– Спасибо за бой, – вдруг поклонился монах. – Вы на редкость хороший боец. Единственное, что нас различает – это количество опыта. Но это различие определяет многое, если не всё…
– Подождите! – перебил его Глюзий. – Что значит «спасибо за бой»? Ведь касания не было!
– А, так вы не заметили, – монах приподнял подбородок. Посмотрел на растущие на берегу деревья. Кивнул. – Ваше сердце разделено на две половины.
– Глюзий! – хрипло сказала Адония. – У тебя куртка разрезана. Под левой лопаткой.
Глюзий сбросил куртку, невидящим взглядом уставился на широкий разрез.
– Вы, Адония, надеюсь, владеете иглой? – вежливо поинтересовался монах. – Извините, мастер, за куртку, но иначе вы бы не поверили. Теперь позвольте попрощаться. Заботы зовут. Спасибо за уху и за хорошую компанию.
И, поклонившись, вскарабкался на берег, мелькнул между деревьями и исчез.
Исчез. Глюзий подошёл к костру, бросил в него пару веток. Аккуратно свернул и положил сверху куртку. Оба сидели на нагретых солнцем плоских камнях и смотрели, как зеленоватый огонь съедает быстро чернеющую, хорошо выделанную кожу. Вот от куртки остался лишь бурый пепел.
– Ты можешь быть уверен, Глюзий, – тихо проговорила Адония. – Я никому не скажу.
– Может, убить тебя здесь, – медленно проговорил Глюзий. – Как раз ведь нет никого. Тогда точно не скажешь.
Это была не шутка. Это была твёрдая мысль, неосторожно высказанная вслух. Адония онемела. Бежать? Куда? В море? Так ведь и плавать она не умеет…
Адония сглотнула вязкую слюну. «…А эмоции фехтовальщика губят».
– Ты уверен, – с трудом разомкнув губы, сказала она, – что этот монах не смотрит на нас из-за деревьев? – И, встав и направившись к возку, добавила: – Пёс ничейный.
Влезла на облучок, повернула бледное лицо к морю. Не торопясь, подошёл Глюзий. Сказал:
– Давай считать это шуткой.
Адония не ответила.
Вдруг на берегу, над их головами послышался короткий свист. Между деревьями показались два всадника. Направились в сторону спуска.
– Ты помнишь, – торопливо заговорил Глюзий, как ты поступила однажды с Регентом? В кают-компании? Помнишь, как все капитаны восхищались тобой? Как аплодировали? Повтори, пожалуйста, этот поступок. Ну, не досадно ли потерять всё, что было?
Адония отвела взгляд от покрытого солнечной рябью моря. Посмотрела Глюзию в сузившиеся глаза. Сказала тихо:
– Ладно. Прощён.
Широко улыбаясь, уже скакали к ним Регент и Фердинанд. Из-под копыт вылетали и грузно шлёпали комья сырого песка.
Пепелище
На ночь Адония устроилась в своём возке. Мужчины же сидели возле костра, негромко переговаривались.
– Задержались потому, – поглаживая свежеобритый подбородок, объяснял Глюзию Регент, – что долго высматривали, где их пятый.
– Да! – подхватил обладатель короткой густой бороды Фердинанд. – Всё сходилось! Два года уже здесь пропадают люди. Так? Так. По тракту уже боятся ездить. Так? Так. Шериф уже дважды посылал войска, и они прочёсывали всё побережье, и нападения на экипажи прекращались. Так? Так. Но войска уходили, и люди опять начинали пропадать.
– Пятеро, – сказал Регент. – Двое – бывшие контрабандисты. Двое – беглые каторжники. Один – беглый матрос. Каждый – несерьёзный боец. Любого можно выпускать против Адонии. Конечно, хорошо бы, придерживая в сторонке, отдать ей всех пятерых, по очереди. Но патер сказал – достаточно одного.
– Где расположены? – поинтересовался Глюзий, поглаживая, как и Регент, бритую щёку.
– Дальше по берегу лежит вверх дном старая разбитая шхуна. Они обложили её камнями, и превратили в неприметный среди каменной россыпи холм. Печь есть внутри – наверное, с этой же шхуны. Железная труба видна, закопчённая.
– Да! Там вот точно такой же ручей, и песок. Видны борозды от киля шлюпки, так? Так! А самой шлюпки нет! И эти четверо всё время поглядывали на море! Ждали и мы.
– Появился и пятый! Что-то выгрузили из шлюпки и втащили её под обрыв.
– Ветками заложили.
– Ладно. Давайте ложится. Адония спит? Завтра у неё важный день.
Но назавтра пошло всё не так.
– Здесь прячутся пять пиратов, – сказал девочке отлучившийся перед тем ненадолго Регент. – Следы я нашёл. Свежие. Если найдём их и хотя бы одного захватим живым – получим хорошее вознаграждение.
– Мы сами справимся, – добавил, почёсывая бороду, Фердинанд. – Ты будешь в сторонке, но на всякий случай держи при себе шпагу. Вдруг кто-то из них сбежит.
Фердинанд и Регент ушли вперёд. Глюзий с Адонией, привязав лошадей в лесу, скрытно двинулись следом. Начался спуск к берегу, и Глюзий тихо сказал:
– Стой здесь, на тропинке. Жди нас. Шпагу вытащи – на всякий случай.
Но таиться больше не было смысла. Громко топая, вернулись Регент и Фердинанд. Сокрушённо покачали головами. Все четверо быстрым шагом пошли вперёд.
– Всю ночь горело, – удручённо сказал Регент.
Они стояли у обширного пепелища. В середине высился заметный холм серой золы. По краям лежали несгоревшие, обугленные торцы толстых брёвен. Неподалёку круглился обложенный камнями бок небольшой шхуны.
– Их взяли не сонными, – сказал Регент, протягивая Глюзию два обломка, бывшие совсем недавно широкой абордажной саблей. – Думается, жаркая была схватка.
– Сожгли? – проговорил Глюзий. – Всех пятерых?
Фердинанд, разворошив палкой кучу дымящейся чадной золы, выкатил оттуда почерневшую половину человеческого черепа.
– Запах чувствуешь? – спросил он. – Как будто стадо быков зажарили.
– Жаль, камни, – покачал головой Регент. – Следов – никаких. Понятно, что не другие бандиты: те бы просто бросили. И не солдаты – те бы всех унесли. Кто бы это мог быть?
Адония и Глюзий быстро взглянули друг на друга.
– Какая теперь разница, – равнодушно проговорил Глюзий. – Всё одно – остались мы без вознаграждения.
– Что теперь будем делать?
– Как – «что». Адония должна дышать морским воздухом, бегать, плавать. Её, кстати, нужно обучить плавать. Фехтовать положено по два часа в день. Регент, займёшься?
– Конечно займусь. Ты не против, Адония?
– А ты сам-то что же? – спросил, продолжая ковырять палкой в золе, Фердинанд.
– А я помотаюсь денёк-другой по окрестностям. Вдруг где-то ещё объявится такое вот нежелательное соседство. Девочка должна быть в полной безопасности.
– Это – так, – согласно кивнул Фердинанд. – Это – точно.
Первая кровь
Каникулы длились почти два месяца. Адония так загорела, что кожа её приобрела лиловый оттенок. Она научилась хорошо плавать, и ровно по два часа в день фехтовала. У неё имелась собственная хижина почти у самого моря, под отвесной стеной скалистого берега. Влево от её бивака, в ста ярдах, устроился Глюзий, вправо, на таком же почтительном расстоянии – Фердинанд. Регент, когда не занимался с Адонией фехтованием, нёс ежедневную вахту где-то вверху, у дороги. Девочку окружала надёжная, невидимая охрана.