себе отпечаток душевного величия, самозабвения и внутренней сложности, присущих прославленным персонажам Шекспира. Даже в классицистической по своим приемам сатире «Бронзовый век» (The Age of Bronze, 1823) Байрон рисует могучий и противоречивый образ Наполеона, близкий великим злодеям и честолюбцам шекспировских трагедий. Они оказываются для Байрона таким же открытием пути к правде, как строго замкнутая система классицистической поэмы или пьесы. Недаром в «шекспировском» эпосе о Жуане рождаются первоэлементы реалистического романа XIX в.
Именно в «Дон-Жуане» Байрон выступает как судья нравов и общественных отношений, как автор множества бегло нарисованных, но верно схваченных карикатурных характеристик, которые в своей совокупности выражают представление поэта о его родине, «тюремщице народов», «полупедантической-полукоммерческой» стране, правящие круги которой тщетно силятся придать ее своекорыстной политике высокий нравственный и религиозный тон. Гнев и отчаяние, сказавшиеся в титанизме романтических драм «Манфред» и «Каин», политическая страсть «Пророчества Данте», пафос «Бронзового века» — все это в «Дон-Жуане» оборачивается проникновением в конкретные, исторически обусловленные отношения людей и беспощадным смехом, обращенным против уродливого несоответствия официозных оценок и мнений реальному положению вещей.
Описывая лицемерие печати, которая славит мудрость и гуманность государя, в то время как он лопается от тучности на глазах у умирающего от голода народа, Байрон верит, что борьба против ханжества есть борьба против существующего порядка. Нападки поэта на консерватизм нравственный и религиозный подчинены выявлению неприглядной истины, прикрытой выспренней фразеологией, обличению фальсификации высоких понятий и той системы изощренных идеологических мотивировок, которые эту фальсификацию обосновывают.
Таким образом, политический радикализм, революционное отрицание действительности стимулируют реалистические устремления поэта. Возникновение их в «Дон-Жуане» помогает осмыслить реалистическую основу классицистических принципов Байрона. Но реализм проявляется в его поэме лишь как тенденция, растущая в произведении, в целом романтическом, в котором проблема диалектического соотношения личности и среды, внутреннего мира и внешнего только поставлена, но не разрешена. В поэме Байрона отсутствует последовательное развитие характера во взаимодействии с окружающей средой. С этой средой Жуан связан внешним, формальным образом.
Мысль Байрона работала в этом направлении, но не смогла (или не успела) воплотиться вполне. Это видно из того, что сама среда написана с пониманием типичных черт людей и явлений, с критическим анализом мотивов и побуждений. Это ясно и из того, что в замысел Байрона, как пояснил он в одном из писем, входило показать постепенное и губительное действие «света» на героя — и это намечено в завершенной части романа, изображающей, как легко Жуан приспосабливается к любому обществу, в которое его забрасывает судьба. Но все это — преимущественно в тенденции. Герой Байрона полемичен по отношению к оптимистической упрощенности просветительского понимания характера, но он сам еще не стал вполне развившимся характером. Хотя образ Жуана у Байрона направлен против представления философов XVIII в. о неизменности человеческой природы, внутренняя эволюция его скорее упоминается, чем раскрывается.
Над всеми героями сатирического эпоса Байрона возвышается образ самого автора — лирический, романтический, противоречивый, исполненный сомнений, горечи, скептицизма и революционных порывов. Каждая из этих сторон личности и дарования Байрона отразилась в его произведениях «итальянского» периода, но все они слились в единое целое только в «Дон-Жуане». Ни в одном произведении тех лет не раскрыт субъективный мир поэта так, как в этой объективной по видимости поэме.
Проявившееся в эпосе Байрона стремление к универсально-историческому взгляду, восприятие личности как частицы процесса, который она бессильна контролировать, подчинение повествовательного начала субъективно-эмоциональному, резкая, алогичная смена настроений, стилей и поэтических интонаций свидетельствуют о приобщении автора к новым формам художественного мышления.
Романтический иррационализм вступает в «Дон-Жуане» в очевидное противоречие с влечением Байрона к гармоническому рационализму, к «правильности», простоте и ясности. Отсюда нарушение норм классицистического эпоса, капризная композиция, сознательно следующая прихоти лирического субъективизма и иронии. Именно на почве романтической иронии осуществляется соединение в поэме Байрона переосмысленных традиций просветительского романа и сатиры (обогащенных восприятием комического эпоса итальянского Возрождения) с новыми реалистическими тенденциями.
Так теоретический сторонник традиционных методов становится открывателем новых путей в искусстве своего времени. Так даже зрелый период его творчества оказывается периодом непрерывных исканий. Он отвергает — чтобы тут же воспринять уроки отвергнутого, и утверждает — чтобы тут же выйти за пределы установленного. Жизнь оказывается шире намеченной программы. По словам Гете, поэт, который с беспримерной зоркостью пронизывает пылающим взором прошедшее и настоящее, а вместе с ними и грядущее, завоевал для своего безудержного таланта новые области.
* * *
Сложное соотношение литературной позиции Байрона и его художественной практики, враждебность поэта большинству современных ему романтиков, апология классицизма и стремление следовать его принципам в собственных произведениях привели к тому, что многие литературоведы, отмечая противоречие между теоретической мыслью и поэтической деятельностью Байрона, подвергают сомнению его принадлежность к романтизму.
С моей точки зрения, противоречивость Байрона лишь отражает противоречивость эпохи, переоценивавшей завоевания философии и литературы Просвещения после длительных войн, революций и вызванной ими всеевропейской реакции. Эта переоценка могла быть более или менее радикальной, более или менее последовательной, предусматривать полный разрыв или частичное приятие, быть философски осознанной или непосредственно практической, приводить к различным, а иногда и противоположным теоретическим и политическим выводам, но она была характерна для всех английских романтиков — в том числе и для Байрона, с его преданностью просветительскому классицизму.
Классицистические симпатии Байрона отражали прежде всего поиски высокой гражданской темы, отвечающей требованиям истории и нравственному долгу поэта, свидетеля бурных лет борьбы и страданий. Классицизм его отражает поиски объективного, сверхличного, верного реальной жизни искусства, свободного от индивидуалистического произвола. Он отражает также осуждение идеалистических и политически консервативных течений в современном Байрону романтическом движении, является своего рода вызовом этому движению. Классицизм Байрона отражает, наконец, его стремление к гармонически прекрасному разумному идеалу мыслителей прошлого века. Но действительность, современная поэту, не могла служить реальной почвой для осуществления подобного идеала ни в жизни, ни в искусстве, оставляя на долю личности лишь индивидуалистический бунт — и, соответственно, субъективно-индивидуалистическое отражение личности в искусстве. Поэтому сознание неосуществимости идеала в данных исторических условиях становится причиной дисгармоничности мироощущения Байрона и романтической противоречивости его творчества.
Лишь в процессе работы над «Дон-Жуаном» поэт обрел форму, адекватную этой противоречивости, — форму, которая вмещала сложность его творческих исканий, устремленных к объективности и широте изображения, к общезначимой теме, к пробуждению высоких гражданские чувств, к правде, пусть самой жестокой. Однако ни беспощадная правдивость поэмы, ни ее прозаическая трезвость, ни даже социальная конкретность песен, посвященных Англии, не противоречат романтизму, понятому в широком историческом плане — как движение, которое вырастает из всего комплекса теоретического и художественного переосмысления наследия просветительства и новых философских концепций, из необходимости решить