Да, да, желаю!
Подтвердила, а в следующее мгновенье меня вжало в сиденье, я ухватилась за штурвал, он резко рванул на меня и волар вспорол воздух носом, взметнувшись ввысь, перпендикулярно земле.
Мамочки-и!!!
Если бы могла говорить, я бы говорила. Нет. Я бы орала, потому что мы неслись в небо на запредельной скорости, прямо к облакам, и я не знала, как это остановить. Хуже всего, я не могла попросить о помощи! Гадский Харви лишил меня голоса.
— Медленно отклоните штурвал от себя, — раздался незнакомый голос.
Я не хотела возвращаться в сферу, но умирать не хотела больше, потому попыталась это исполнить. Сказать проще, чем сделать. Меня по-прежнему вжимало в сиденье с бешеной силой, а штурвал еле-еле двигался. Наконец, волар стал выравниваться, но, видимо, слишком сильно, поскольку описав параболу, мы понеслись в обратном направлении: к земле.
Аркха мне в задницу! Мама-а!!!
— Опасное положение волара, опасное положение волара, — безразлично прозвенел металлический женский голос, к которому добавился дребезжащий писк, сигнализирующий об опасности. — Выровняйте положение относительно горизонта.
— Фета, нажмите кнопку под сиденьем, справа от вас.
Я снова послушала незнакомого мужика, нашарила под сиденьем кнопку, нажала ее и скорость резко снизилась. Уж лучше бы я продолжала видеть непонятную мешанину огней и света, поскольку сейчас отчетливо наблюдала, как с бешеной скоростью несусь к земле, до столкновения с которой остались буквально считанные мгновенья. Я даже не успею попрощаться с Таном и Альби.
— Фета, потяните штурвал на себя! — крикнул невидимый помощник.
— Опасное положение волара, — пыталась вразумить дама, словно я сама не понимала, что мы летим как-то неправильно.
Мои руки окаменели, я их попросту не чувствовала. Все тело превратилось в желе, на ресницах задрожали слезы, а легкие превратились в камень. Сердце уже остановилось. Можно сказать, к земле несся труп.
— Фета, немедленно потяните штурвал на себя! Фета!!!
Закрыла глаза. Ну вот и все. Прямо как отец…
— Флер!!!
Я зажмурилась и услышала только, как завизжали разбегающиеся в стороны люди, заверещали сигналы наземных воларов, как что-то врезалось в лобовое стекло, в боковое, снова, и снова, а затем волар резко вспорхнул вверх.
— Установлено удаленное управление воларом, — тем же безразличным тоном сообщила металлическая женщина. — Пункт назначения: полигон рейгвердов.
Я, не моргая, огромными глазами смотрела перед собой и не видела ничего. Ни проплывающих мимо высоток, ни других воларов, ни воздушных тренов, ни плотно сомкнувшее меня кольцо сопровождения. Я видела лишь стремительно приближающуюся землю и слышала визг людей, звуки глухих ударов. Я должна была погибнуть сейчас. Должна была разбиться, но кто-то меня спас. Буквально выдернул из цепких лап смерти.
Сердце неуверенно трепыхнулось, хлынувшая по венам кровь обожгла, из глаз брызнули слезы, а пальцы, до боли впившиеся в обтянутый кожей штурвал, задрожали. Меня всю затрясло, словно я голой на мороз вышла. Зуб на зуб не попадал.
Когда волар приземлился и меня выволокли из него, даже не сопротивлялась. Ноги подкосились. Сознание билось раненой птицей, то погружая меня в темноту, то доставая из нее на свет.
Земля… крики… удары…
Один из камнеликих рейгвердов подхватил меня на руки. Из-за широченных спин сопровождающих не было ничего видно. Меня несли куда-то в полном молчании, обрамленном грохотом тяжелых военных сапог.
В нос ударил острый запах нашатыря, а в глаза брызнул яркий свет. Как оказалась на кушетке, даже не поняла.
— …у нее шок…
— …исправьте…
— …принесите сюда…
— …позовите фетроя…
Вокруг мельтешили люди, мужчина в белом халате светил мне фонариком в глаза, кажется, я смеялась беззвучно или кричала. Со стороны могло показаться, словно кашляла. Из окружающего пространства доносились обрывки бессвязных фраз, но я почти ничего не слышала. Только грохот сердца в ушах.
Затем моей головы коснулись холодные пальцы лекаря и сознание стремительно светлело. Сначала шок и ужас неотвратимо приближающейся земли медленно отходили на задний план, словно это случилось не только что, а вчера, два дня назад, неделю, год, в прошлой жизни. Острота произошедшего схлынула окончательно и в сознание ворвалась река рассудительности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я ударила великородного Великогада.
Я угнала служебную машину рейгвердов.
Я сбежала из заключения, назначенного правящим.
Кажется, я подавила волю тех камнеликих в Аклуа Плейз.
Меня поймали и теперь совершенно точно не отпустят. Никогда. Вообще.
А еще, кажется, я больше никогда не увижу Тана и Альби.
— Последствия шока я убрал, психологическую травму тоже, возможна небольшая слабость, но физически и эмоционально она абсолютно здорова.
— Спасибо.
Надо мной зависло лицо Кайла Хартмана и мне захотелось его ударить. И лицо, и его обладателя. Или вцепиться и трясти, умоляя пощадить. Хуже-то все равно уже не будет. Просто хуже и некуда. На пожизненное я себе заработала, а смертная казнь признана не гуманной и запрещена. Как удобно для правящих. Меня отправят отбывать наказание в сферу! А я буду настаивать на пустыне! Именно там сидят особо опасные преступники.
— Оставьте нас, — жестко произнес фетрой и вскоре в узкой комнате с белыми стенами и потолком кроме нас не осталось никого. — Значит, вы фета Ландрин Флер Сайонелл.
Кивнула, затем помотала головой, подумала лучше и снова кивнула.
— Так да или нет?
По сосредоточенному взгляду фетроя ничего нельзя было понять. Похоже, ему глубоко безразлично, что я отвечу лишь бы ответила. Да и на мою судьбу ему в принципе сиренево, поэтому кивнула уже уверенно.
Это хорошо, что он знает про защиту рода Оуэна, может быть, все обойдется? Впрочем, здравая часть меня понимала, что не обойдется.
Хартман старший недовольно поджал губы и отодвинулся дальше от моего лица. Я села и осмотрелась, потирая затекшие пальцы. С такой силой удерживала штурвал, что сейчас они едва слушались.
Поскольку я не могла говорить, все, что оставалось — смотреть и слушать. Кайл очень походил на Харви. Родители наградили всех братьев приятной внешностью, высоким ростом и медными волосами. Только вокруг глаз старшего Хартмана, зеленых, кстати, глаз, лежала сеточка морщин. Он уже женат, у него дочь, возможно, не станет зверствовать с наказанием? Я хотела спросить об этом, но не могла. Открыла рот, как рыба, и молчала. Вот ей-ей, так же глаза таращила.
В двери постучали, разрушив странное молчание, во время которого правящий с интересом меня рассматривал, а я строила пантомимы.
— Фетрой Хартман, разрешите доложить!
В комнату вошел высокий широкоплечий рейгверд, с удивительно молодым, располагающим к себе лицом, весь затянутый в черную военную форму с золотыми нашивками. Кажется, это он нес меня и его голос звучал в воларе, давал подсказки… Хотела спросить, он ли меня спас, но не могла. Быть немой — отстой!
— На связи фетрой Марк Гай Сайонелл.
Верхняя губа правящего дернулась, но больше он ничем раздражения не выдал. В глазах застыл зеленый лед, а губы напоминали бледную линию.
— Быстро они обо всем узнали. Соединяй.
Секунда молчания, а затем в комнате раздался низкий голос, видимо, Марка Гая. Стоп. Фет Сайонелл говорил, что у него остались лишь племянники. Фетрой Сайонелл звонит верховному… Так я меняла подгузники дяде фетроя пятого дистрикта? Отелепатеть!
— Где она?
— Под нашим присмотром, фетрой Сайонелл. Мы только что узнали, что фета под вашим покровительством.
— Не юлите, Хартман. Вас поставили в известность еще вчера. Фет Сайонелл уже направляется к вам. Я звоню убедиться, что вы осознаете всю серьезность происходящего.
— Она совершила преступления против безопасности дистрикта.
— И ответит за них по законам пятого дистрикта.
— Но она наша подданная! — крылья носа Кайла дернулись, ему едва удавалось сдержать гнев.