Читать интересную книгу Ледяная принцесса - Камилла Лэкберг

Телефонный звонок прервал ее на середине изложения разговора с Хенриком Вийкнером. Эрика раздраженно тюкнула по клавишам и пошла к телефону.

— Да. — Ее голос прозвучал несколько более недовольно, чем ей хотелось.

— Алло, это Патрик. Я помешал?

Эрика выпрямилась на стуле, тут же пожалев о том, что не начала разговор более дружелюбно.

— Да нет, совершенно нет. Я просто сидела и писала и так погрузилась в текст, что подпрыгнула от неожиданности, когда зазвонил телефон, и поэтому я, наверное… Но ты совершенно не мешаешь. Все о'кей, я хочу сказать…

Эрика шлепнула себя по лбу, когда сообразила, что лепечет, как четырнадцатилетняя девочка. Самое время собраться и придержать гормоны — обхохотаться можно.

— Ну-у, я тут оказался во Фьельбаке и подумал, что, может быть, если ты дома, я мог бы заскочить к тебе ненадолго.

Его голос звучал уверенно, отчетливо, по-мужски, и Эрика почувствовала себя еще глупее — не просто как девочка-подросток, но как девочка-подросток — полная дура. Она посмотрела, что на ней надето. В данную минуту в качестве повседневной одежды на ней был хорошо засаленный тренировочный костюм. Потом Эрика пощупала волосы. Ну да, точно, как она и боялась: на макушке — дыбом, а по бокам, под лентой, торчат во все стороны. Ситуацию можно было охарактеризовать как катастрофическую.

— Эрика, ты слушаешь? — спросил Патрик.

— О да, я слушаю. Мне просто показалось, что связь пропала.

И за последние десять секунд Эрика во второй раз начала колошматить себя по лбу. Святые угодники, он подумает, что ее пыльным мешком из-за угла ударили.

— Алло, Эрика, меня слышно? Алло.

— Ну да, конечно. Ты сюда едешь? Дай мне только минут пятнадцать. Не торопись, потому что мне надо… а-а, о-о… дописать очень важный абзац в книге, вот прямо сейчас надо.

— Ну да, конечно, ясное дело. Но я точно не мешаю? Ну, я хочу сказать, тогда мы увидимся завтра вечером, так что…

— Да нет, совсем нет. Можешь быть уверен. Дай мне только пятнадцать минут.

— О'кей, тогда увидимся через четверть часа.

Эрика медленно положила трубку и вздохнула. Вздох получился какой-то выжидательный. Сердце у нее колотилось так сильно, что она даже слышала его стук. Патрик едет к ней, Патрик е… И она очнулась, будто кто-то выплеснул ей в лицо ушат холодной воды, и спрыгнула со стула. Он позвонит в дверь через пятнадцать минут, а она выглядит так, словно неделю не мылась и не причесывалась. Она бросилась по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через две ступеньки, одновременно умудряясь стаскивать с себя верх тренировочного костюма. В спальне она взялась снимать тренировочные брюки и едва не расквасила себе нос, потому что забыла, что они еще болтаются у нее на щиколотках.

В ванной она быстренько помыла подмышки и возблагодарила про себя небеса за то, что побрила их сегодня утром, когда принимала душ. Дальше духи — чуть-чуть, умеренно, по капельке на запястья, между грудей и на впадинку под горлом. Она почувствовала, какой у нее учащенный пульс. С гардеробом она обошлась довольно грубо. Она его практически выпотрошила, быстро выдергивая вещь за вещью и кидая на кровать. Образовалась изрядная куча. После некоторых колебаний Эрика остановилась на блузке от Филиппа Кейя и черной длинной облегающей юбке до щиколоток. Эрика посмотрела на часы. Осталось десять минут. Опять в ванную. Пудра, тушь, блеск для губ и немножко теней вокруг глаз. Румян не требовалось: она уже покраснела. Результат ее порадовал: лицо выглядело свежим, макияж не бросался в глаза, хотя сама Эрика знала, что год от года ей приходилось краситься все больше и больше.

Снизу с первого этажа послышался звонок в дверь. Она последний раз бросила на себя взгляд в зеркало и в панике увидела, как неоновые лампочки в ванной услужливо подсветили желтовато-голубоватым цветом растрепанный сноп у нее на голове. Она стянула ленту, провела пару раз щеткой по волосам, мазнула гелем, создав видимость сознательной небрежности. В дверь опять позвонили, на этот раз более настойчиво, и она заторопилась вниз, но остановилась на половине лестницы для того, чтобы перевести дух и взять себя в руки. С наиочаровательнейшим выражением, какое она только могла изобразить, Эрика открыла дверь и выдала улыбку.

Да, палец заметно подрагивал, когда Патрик нажимал на кнопку звонка. Несколько раз ему хотелось развернуться, позвонить Эрике, извиниться, сослаться на срочное дело и уехать восвояси. Но машина сама, помимо его воли, выруливала к Сельвику. Патрик очень хорошо помнил, где она живет, и с легкостью вписался в крутой правый поворот к холму у кемпинга, перед подъемом к ее дому. Было темно, как ночью. Уличные фонари уже горели. Они светили достаточно ярко, но все же не помешали Патрику оценить вид на море. Он и без того мог с легкостью представить, как Эрика любит родительский дом, но сейчас еще яснее осознал, какое это для нее будет горе, что она чувствует, зная, что скоро все это потеряет. И Патрик тут же подумал о том, что невозможное невозможно. Что толку в его чувствах к Эрике. Она и Анна продадут дом, а потом Эрике во Фьельбаке делать будет совершенно нечего, она уедет обратно в Стокгольм. Сельский полицейский из Танумсхеде, мягко говоря, не товарищ тусовщикам со Стуреплан.

Патрик позвонил, дверь никто не открыл. Он помедлил и опять нажал на кнопку звонка. Да, он определенно чувствовал, что это пустая затея, но желание заехать к Эрике было первым, о чем он подумал, отъезжая от дома госпожи Петрен. Патрик просто-напросто не смог удержаться и не позвонить ей, зная, что она так близко. Но после того как Эрика ответила и Патрик услышал ее голос, он тут же об этом пожалел. Ему показалось, что он не вовремя: похоже, она очень занята и раздражена. Ну да ладно, что сделано, то сделано, сейчас раскаиваться уже поздно. Патрик стоял и слушал приглушенный дверью звук звонка.

Он услышал, что кто-то спускается вниз по лестнице. Шаги остановились ненадолго, затем стали приближаться: кто-то подходил к двери. Дверь открылась, и там стояла она, широко улыбаясь. У Патрика перехватило дух. Он никогда не понимал, как она ухитряется всегда выглядеть такой свежей. Лицо было чистое, без макияжа, — естественная природная красота, которую он всегда больше всего ценил в женщинах. Карин и в страшном сне не могло присниться появиться на людях ненакрашенной. Но Эрика в его глазах выглядела настолько фантастически здорово, что, по мнению Патрика, никакая косметика ничего не могла прибавить к ее красоте.

Дом был таким же, каким Патрик помнил его с детства. И мебель, и дом постарели, но тем не менее смотрелись очень достойно. Доминировали дерево и белый цвет. Светлая бело-голубая обивка отлично сочеталась с патиной на мебели. Свет от зажженных свечей оживлял зимнюю темноту. В доме было спокойно и свободно. Патрик пошел за Эрикой в кухню.

— Хочешь кофе?

— Да, спасибо. Но сначала — вот что у меня есть. — Патрик протянул пакет с булочками. — Только мне бы хотелось оставить несколько штук для ребят из участка, но я думаю, тут на всех хватит.

Эрика заглянула в пакет и улыбнулась.

— Как я вижу, ты заезжал к госпоже Петрен.

— Ага, и так объелся, что едва шевелюсь.

— Совершенно очаровательная старая дама. Как она тебе?

— Не то слово. Если бы мне было лет девяносто, я бы на ней женился.

Они улыбнулись друг другу.

— Ну, как твои дела?

— Ничего, спасибо, хорошо.

В наступившей паузе оба почувствовали себя очень неловко и заерзали. Эрика наполнила две чашки, остальной кофе вылила в термос.

— Мы сядем на веранде.

Они прихлебывали кофе молча, в тишине, которая уже больше не казалась тягостной, скорее наоборот — приятной. Эрика сидела на плетеном диванчике напротив Патрика. Он кашлянул.

— Как твоя книга?

— Спасибо, хорошо. А как у тебя дела? Как расследование? Продвигается?

Патрик подумал и решил, что расскажет Эрике немного больше, чем должен. Эрика так или иначе уже оказалась замешана в дело, и поэтому Патрик не видел в том никакого вреда.

— На первый взгляд мы, похоже, раскрыли дело. У нас есть задержанный, которого сейчас допрашивают. И есть показания вполне надежного свидетеля.

Эрика наклонилась вперед и с любопытством спросила:

— И кого же задержали?

— Андерса Нильссона.

— Значит, все-таки Андерс Нильссон. Странно. Не похоже. Как-то это все неправильно.

Патрик был вынужден согласиться. Все оказалось слишком просто, и нити оборвались, потому что задержание Андерса Нильссона ничего не объясняло, и они никоим образом не связывались вместе. Но в деле имелись данные экспертизы с места преступления и, кроме того, показания свидетельницы, утверждающей, что Андерс не только находился в доме именно в то время, когда, по всей вероятности, произошло убийство, но также несколько раз возвращался туда, когда она уже лежала мертвая. И все это оставляло очень мало места для сомнений, но тем не менее…