице через полчаса. Мне он велел до его приезда в номер не соваться. «Слушаю, сэр», — сказал я и повесил трубку. Потом минут пять сидел, тупо уставившись на телефон, и видел перед собой улицу, словно стены стали прозрачными. Остатки благодушия, которым я, скорее всего, обязан был Джин, взорвались и растаяли черным дымом, наткнувшись на скалы, фигурально выражаясь, на скалы гибели Карраса. Внутренний голос, отчаянно пытаясь спасти это новообретенное и тотчас исчезнувшее настроение, напомнил, что пока нет данных, непреложно свидетельствующих: миллеровского дружка нет в живых.

У тебя есть только подозрение, говорил голос. Подозрение, что Каррас валяется у себя в номере с размозженным черепом и переломанными костями. А может, его приходили всего лишь попутать и заставить убраться из города? А может, его телефон не отвечает, потому что он предпочел послать подальше город Нью-Йорк и кишащих там убийц-маньяков?

Но я знал, что это не так. Я был в этом полностью убежден. Однажды Карраса уже избили по той же самой причине, по какой на этот раз прикончили: он влез не в свое дело, он подставился, а подставиться он мог только из-за одного-единственного человека. Я знал это так же точно, как и то, что Каррас убит. Забит до смерти, забит методично, медленно и жестоко той самой тростью, с которой я знаком довольно близко. Даже слишком близко. Знал я и то, что постараюсь изо всех сил, чтобы тростью этой никого и никогда больше не били. Я сделаю это, даже если это будет последнее мое деяние в этой жизни.

С тем я и встал из-за стола, вытер лоб и ладони насквозь мокрым платком и проверил револьвер — разобрал, смазал и зарядил. Потом надел кобуру, вложил в нее 38-й и по обыкновению убедился, что лежит он удобно и вынимается легко. Потом выключил вентилятор и закрыл все окна. Я знал, что вернусь сюда не скоро. И бегать от полиции буду долго.