Читать интересную книгу При реках Вавилонских - Нельсон Демилль

– Так что, генерал? Вы действительно думаете, что не Хоснер дал приказ открыть огонь, не дожидаясь нашей команды? – спросил Берг.

Добкину не хотелось спорить:

– Предполагаю, он сделал это. Но какая, в конце концов, разница, кто приказал?

– Для меня разница очень большая, – отрезал Берг. – Очень большая.

* * *

По всей линии обороны огонь велся равномерно, ведь как только осажденные начнут экономить боеприпасы, это послужит для атакующих сигналом, что цель близка, стоит лишь проявить упорство. Однако число очередей, выпущенных израильтянами, быстро сокращалось, и несколько винтовок фактически уже остались без патронов. «Калашниковы» продолжали свою трехголосную симфонию короткими очередями, в то время как Иешуа Рубин непрерывно палил из своего «узи», останавливаясь, только чтобы немного остудить ствол. Брин, истратив сравнительно небольшое количество патронов, сделал десять точных выстрелов.

Теперь ашбалы находились в ста метрах от линии обороны, но с каждым десятком метров их потери возрастали в геометрической прогрессии.

Кто-то бежал к командному пункту с западного склона. Берг и Добкин ждали плохих вестей о том, что ашбалы предприняли вторую атаку вверх по склону со стороны реки. Там всю линию удерживали Макклюр со своим пистолетом, а также мужчины и женщины, вооруженные кирпичами и заточенными обрезками алюминиевых реек. Связной вскочил на пригорок и перевел дух.

– На западном склоне без перемен, – улыбаясь, доложил он.

Добкин улыбнулся в ответ и похлопал парня по спине:

– Единственная хорошая новость, которую я слышал с тех пор, как прошлой ночью одна дама в Тель-Авиве сказала мне «да».

* * *

Стоя на коленях рядом с Брином, Хоснер понимал, что конец наступит в ближайшие несколько минут. Чтобы поддерживать такой плотный огонь, просто не хватало боеприпасов.

Защитники холма, словно прочитав его мысли, усилили стрельбу в последнем отчаянно азартном порыве, надеясь вселить панику в атакующих. Хоснер ожидал приближения арабов, которых теперь уже можно было разглядеть в темноте. Ашбалы дрогнули, когда шквал огня разорвал их ряды. Они замедлили продвижение, но не отступили. Тем не менее атака приостановилось, люди боялись идти вперед, но и назад тоже не откатывались. Командиры вопили и пинали их, гоня вперед, пытаясь вновь захватить инициативу. Несколько групп снова неохотно двинулось вверх.

Брин воспользовался тем, что командиры оказались на виду, и за тридцать секунд снял двоих из них. Остальные, осознав происшедшее, поспешили укрыться. Брин начал снова безуспешно искать Риша. Последний час он так пристально изучал лицо мерзавца по фотографии из имевшегося у Хоснера досье, что ему чудилось, будто каждый араб похож на Риша. При этом он отлично понимал, что, увидев его, узнает с первого взгляда.

Израильтяне слышали крики арабов и могли хотя бы частично разглядеть происходящее. Они сделали вывод, что в рядах ашбалов возникли проблемы. Ветераны-израильтяне точно знали, что делать. На глазах у изумленного Хоснера примерно двадцать человек, и мужчин и женщин, без всякого приказа от кого бы то ни было с громким криком ринулись вниз по склону.

* * *

Добкин понял, что случилось. Отрешенно и хладнокровно он взвешивал возможность успеха. В основе примитивной шумной контратаки лежала идея вселить страх в сердца смутившихся врагов. Если это делать с достаточным воодушевлением и убежденностью, у ашбалов должна застыть кровь в жилах. Они повернут назад: сначала наиболее трусливые, затем и самые стойкие окажутся вовлечены в паническое бегство, и таким образом обороняющиеся превратятся в атакующих. При отсутствии готовности к обороне неприятель бросится прочь, сломя голову.

Но что произойдет сейчас? Что, если у ашбалов на берегу реки есть дополнительные подразделения? В случае атаки с той стороны Добкин не смог бы послать туда подкрепление. В результате самовольной контратаки все оказались на середине восточного склона. Вот что бывает, когда люди не слушают приказов. Добкин побежал к гребню восточного склона.

* * *

Хоснер взял у Брина винтовку «М-14» и стал наблюдать в прицел. В какой-то момент все висело на волоске. Если бы ашбалы не смяли свои ряды, началась бы резня. Легковооруженных израильтян было в пять раз меньше. Они уже находились в нескольких десятках метрах от ашбалов и стреляли со все большей точностью. Иешуа Рубин словно обезумел. Он стрелял на бегу из своего «узи» длинными очередями, и Хоснер подумал, что ствол вот-вот расплавится. Дикий крик Рубина перекрывал все остальные вопли.

Хоснер начал прицельно стрелять по ашбалам вокруг Рубина, чтобы защитить его. Он увидел, как ему показалось, первого, кто дрогнул и побежал. За ним последовали две девушки. Он услышал, как бегущие ашбалы выкрикивают арабское слово, обозначающее отступление. Несколько командиров пытались повернуть их назад. Хоснер навел прицел на одного из них, добившегося некоторого успеха, и выстрелил. Тот упал. Предводителям ашбалов уже стало ясно, что против них действует снайпер. Теперь, когда командиры попытались сдержать отступающих и оказались на виду, они практически совершали самоубийство.

Хоснер снова прицелился. В свое время он тренировался в стрельбе из любого оружия, которым пользовались его подчиненные, но это была не его работа, а Брин уже терял терпение. Хоснер выстрелил, уложив очередного командира, и отдал винтовку Брину.

В конце концов арабские командиры и сами отчаялись организовать что-то похожее на сопротивление и остановить охваченных паникой солдат. Двое из них получили ранения, и это остудило пыл других.

Отступление стало более организованным, так как арабы держались на расстоянии от израильтян, которые к тому времени растратили запал, порожденный отчаянием, заставившим их контратаковать.

Ашбалы подобрали брошенное оружие, подхватили своих убитых и раненых товарищей и организовали арьергард, чтобы иметь больше времени для отхода. Когда они спускались по склону, на них вдруг обрушились пласты земли, что заставило бросить убитых и раненых.

Израильтяне преследовали арьергард неприятеля по пятам, но наконец остановились, когда связной от Добкина приказал им вернуться. Они собрали то брошенное оружие, которое смогли найти в темноте, и поднялись на гребень холма – грязные, потные и изможденные. Рубин и одна стенографистка были ранены, но не сильно.

Еще не поступило никаких сообщений с обращенного к реке склона, и Добкин отправил туда для верности двоих мужчин с автоматами. Тишина опустилась на холм, в застывшем воздухе висел запах пороха.

Хоснер взял у Брина винтовку и через прицел бросил последний взгляд на отступающих арабов. Теперь враги находились вне пределов досягаемости «М-14», но он мог ясно видеть их. На невысоком холмике стоял одинокий солдат с переброшенным через плечо телом длинноволосой женщины. Он не двинулся с места, пока мимо не прошел последний из ашбалов. Человек посмотрел на холм, который стоил жизни стольким его братьям, и махнул рукой, посылая то ли привет, то ли проклятие – Хоснер не был уверен, каково было истинное значение жеста. Разглядеть лицо мужчины на таком расстоянии было невозможно, но он точно знал – это Ахмед Риш.

14

Премьер-министр Израиля без предупреждения вошел в оперативную комнату Цитадели в Тель-Авиве. Работавшие там люди позволили себе бросить короткий взгляд на высокого гостя и снова вернулись к своим делам. Кругом потрескивали, звенели и постукивали телефонные аппараты, телетайпы и прочие электронные приборы. Пошумнее, чем в 1973-м, подумал премьер-министр, машинально высматривая в большом помещении генерала Талмана. Потом что-то вспомнил и направился к заместителю Талмана, генералу Мордехаю Гуру.

Сопровождавшие его подчиненные рассеялись по залу, собирая информацию и передавая приказы.

Премьер подошел вплотную к генералу Гуру:

– Кто-нибудь выжил в «ноль первом»?

Гур был копией своего бывшего начальника, по-британски воспитанный, сдержанный, корректный, с хорошо поставленной речью и умеющий одеваться. Премьер-министр не обладал ни одним из этих качеств, но хорошо ладил с Талманом и надеялся установить такие же добрые отношения с Гуром.

Генерал Гур покачал головой:

– Нет, сэр. Но мы обнаружили почти половину тел. – Он помолчал. – В таких случаях в живых не остается никто.

– Знаю. – Премьер обвел взглядом электронные дисплеи, светившиеся повсюду. – Где находится «ноль второй», Мотти?

Гур немного растерялся, услышав вдруг свое уменьшительное имя.

– Не знаю, сэр. И каждая минута неведения увеличивает зону, в которой они могли бы находиться, если бы дозаправились и продолжали полет. Сейчас мы на пределе наших возможностей.