— М-да? — задумчиво протянул Прохоров. — А знаешь ты прав, у нас не оправданно большие потери в командирах, дошло до того что чтобы командовать ротой приходиться отправлять штабных командиров.
— Я так же могу привести множество подобных примеров, из-за чего и принял такое решение, — кивнул я.
— Я уже понял лейтенант. Значит так, слушай боевой приказ. Дивизия выдвигается через час, твоя задача оборона боевых порядков от налета авиации.
— Есть. Разрешите доложить?
— Докладывайте.
— По моему приказу разведдозор на мотоцикле выдвинулся к деревне Березовка и там ожидает нас. Я хотел выводить батарею из окружения по этой дороге. Там минимальный шанс нарваться на немцев.
— Да? Ну-ка показывай, что ты там надумал.
Карта у Прохорова была новенькой, и явно трофейной. После того как я показал свои предыдущие планы по отходу, подполковник покивал и сказал:
— Мы так же уходить планировали, но у тебя больше уход на север, а мы планировали пройти вот так.
— Товарищ подполковник, нам не пройти мимо этой железнодорожной станции, а я более чем уверен, что там уже немцы. Лучше полями, шансов больше, — сказал я.
— Ты нас еще поучи, — добродушно хмыкнул Прохоров. — Свободен пока. Через сорок минут отходим.
— Товарищ подполковник, забыл совсем. У нас там артисты из Московского театра на гастролях. С ними еще музыканты были, но они с ними во время налета несколько дней назад разлучились.
— Что за артисты?
— Да обычные. Одна девка, вроде известная, фамилия у нее… как же там?.. а, Лапарева.
— Может, Ольга Лопарева? — переспросил майор, которого Прохоров называл Васильевым.
— Может, — пожал я плечами. — Красивая девчонка.
— А что они тут делали? — удивился подполковник, убирая карту в свой планшет.
— Гастроли вроде как. У артистов свой транспорт, автобус, была еще полуторка, но мы ее реквизировали под боеприпасы. Сейчас они под присмотром командира хозвзвода старшины Непейбороды.
— Васильев, займись ими. Путь товарищи артисты ни в чем не нуждаются.
— Есть.
Капитан Соколов, с которым мы отошли в сторону, быстро дал мне расклад по командирам. Васильев исполнял обязанности начальника штаба дивизии, которая выходил в составе остатков двух стрелковых полков. Двести шестнадцатого полка, в котором Соколов был комбатом, а сейчас и.о. командира, и двести семнадцатого, в котором до этого майор Васильев был начштаба. А так же артиллеристов гаубичного полка без матчасти, и полковая артиллерия из тех же трех полковушек. Всего командиров уцелело едва ли тридцать человека на две тысячи триста бойцов дивизии. Вот такие дела.
* * *
Вернувшись в дивизион, я собрал командиров штаба. То есть нас троих, меня, Майорова и Аделя.
— Значит так, как вы знаете, создание дивизиона одобрили, более того, теперь это подтвердили приказом. Саш, вот держи его, — передал я Майорову приказ. — С этой минуты мы официально приданы сто третьей стрелковой дивизии, документы подготовит майор Васильев, ты Саш согласуй это с ним.
— Хорошо, — кивнул Майоров.
— Так же я передал списки награжденных и представленных к внеочередным званиям. Индуашвили сразу через ступень, он получит старшего сержанта. Ты Сань на счет этого тоже к Васильеву. Дальше, через двадцать пять минут мы выдвигаемся. Движемся в таком порядке. Батарея Индуашвили в головном дозоре, батарея Иванова в середине колонны, батарея Сазанова в конце. Задача дивизиона защита порядков дивизии во время движения от налета авиации противника. Тыловые службы идут в середине колонны рядом с Ивановым, штаб там же. Это все товарищи командиры.
* * *
Когда я подошёл к «эмке» там меня перехватила Михайлова, которая видимо, закончила с ранеными.
— Товарищ лейтенант, — укоряюще сказала она.
— Теперь можно, теперь вы и я свободны, — невольно улыбнулся я.
— Давайте садитесь, я вас осмотрю.
Стянув гимнастерку и нательную рубаху я положил их на капот, и дал нашему санинструктору меня осмотреть. Бинты присохли, поэтому я морщился, когда Михайлова стала их отдирать.
— Здравствуйте, — прозвучал рядом девичий голосок. — Ой, вы ранены.
Продолжая морщится, я повернул голову.
— А это вы Лопарева. Что-то нужно?
— Нет, просто мы так и не познакомились, все тогда быстро произошло, а потом мы почти и не виделись. Я знаю, вы лейтенант Фролов.
Тут влез только что подошедший и внимательно нас слушавший Адель, по характеру он просто не мог это пропустить:
— Он самый. Перед вами гордость родителей, страсть девушек и любимец Народа нашего, великий — но скромный, сильный — но добрый, красивый — но не самовлюбленный. Ой… да что это я все о себе да о себе… Знакомьтесь, это Виталий Фролов.
Ольга невольно улыбнулась экспрессивности моего друга, одобрительно кивнув, она сказал:
— Очень приятно познакомиться.
В это время Михайлова отодрала последний сантиметра бинта, от чего моя гримаса, стала похожа на приветливую. По крайней мере, я надеялся на это.
— Все нормально, заражения нет, почти не кровит, — осмотрев рану, пробормотала она.
— Я подойду попозже, — сказала Ольга, после чего развернувшись, скрылась среди машин.
— Извините товарищи командиры, я бы хотел поговорить о нашей дальнейшей судьбе, — услышал я чей-то смутно знакомый голос.
Повернувшись так чтобы не мешать медику я посмотрел на младшего политрука, что сопровождал артистов.
— О, Адель, вот нам комиссар дивизиона. Крикни Майорова, пусть оформит его, пока никто перехватить не успел. А то войсковая часть, а политработников кроме восьми партийных бойцов нет. Правильно Майоров говорил, надо нам из партийных замполитруков назначить в батареи.
— Простите. Но у меня приказ сопровождать и помогать товарищам артистам.
— Я все понимаю, но нет у нас других политработников, а тут халявный политрук. Так что знать ничего не знаю, принимай дела, вот подошедший начальник штаба тебя в курс введет. Не слышу ответа?
— Есть, принять должность комиссара дивизиона, — козырнул растерянный младший политрук, и тихо пробормотал себе под нос. — Никогда бы не подумал, что я халявой буду.
Михайлова посыпав стрептоцидом рану, сделала мне новую повязку. Когда я надел нательную рубаху, заметил, что наш медик держит гимнастёрку.
— Постирать вам бойцы постирали, отмыли от крови, но зашить не успели. Я зашью.
— Спасибо, — поблагодарил я ее.
Вспомнив о другой форме, что лежала в сидоре в багажнике, подумал, что командирский френч вряд ли будет гармонировать с красноармейскими шароварами, поэтому решил полностью приодеться.
— Ну вот, — поправляя мне фуражку, сказал Адель. — Теперь хоть на командира похож, а то все в пилотке, то в каске красуешься.
— Да ну тебя… Смотри, сигнал к движению. Садись, едем уже.
* * *
За два часа медленного движения, пришлось сбавлять скорость по самому медлительному, а это были стрелковые части, мы подошли к перекрестку и пошли не прямо как хотел изначально Прохоров, а согласно моему плану направо к деревне Березовка, где нас ждали пограничники Бутова.
Сидевший рядом Майоров достал карту, и посмотрел, куда мы движемся.
— Тут рядом с деревней есть довольно крупный лес, дивизия без проблем укроется. Может, товарищ подполковник решил укрыться там и дать людям отдых, а то я уже не знаю как они идут, наверное на одной силе воли.
— Да, нашим батарейцам тоже бы не помешало дать отдых. А то усталость все накапливается и накапливается, — пробормотал я глядя на запыленный борт трофейного грузовика, что медленно ехал перед нами.
— Товарищ лейтенант, — снова вернулся к предыдущему разговору наш новый комиссар Руссов, держа наготове блокнот и карандаш. — Это что же получается, немцы нас даже за людей не считают? Но почему они пришли к такому решению?
— Матвей, ты что-нибудь о плане «Ост» слышал?
— Нет.
— Тогда записывай… Так, стоп! Это же вроде наши разведчики?
— Да, это мои бойцы, — ответил Адель, разглядев трех пограничников у мотоцикла рядом с двумя командирами. Один из них был Прохоров.
Четырех километровая колонна дивизии уже прошла на половину деревушку, и когда мы въехали на единственную улицу, то сразу заметили наших разведчиков.
Нажав сигнал, привлекая внимание Бутова, который ехал за нами, мы свернули вместе со штабной полуторкой ползущей сзади к забору, у которого и стояли привлекшие наше внимание люди.
Следующие за нами машины тыловой службы дивизиона тоже хотели было притормозить, но я махнул рукой, чтобы следовали дальше.
— Твои бойцы? — спросил Прохоров, когда я с Аделем и Бутовым подошёл к ним.
— Да, мои. Я вам о них говорил.
— Знаешь, что они узнали?
— Немцев видели? — напряженно спросил я.