Читать интересную книгу ГИТЛЕР, Inc. - Гвидо Препарата

Действительно, абсентеисты почувствовали, что запахло жареным, и принялись спешно вывозить свою ликвидность в марках за рубеж, где конвертировали их в иностранную валюту. В конце 1919 года газета «Neue Zurcher Zeitung» опубликовала сведения о том, что к июню из страны «сбежало» 35 миллиардов марок (21). В период между 1914-м и 1918 годом из-за массивных вливаний бумажных денег, необходимых для финансирования ведения войны и практически не облагавшихся налогами, марка потеряла половину своей покупательной способности; это означает, что инфляция началась уже давно, но к началу 1920 года она резко ускорилась. Надежда Эрцбергера погасить инфляционную вспышку оказалась «дурным пророчеством».

Reichsnotopfer не только не помог обуздать и остановить инфляцию, но на деле только лишь усугубил её (22).

Суд был подтасован, но обвинению так и не удалось найти никакого криминала в действиях Эрцбергера, он был кристально чист. Его оппонент, послушное орудие элит, Гельфрейх был найден «виновным в клевете и предъявлении фальшивых обвинений». Он был приговорён к уплате довольно значительных судебных издержек (23) и смехотворно низкого штрафа, малость которого судьи объяснили тем, что «Гельфрейх сумел доказать истинность своих обвинений» (24). Другими словами, клеветнические измышления Гельфрейха были признаны не беспочвенными, но лишь чрезмерными. Истец уплатил символический штраф и отправился праздновать победу. Решение суда покончило с политической карьерой ответчика: Эрцбергер бросил вызов абсентеистам и попытался, проложив плодотворную дорогу политического взаимопонимания между социалистами и прогрессивным крылом германской буржуазии, достичь возможного в условиях Веймарской республики (25). Именно поэтому, подобно самой республике, он и был обречён. После суда Эрцбергер ушёл в отставку, покинув министерский пост и пообещав вернуться, когда буря уляжется.

Суд вынес свой вердикт 12 марта 1920 года. На следующий день республика пережила первый преторианский мятеж, так называемый путч Каппа—Лютвица.

Миссия Требич-Линкольна и провал Капповского путча

После того как были оговорены условия мира, высшее командование германской армии в лице Гинденбурга и Тренера сошло со сцены. Утратив звено, связывавшее армию с правительством, армия, по существу, оставалась без командования с июня по ноябрь 1919 года.

В образовавшемся вакууме реакционные партии, проявив не характерную для них гибкость, сразу же объединили свои усилия, чтобы захватить то, что представлялось им их законной собственностью (26). Естественно, Британия предусмотрела и такое развитие событии. То, что британцы наблюдали в 1919 году, когда вместе с союзниками вели невидимую войну против русских белогвардейцев, было движением сопротивления значительных обломков германской армии, пытавшейся самостоятельно реорганизоваться, чтобы удержать захваченные в Центральной Европе территории. Это хотя и несколько сумбурное, но угрожающее шевеление немецкого воинства приобрело отчётливую форму и окраску в Восточной Пруссии и части Прибалтийских стран, где на несколько месяцев после окончании войны окопалась пёстрая смесь Добровольческого корпуса и одетых в форму дезертиров, которые упорно сражались с поляками на одном фронте и с большевиками на другом, одновременно братаясь с руководством русского Белого движения.

Послевоенная ситуация стабилизировалась после того, как были обозначены демаркационные линии между Германией и Россией; эти линии были созданы для того, чтобы образовать кордон из новоиспечённых стран — от Чехословакии до Эстонии через Польшу. По условиям версальского эксперимента следовало надёжно разделить Германию и Россию. После этого, по настоятельному требованию союзников, самые непокорные из немецких генералов были отозваны на родину. Фон дёр Гольц, герой латвийской кампании*

* Гл. 2 стр.116

 и яростный противник большевизма, вернулся в Германию в августе 1919 года, но его войска остались на месте, сгруппировавшись вокруг белого авантюриста Авалова-Бермондта. Получая поддержку со стороны крупных немецких промышленников, желавших опрокинуть красных, авангард Авалова стоял наготове, служа зимой 1919 года мостом.

по которому немецкий капитал собирался проникнуть на российские рынки (27). Перейдя в наступление и сломив сопротивление красных, Авилов и немецкие дивизии рассчитывали соединиться с Колчаком, Деникиным, Врангелем и другими белыми военачальниками.

• 0

В декабре 1919 года британский представитель международной комиссии, учреждённой для усмирения этого мятежа, генерал Тернер, сообщал из Тильзита*

* ныне город Советск в Калининградской области, порт российского анклава на Балтийском море

в Восточной Пруссии:

Создаётся впечатление, что в Восточной Пруссии до сих пор не знают, что Германия проиграла войну. Военная партия здесь всемогуща, а милитаризм цветёт во всех своих формах и проявлениях. Лично я не сомневаюсь в том, что существует заговор, имеющий целью свержение правительства, так же как и не сомневаюсь в том, что у армии достаточно сил для совершения переворота (28).

После недолгого периода изгнания в Швеции Людендорф в феврале 1919 года вернулся в Германию. В октябре он становится во главе «Nationale Vereinigung» («Национального единства»), вобравшего в себя сливки реакционной Германии — офицеров, бюрократов и промышленников, которые после вызванных перемирием восстаний и их кровавого подавления весной 1919 года были готовы теперь низвергнуть и Веймарскую республику.

Немцы действительно не были разгромлены: они до сих пор могли рассчитывать — присоединив к армии членов разрозненных, но многочисленных полувоенных подпольных организаций — на создание укомплектованных и полностью оснащённых ударных сил численностью около двух миллионов человек (29). Если бы переворот оказался успешным, то с учётом неопределенности обстановки в России вся стратегия морских держав, направленная на окружение Германии, потерпела бы сокрушительное поражение. Если бы мятеж увенчался успехом, а это было более чем вероятно, то консолидированный фронт белых — немцев, русских и венгров, — выгнувшись в сторону Европейской части России, неизбежно подорвал бы, если бы не уничтожил на корню власть русских большевиков, бывших предметом особой заботы союзников, и составил бы ядро евразийского партнёрства, что немедленно привело бы к выходу Германии из Версальского договора и сделало её неуязвимой по отношению к британской блокаде. Люди из «Nationale Vereinigung», прусские монархисты старой школы, бывшие не только ярыми антикоммунистами, но и не менее ярыми англофобами, представляли явную угрозу британским планам, и поэтому их надо было остановить. Пли, что ещё лучше, выжечь калёным железом.

То, как удалось Британии расстроить грядущий мятеж немецких "белогвардейцев". — ещё одни показательный образец интриги в истории двадцатого века, — остаётся загадкой и по сей день. Однако тщательный отбор и просмотр некоторых видимых нитей, которые можно отыскать в хрониках и документах, отчасти проливают свет на механику этого дела.

5 июля 1919 года Людендорф посылает своего бывшего адъютанта, полковника Бауэра прозондировать возможную реакцию британцев. Представляется, что Бауэр выложил карты на стол, прямо спросив начальника главного британского штаба в Кельне полковника Райана, признаёт ли Британия «более сильное» германское правительство. Это будет не диктатура, уточнил Бауэр, а последовательная республика, которая не станет терпеть социалистические беспорядки, заставит страну «работать» и, таким образом, со всем тщанием и пунктуальностью честно выполнит свои международные обязательства. Это будет такая республика, заключил он, подмигнув своему британскому коллеге, которая сможет найти своё гармоничное развитие в конституционной монархии британского типа (30).

Райан понял, что полковник блефует; англичанин принял Бауэра за того, кем тот был в действительности, — за эмиссара непреклонных монархистов, не имевших ни малейшего намерения смириться с Версальским договором и поклявшихся отомстить британцам, заключив союз с белогвардейской Россией (31). Но Райан принял условия игры и посоветовал Бауэру продолжать усилия в выбранном направлении; он гарантировал лояльное отношение союзников при условии, что шеф Бауэра, одиозный и заметный генерал Людендорф, который в глазах англо-французской публики до сих пор оставался «военным преступником», будет держаться в тени (32).

В тот же день «путеводный светоч» реакционного заговора, Вольфганг Капп, бывший чиновник сельскохозяйственного министерства Восточной Пруссии, а ныне один из вождей националистов (33), прощупал настроение в Armeekommando Nord (северном отделении штаба рейхсвера), высказав его начальнику, генералу фон Секту, идею разрыва Версальского договора и насильственного изгнания поляков из познанского анклава*.