Читать интересную книгу На краю Вселенной - Игорь Марченко

Подобрав выпавший из рук солдата автомат, я незамедлительно пустил его в ход против второй группы спецназовцев. Разогретое стрельбой оружие привычно дергалось в руках, засылая в ствол заряд за зарядом. Кровавые росчерки и брызги исполосовали в лохмотья этих самоуверенных сытых наглецов, так некстати свалившихся мне на голову. Штурмовая пехота после столь яростного отпора с моей стороны распрощалась с надеждой взять меня живым.

— Презренные трусы! — кричал я им.

Неожиданно волна холода сковала все мои мышцы, и я застыл, парализованный.

Алекс из последних сил нанес ментальный удар и выиграл для своих подручных несколько драгоценных секунд. Первый подбежавший ко мне солдат без замаха ударил меня прикладом чуть ниже челюсти, а когда я пошатнулся, то получил удар по затылку и упал.

Фролов, морщась от боли, встал на ноги и, зажимая кровоточащее плечо, подошел к нам.

— Ты сам вырыл себе могилу, — буркнул он и ударом кулака отправил меня в нокаут.

Через какое-то время я пришел в себя и попытался удержать волну дурноты, подкатившую к горлу. Я лежал, на моих руках были наручники, на ногах кандалы, а на голове стальной обруч.

— Сукин сын! Тварь! Сволочь! — ругался в стороне Фролов, но это относилось не ко мне.

У его ног скорчился человек могучего телосложения, исполосованный стальным хлыстом. Несколько солдат принялись избивать бедолагу дубинками, пока Алекс не сделал им знак прекратить. Я попытался нанести ментальный удар по Фролову, но раздался невероятный по силе звон, словно мою голову засунули в колокол и ударили по нему молотком. Эхо прокатилось по телу с силой цунами, утихнув лишь в пятках. Это было самое отвратительное чувство, которое я когда-либо испытывал. Камень в обруче вспыхнул алым светом, привлекая внимание Фролова.

— Неприятно, правда? Даже и не думай! — бросил он мне. — Ты как?

— Бывало и хуже… Алекс… как твое плечо? Сильно болит? — прохрипел я разбитыми губами.

— Подожди немного… Дай только разобраться с этой мразью, а потом займусь и тобой…

Фролов носком сапога пнул человека по лицу, а когда тот перевернулся на спину, вытащил у ближайшего солдата пистолет из кобуры и направил на лежащего.

— Кэп… — прошептал лежащий человек разбитыми губами. — Прости, что пришел поздно…

Выстрел прозвучал не громче хлопка пробки от шампанского. Пуля попала в левую глазницу, а правая была закрыта повязкой, на которой был нарисован красный глаз.

Гюнтер?! Это невозможно! Зачем ему было возвращаться в этот ад? Но глаза меня не обманывали. В луже крови лежал мой друг — старший из братьев Вульф. Самый преданный человек на свете, пообещавший однажды отдать свою жизнь ради спасения моей.

— Что это? — разъярился Фролов, швыряя в солдата пистолет. — Где звук? Что за извращение?!

— Звукопоглотитель, сэр…

— Знаешь, куда его себе засунь? Твой чертов хлопок испортил показательную казнь…

Не способный даже пошевелиться, я видел перед глазами окровавленное лицо Гюнтера. Я не мог объяснить его поступок иначе, как безумием. Никто и никогда не жертвовал своей жизнью ради меня. Я не просил и не заслужил подобной жертвы!

— За что? — спросил я пустоту, пытаясь разорвать наручники. — Вы все убийцы!

— За что? — удивленно вскинул брови Фролов, медленно оборачиваясь. — Ах, это?.. Подлый ублюдок выстрелил мне в спину. К счастью, он промазал и попал в плечо.

— Он всего лишь ранил тебя, чертов идиот! — выкрикнул я, напрягая мышцы рук. Все тщетно. — Если бы он хотел твоей смерти, ты был бы давно мертв! Это один из моих людей… самый меткий из всех. Он никогда в жизни не стал бы стрелять в спину, если бы мне не угрожали…

Боль утраты почти что родного брата захлестнула меня с новой силой. Хотелось с корнем вывернуть руки из суставов и, вскочив, зубами перегрызть горло ненавистному Фролову. Сейчас ни о чем другом я думать просто не мог. Где же справедливость?

— Значит, он был идиотом, если не воспользовался случаем! — буркнул Алекс. — Сейчас речь не о нем, а о тебе, капитан. Молись своим богам, чтобы командование было в хорошем расположении духа. Твоя жизнь повисла на охрененно тонком волоске. От меня будет зависеть, оборвется она или нет.

Лежа на спине, я опустошенно смотрел в серые небеса, проклиная тот день, когда решил совершить посадку на эту планету. Теперь было не важно, что будет дальше. Жить или умереть. Пустота уже затопила мою душу. Проигрывать всегда неприятно, а когда тебя берут в плен и сковывают, словно дикого зверя, — смертельно.

Фролов, покачнувшись от потери крови, позволил отвести себя к бронетранспортеру, выполнявшему функцию полевого госпиталя. Я же под присмотром дюжины солдат остался лежать на холодном бетоне взлетного поля.

Когда Фролов вернулся, один из солдат поставил рядом со мной раскладной стул и помог своему боссу сесть. Алекс, переведя дыхание, задумчиво смотрел на меня.

Потом, не выдержав затянувшегося молчания, примирительно спросил:

— Что мне с тобой делать, капитан? Я должен тебя убить, но не хочу. На свете много людей, недостойных жизни, но ты не относишься к их числу. Подскажи, как мне быть?

— Подскажу. Сними с меня наручники, и я избавлю тебя от тяжкого бремени выбора.

— Даже пред ликом смерти дерзок до конца. Мне это нравится, и я, пожалуй, спасу твою жизнь, если смогу, конечно. Решено…

— Пошел ты к дьяволу… благодетель хренов! — яростно выкрикнул я. — Лучше сразу убей или не знать тебе покоя, пока я жив!

Подъехавшая командная машина отвлекла Фролова от разговора. Тяжко поднявшись со стула, он медленно захромал навстречу приехавшим людям.

Скосив глаза, я увидел кончик ножа, торчащий из-под моей изодранной куртки. Его никто из врагов не заметил.

Приехавшие офицеры внимательно слушали рапорт Фролова, изредка поглядывая в мою сторону. За это время я ухитрился вывихнуть сустав большого пальца правой руки. Попробовал вытащить ладонь из наручников и едва сумел скрыть радость. Ладонь могла выйти из стального кольца, и кому-то теперь не поздоровится.

— Диверсант пойман и обезврежен! — подвел итог один из офицеров, бросив на меня косой взгляд. — У собаки выдраны зубы…

«Это мы еще поглядим, кто здесь беззубый пес!» — зло подумал я, выгадывая момент, когда можно будет выхватить клинок и нанести последний в своей жизни смертоносный удар.

По возможности, конечно, Фролову.

— А как он перебрался через реку? — неожиданно спросил второй военный.

— Это целая история, господин генерал. В рапорте я отображу все детали, — неуверенно ответил Фролов.

— Расскажите сейчас. Нам любопытно узнать, отчего береговая линия мобильной защиты не сработала. Неужели она настолько неэффективна?

— Диверсант использовал трюк с обычной фольгой. Примитивный, но по-прежнему действенный способ наведения ложных целей.

— Учтите это на будущее. Что рекомендуете с ним сделать? Он повинен в смерти людей из вашей группы захвата. Такое недопустимо и не должно повториться…

— Так точно, господин генерал, недопустимо, — отчеканил Фролов. — На его счету по меньшей мере дюжина наших бойцов. Рекомендую отправить его на перевоспитание в исправительно-трудовую колонию строгого режима. Он нам может еще пригодиться. Являясь офицером запаса, заключенный может нести службу в колониальных войсках. Пары лет на Проционе, думаю, достаточно для искупления любой вины.

— Хм… У нас штрафников и так в избытке. Лучше расстреляйте его.

— Он сильный сенс. Возможно, результат генной модификации на Эпилоне.

Офицеры встревоженно переглянулись. Название планеты им было хорошо известно, это читалось на их лицах.

— Эпилон? Вы уверены? Программа давно свернута. Необходимо проверить его причастность здесь и сейчас…

Из их свиты вышел солдат и направился ко мне. Закрепил провод на моем обруче, а другой конец воткнул в свой ранец. Фролов тоже подошел, склонился надо мной и напряженно прошептал:

— Не противься сканированию, дурень. Иначе тебе не жить…

В голове запульсировала нарастающая боль, затягивая все глубже в бездну памяти. До хруста сжав зубы, я в ужасе ощущал, как мои мысли и воспоминания вытекают из меня сплошным потоком, оставляя после себя черную пустоту. Это я, конечно, образно, но было очень похоже. Промывка мозгов!

Чертов ментальный дренаж! Этих слов в легионе боялись больше всего на свете. Сейчас инстинкты требовали от меня выхватить нож и обрезать щупальце провода, вытягивающее из меня все самое ценное, чем я обладаю, — память о прожитых годах. Я боялся поддаться искушению и тем самым выдать себя. Терпение и еще раз терпение. Но как же мучительно оно давалось.

— Какие странные образы… никогда ничего подобного не видел! — удивленно воскликнул генерал, рассматривая на экране отрывки воспоминаний, перекачиваемых в машину.