я снова передумал, потому что решил, что это выглядит как-то неправильно. Но было уже поздно. Я домой вернулся чуть раньше, чем должен был. Мы воссоединились с дворовыми ребятами, погуляли и поиграли, и начали готовиться к школе. Морально настраивая себя на уроки, и на это бесконечное количество домашних заданий…
Все закрутилось, как обычно, на старой пластинке: новые учителя, новые кабинеты, изучение чего-то нового, шутки, веселие и двойки за поведение, не понимание пройдённых тем из-за слишком позитивного настроя. В этом учебном году я отстранялся от всего этого процесса, делал только те задания, которые были мне интересны. Музыка и физкультура оставались в моем сердце, остальные предметы начали быть просто предметами, которые не вызывали у меня интерес. После того, как я провел лето в новом для себя общении, интерес к девчонкам проснулся у меня чуть больше, чем до этого, и голова работала уже совершенно в других направлениях — не слишком занимала себя обучением. Хоккей сменился триатлоном, на который я ходил недолгое время. Там было три направления в одном виде спорта: бег, велосипед и плаванье. Когда я встретился на тренировках по плаванью с моим старым инструктором, мое стремление заниматься менялось с каждым заходом в чашу. Не потому, что он плохой тренер, или я держал на него старую обиду, просто я чувствовал некое напряжение с его стороны. Хотя, может, я себе на придумывал, и ему было вообще все равно кого тренировать, и он даже и не узнал меня. В любом случае, тренировки я начал пропускать, но родителям об этом не говорил. Ходил мочить плавательные принадлежности к товарищу-соседу и приходил потом домой, развешивая все на веревочку, как будто так и должно быть. Родители мне доверяли, потому что воспитывали меня правильно, но по причине окружающих факторов я начал хитрить. Эти спектакли долго не продлились, и в один прекрасный день я не успел попасть к товарищу-соседу, а матушка вернулась домой пораньше и встретила меня, стоящего с портфелем около двора и разговорившего с кем-то из ребят. На вопрос почему я не на тренировки, у меня не хватило ума ни на что другое как сказать, что она уже закончилась, а там чуть ли ни сначала тренировки прошло всего лишь пол часа. Мама поняла, что это не случайность, позвала меня домой, проверила вещи и поняла, что никуда я и не ходил. Я не стал больше обманывать, потому что не видел смысла и сказал, что просто это не тот вид спорта, которым я хотел бы заниматься. В этот период у меня были напряженные отношения с родителями. Видимо тестостерон забродил в моем теле. Я начал больше уделять время разговорам и играм в карты с девочками, поездкам к своему старшему товарищу и играми у него в компьютер, просто гулянию с ребятами. Они понимали, что я начинаю потихоньку выходить из-под контроля. И тут пришлось отцу вступить в систему моего детского образования. Нет, он не проверял мои уроки или дневник, это была прокачка моих внутренних качеств. Я начал опаздывать, приходил домой позже назначенного времени с прогулки. Появилась новая система: опоздал на десять минут — два дня дома посидел, подумал. Не помыл посуду, ушел гулять — вернулся, помыл посуду, посидел оставшийся день дома. Была даже история, когда я оставил тарелки грязными, потому что банально про них забыл, и поехал к своему старшему товарищу в гости. Я только переступил порог его квартиры, как у него раздался телефонный звонок, матушка сказала, что со мной хочет поговорить по телефону отец. Он обозначил мне дальнейшие действия моих передвижений, и я, после разговора с ним, поехал домой. Поездками и играми я был наказан на чуть больший срок. В таких боях прошел с горем пополам очередной учебный год. Так же в этом году я начал встречаться со своей первой девушкой.
Летом отец собирался ехать на подработку. Он съездил, посмотрел объект и вернулся обратно, чтоб собрать вещи и отправиться. В этот период его сборки был у нас какой-то вечер дом — дедушка и бабушка пришли в гости, и разговор вновь зашел про мой не вполне успешный законченный год и домашнее поведение — в принципе о моём поведении. Я не мог объяснить им всё, что есть, да они бы и не поняли, что я имею ввиду. Матушка решила пригрозить, что, если все продолжиться в таком ключе, то мне придется поехать с отцом. Я вообще не раздумывал по этому поводу. Они думали это сработает, дабы как-то отрезвить меня от моего внутреннего видения мира, в ту же секунду я пошел к отцу и спросил, можно ли мне поехать с ним. Он тоже, недолго думая, согласился, сказал собирать вещи. Дедушка воспринял это вполне за мужской поступок, бабушка с мамой немного опешили, но было поздно что-то менять. Через два дня я отправился с отцом на подработку. В общем, нас было четыре человека: трое взрослых и я. Условия там были интересные: жили мы в сторожке, нужно было подготовить черновую отделку дома. Я помогал, мне объясняли как и что делать. На какое-то время я даже остался там один, без отца, он решил на пару дней съездить домой. Матушка и бабушка там на себе волосы, наверное, рвали, но все было хорошо. В отсутствие отца, я занимался больше своими какими-то размышлениями и придумывал всевозможные игры, короче, впал в какое-то полу детство от безделья: играл с щенками, которые были на участке, в общем веселился как мог… Когда я вернулся домой, родные решили меня максимально развлечь в это лето и приобрели билетик в лагерь на один сезон. Сезон этот был уже в другом лагере, с другими людьми и вожатыми. Поехал я туда еще и с сыном маминой подруги, который был на пару лет младше меня, и нас попросили объединиться в один отряд. Это было жестоко, даже с их стороны. Там, конечно, я приобрел новых товарищей и с некоторыми общался еще какое-то время после, потому что мы жили в одном районе. Ну, не буду сейчас вдаваться в подробности и рассказывать всю историю прожитых там дней и людей, перейду сразу к предпоследнему дню пребывания там, который оставил свой отпечаток. Думаю, так принято во всех детских лагерях, если такие еще имеют места для своего существования хотя бы в том виде, в котором были у меня — каждый лагерь проводил прощальные вечеринки перед отбытием домой. В течении всего