Читать интересную книгу Бес и Шаман - Ио Меркушин

Карлос почувствовал себя не в своей тарелке, и этот странный сверлящий взгляд ученого, никак не давал сосредоточится на его словах.

— Благодарю вас, — ответил сталкер, — продолжайте.

— Так вот, сейчас в мире происходят изменения. Люди… люди не чувствуют единения. Большинство не помнит ужасов Великой Отечественной войны… им не для чего более быть сплоченными. Ноосфера меняет заряд. Я не знаю, как здесь объяснить доступнее, но суть в том, что Зона — порождение именно этой сферы. И мы разработали прибор, способный корректировать… нет-нет, не желания масс, к сожалению, это не представляется возможным, по крайней мере, пока, но корректировать заряд ноосферы уже вполне реально. Побочным продуктом работы прибора — стали обитатели Зоны и ее интеллектуальная часть… вы заметили, что она похожа на живой организм? Александр, не обманывайте меня, я сразу понял, что вы имели дело с чем-то подобным. Я слышал, что в части, из которой вы прибыли проходили испытания мини генератора. Стало быть, вам известно намного больше, чем нашим исследователям. Сейчас в нашем проекте мы выходим на финишную прямую. Согласно моим расчетам, с помощью энергии, вырабатываемой на ЧАЭС, мы сможем запустить прибор на полную мощность.

— А… вы не боитесь, что это может быть чревато опасными последствиями, для мирных граждан? Что будет… — в горле у Карлоса пересохло, — если произойдет взрыв?

— Это исключено! — Степан сделал решительный жест рукой. Действительно ли он верил в то, что делал?

Руководитель проекта не был стар, ему едва ли исполнилось пятьдесят. Похоже, он был одержим наукой, и своей идеей сделать всех счастливыми. Эх, почему из благих побуждений всегда получаются жуткие трагедии?

— А, что вы хотите от меня, Степан?

— Я ждал этого вопроса, — ученый победоносно вскинул руку, его седеющие волосы, казалось, обрели больший объем, а холодные серые глаза, напротив, сузились, — Александр, вам я хочу поручить важную миссию. Вы вместе с Ксенией и Иваном, как отличившиеся в последней экспедиции в Зону отправитесь на ЧАЭС. У вас будет несколько специальных контейнеров, которые вы передадите нашей группе № 3. А затем вы вернетесь в НИИ, или, если пожелаете, сможете пронаблюдать эксперимент до конца. Я, к сожалению, вызван в Москву, и присутствовать лично не смогу, однако, вам поможет мой друг и коллега, Владимир Петрович Шутин. Пусть вас не смутит его юный возраст, он безумно талантливый молодой человек, скажу по секрету, — здесь Степан Евграфович понизил голос, — я не знаю, он больше безумен или талантлив… так вот, все вопросы вы зададите ему, я полагаю, никаких сложностей не возникнет.

Карлос кивнул. Выбор у него был небольшой.

Всю ночь сталкер не сомкнул глаз.

В его душе боролись сомнения. Он так хотел избежать многих жертв, помочь пионерам, лаборантам… говоря высокими и пафосными словами — спасти мир от радиационной катастрофы, но имел ли он на это право? Уже одним своим появлением в Зоне-1986 он изменил ее структуру и, возможно, сделался, если не виновником, то соучастником дальнейших событий. А может быть, так оно и должно было быть?

Под утро Карлосу приснился странный сон. Он был в прежней Зоне, наконец, встретившись с братом, они продвигались к странному ангару с полу обвалившейся крышей. Рядом были Кобра и два неизвестных сталкера. Сначала их группу накрыли плотным огнем, а затем Карлос услышал слова брата: «нельзя дать им запустить генератор… если установка сработает — она запустит ….»… слов невозможно было разобрать дальше, кто-то тряс его за плечо.

— Проснитесь, товарищ! Проснитесь!

Сталкер чуть не подпрыгнул в своем боксе.

— Сергей?

— Доброе утро, вы не явились на завтрак. Ксения Дмитриевна, да и не только она, беспокоилась. Потом вас просил зайти Владимир Петрович.

— Простите… — сталкер потер глаза. Все вокруг было таким же стерильно-советским, как и вчера. Вполне безопасное такое убаюкивающее местечко, даже, Зона-1986 прекрасно вписывалась в общую идиллию. «Знали бы они, что их ждет…».

Карлос зябко повел плечами, отправляясь вслед за Иваном в столовую.

Здесь на ночь не закрывали дверей в свои боксы. Здесь еда имела другой полузабытый вкус. Карлос не удержался — купил шоколадку «Аленка», откуда-то у него завалялась мелочь старого образца в кармане. Остальное довольствие было для него бесплатным. Он смотрел вокруг и видел в основном счастливые лица. Ни один сотрудник НИИ не был отмечен депрессией. Все они во что-то верили, на что-то надеялись, и взгляд их на жизнь был довольно простым и каким-то светло-приятным. Они умели радоваться мелочам. Они вообще умели Радоваться.

После падения «железного занавеса» в начале 90-х что-то случилось. Какая-то инфляция счастья. Казалось, его было даже слишком много. Вся страна была прикована к событиям в Белом доме. Заседания народных депутатов были едва ли не столь же популярны, как сеансы Чумака, или Кашпировского. Счастье было всеобъемлюще. Вседозволенность — всеохватывающей. А потом все схлопнулось, точно кто-то завернул кран. Точно и не было ни наивной советской радости, ни опьяняющего суверенитета 90-х…

Карлос на секунду почувствовал, что был на волосок от какой-то очень важной мысли, стоял на границе понимания сути произошедших событий, но она ускользнула из рук, точно случайно севшая передохнуть бабочка. Будто и не было ее вовсе.

— Я хочу вам сказать, Саша, вы просто герой! Я думаю, если бы ни вы, нас бы вообще в живых не было! — сталкер понял, нужно что-то ответить. Видимо Иван говорил довольно давно, и было бы неуважительно промолчать.

— Да ну что вы. Я думаю, на моем месте так поступил бы каждый, — Карлос говорил то, что от него хотели услышать. Он знал эти затверженные штампы, помня их из книг и голливудских клише. Но вот теперь они сказанные с нужной интонацией в нужное время явились лучшим фактором, влияющим на его репутацию.

— Не скромничайте! И так понятно, что не каждый. Мне рассказывал руководитель проекта, что вы уже сталкивались с подобными проявлениями ноосферы. Это должно быть, весьма увлекательно.

— Что-то вроде того, — уклончиво ответил Карлос.

— Мне бы хотелось больше времени провести в Зоне, несмотря на то, что она становится довольно опасной. Мне кажется, что во многом виноваты мы сами… а эти монстры, которые в ней обитают…

— Мутанты, — машинально поправил сталкер…

-.. ну, пусть мутанты, они не меньше, чем мы с вами нуждаются в помощи.

— С чего вы взяли?

Впервые за все недолго время знакомства с Иваном Карлос вдруг посмотрел на парня совсем другими глазами.

— Я не знаю, мне кажется, что они, как и мы с вами, способны чувствовать, помнить, знать, обучаться. Мы вклинились в их мир… или скажем иначе, мы вклинили их мир в свой собственный. Они страдают здесь, а мы лишь усугубляем их положение. Вы знаете, у меня как будто все мировоззрение изменилось с того дня, как вы вывели нас из Зоны.

Сталкер пожал плечами. Он хотел, было что-то возразить, начать вдаваться в какие-то подробности, но не стал. К чему все это? Он не в праве менять историю. Даже, когда ему этого так отчаянно хочется.

Из слов Ивана так же стало ясно, что он закончил мед. училище, и, что Ксения Дмитриевна разделяет его взгляды на происходящее, и, что они хотели бы совершить самовольные вылазки, вот чего-чего, а этого делать точно не стоило. Но Карлос только молча кивал и улыбался, стараясь, чтобы улыбка выходила искренней. Ему предстоял разговор с Владимиром Петровичем, насчет которого у него закрадывались странные предчувствия.

«Руководитель проекта не увидит, как погибнет его детище… есть в этом что-то… с другой стороны… почему собственно погибнет? — размышлял сталкер, — путем принесения огромных человеческих жертв в распоряжении НИИ окажется огромный радиоактивный полигон. Уж ни этого ли они добиваются?».

От таких мыслей голова будто бы сама по себе наливалась свинцом. Сталкеру хотелось выть от досады, и невозможности что-либо изменить. Но он сдержал внезапный порыв в себе.

Окончив трапезу, вместе с Иваном они поднялись на третий этаж, где располагались кабинеты персонала и вспомогательные лаборатории НИИ. Коридор был длинным и достаточно хорошо освещенным. Со стен на Карлоса смотрели портреты известных ученых, но не только они. Доска почета извещала о новых достижениях и рацпредложениях, вынесенных сотрудниками НИИ. Трудовая передовица сообщала о небольших подвигах небольших людей. Слесарей, монтажников, стропальщиков и токарей. Уголок научных достижений также не пустовал, а слева была прикреплена афиша местного самодеятельного ансамбля.

Сталкер улыбнулся. Это было особенно по-весеннему. Тепло и правильно. Без нескромного раболепия и нелепой лжи. От этих стен веяло детством, и почему-то вспомнился странный случай в детском саду, когда его приятель, проникшись одним из стихотворений той эпохи, просил прощения у Ленина в красном уголке. «Ну да, бога-то не было…» — мысль растаяла, не успев оформиться в образ, Иван приоткрыл перед Карлосом дверь кабинета, и он широко улыбаясь, перешагнул порог. Все-таки Дейл Карнеги, сам того не подозревая, поменял мировоззрение многих людей. От постоянных улыбок у сталкера сводило скулы, но он не жалея проявлял эмоции. Весь этот ретроспективный мир порою казался ему миражом, созданным его собственным воображением. Иногда ему казалось, что он всего лишь находится под властью контролера, а в другие минуты, что другого мира и вовсе не было, и Зона, 2000-ый год, именно это приснилось прошлой ночью.