Первым решился сказать правду наименее близкий им человек – владелец клуба «Звезда» Манфред Вайсследер:
– Стюарт Сатклифф умер. Позавчера.
– Умер? – не поверил своим ушам Джон.
– Кровоизлияние в мозг.
– О-о!.. – Джон со стоном повалился на каменный пол.
«Позавчера…» – Пол почувствовал холод в груди, и ощущение реальности начало покидать его. – «Позавчера. Как раз, когда мы решили…»
Сквозь розовую дымку он увидел, как Клаус и бледная заплаканная Астрид кинулись к Джону, чтобы поддержать его. Милли Сатклифф уткнулась в грудь, стоявшего, как столб, Джорджа. А Пит, который, как будто бы, всегда недолюбливал Стюарта, закрыл лицо руками и зарыдал.
Джон был без сознания.
Вытирая слезы, Астрид рассказывала миссис Сатклифф:
– У него несколько дней подряд болела голова. Он упал в обморок на вечеринке у Юргена Фольмера и так и не пришел в себя… Он умер в машине, по пути в клинику. Ему не было больно…
Пол, возившийся с Джоном, испугано всмотрелся ему в лицо. А если и он не придет в сознание?.. Но как раз в этот момент тот открыл глаза. И Пол увидел в них бездну.
Многодневное обивание Брайаном порогов фирм грамзаписи не приносило никаких результатов.
Увидев в приемной граммофонной компании «Парлафон» (филиала фирмы «E.M.I.») миленькую улыбчивую брюнетку, Брайан в приступе отчаяния испытал внезапный прилив вдохновения и повел себя иначе, чем обычно. Стандартной была только самая первая фраза:
– Брайан Эпштейн.
– Джуди, – протянула девушка ладонь для делового рукопожатия.
Но Брайан отшатнулся, прикрыв рукой глаза, словно боясь ослепнуть.
– Что с вами? – забеспокоилась Джуди.
– Ничего, ничего!.. – пробормотал Брайан, осторожно отняв руку от глаз, и взял ладонь девушки в свою. Но, вместо того чтобы пожать, вдруг осыпал ее поцелуями.
– Эй, эй! – слегка порозовев, попыталась выдернуть руку девушка. – У вас какое-то дело к мистеру Мартину? Его сейчас нет…
«Как всегда», – отметил про себя Брайан, но руку отпустил лишь после того, как покрыл ее еще одним десятком поцелуев.
– Вот и прекрасно! – заявил он и, не мигая, уставился девушке в лицо.
– И сегодня его уже не будет, – неуверенно сказала та, беспокойно заерзав на стуле.
– Ждите меня, мадемуазель! – бросил Брайан и выскочил из приемной, оставив свой портфель на кожаном диванчике для посетителей.
«Ха-ха! – говорил он сам себе, торопливо возвращаясь и держа в одной руке букет кремовых роз, а в другой – бутылку шампанского. – И эти идиоты из театральной академии посчитали меня плохим актером!..»
Он влетел в кабинет и, вручив цветы остолбеневшей секретарше, принялся сдирать фольгу с пробки.
– Сейчас мы будем пить за наше знакомство, мадемуазель Джуди! – сообщил он. – За нашу внезапную, удивительную, волшебную встречу!..
– Я на работе, – строго сказала та, но, не удержавшись, улыбнулась, и в ее глазах забегали бенгальские искорки.
– Я тоже думал, что я на работе! – вскричал Брайан. – Но, увидев вас, я отбросил эти скучные мысли! Да где тут у вас, черт побери, бокалы?!
Против такого натиска девушка устоять не смогла. Смеясь, она достала из стенного шкафчика пару фужеров. А розы заботливо поставила в вазу.
– Ба-бах! – выкрикнул Брайан одновременно с тем, как пробка покинула горлышко. – Итак, – пылко произнес он, наполнив бокалы, – за наше знакомство! И за вашу изумительную красоту, мисс… мисс…
– Локхарт-Смит, – подсказала та и пригубила вино. – И все-таки, что у вас за дело?
– Ах, не надо об этом сейчас, мисс Локхарт-Смит… Нет, позвольте, я буду звать вас по-прежнему – Джуди?
Та кокетливо пожала плечиками.
– Джуди – отныне и навеки! И ни слова о делах! Давайте, лучше решим, где мы проведем сегодняшний вечер. А?
– Ну-у, – неуверенно протянула та. Но решила уйти от щекотливой темы. – Зачем-то вы все-таки пришли к нам?
– О, мое дело столь прозаично… Я менеджер рок-н-ролльного ансамбля. И я хотел бы изготовить матрицу нескольких песен для выпуска небольшой пластинки… Но – не будем об этом… А песни, надо сказать, замечательные!
– Одну минуту, мистер Эпштейн, – сказала Джуди, поставив фужер на стол. – Давайте свою фонограмму, я покажу ее старшему технику.
«Спокойнее… Не спеши… Не показывай ей, как это важно для тебя…» – твердил про себя Брайан, дрожащими пальцами открывая портфель.
– Вот, – небрежно протянул он коробки с пленками. – Номера этюдов, которые меня интересуют, помечены на футлярах. Но, право, Джуди, давайте, вспомним об этом только завтра…
– Это займет у нас всего лишь четверть часа, – бросила та и удалилась из кабинета.
«У нас…» – отметил про себя Брайан, в изнеможении падая на диванчик. – Похоже, я выбрал верный путь… – Потом он вспомнил, как назвал песни «Битлз» и захихикал. – «Этюды»!.. Бог мой!.. «Этюды»…
Пройдя в цех нарезки, Джуди Локхарт-Смит протянула коробки технику:
– Рон, отвлекись. Послушай, пожалуйста, вот это. Прямо сейчас. Эти записи принес какой-то сумасшедший тип, и, если его музыка такая же сумасшедшая, это как раз то, что ищет мистер Мартин… У меня какое-то предчувствие…
Еще через десять минут техник, наугад прослушавший несколько фрагментов, уже разговаривал по телефону:
– Мистер Мартин? В вашей приемной сейчас сидит человек, и Джуди постарается задержать его. Похоже, он принес именно то, что нам нужно…
Джуди вернулась с коробками в руках.
– Как называется ваш ансамбль? – спросила она.
– «Битлз». «Битлз» из Ливерпуля. Так куда же мы сейчас с вами отправимся, дорогая? – «Ого, – обалдел он сам от своей наглости, – уже и „дорогая“…»
– Мистер Эпштейн, мой рабочий день еще не закончился… Но если вы немного подождете… К тому же, с минуту на минуту появится наш босс. Его зовут Джордж Мартин, он прекрасный музыкант, и, я думаю, у вас найдется о чем поговорить с ним…
Через два часа, по пути в ресторан, Эпштейн заехал на телеграф. Джуди Локхарт-Смит осталась ждать его в такси. Телеграмма, которую он дал в Гамбург, гласила: «E.M.I. предлагает сеанс звукозаписи тчк готовьте новый материал тчк замечательно».
Вернувшись в Ливерпуль счастливым и обласканным, Брайан обнаружил на своем рабочем столе телеграмму из Гамбурга: «Замечательно тчк пришлите пожалуйста десять фунтов задатка».
Они все еще не верили в него.
В этот раз в Гамбурге им работалось труднее всего. Хотя, стараниями Эпштейна, оплата и была на порядок выше. И клуб был чистым и уютным, а отношение к ним – самое доброжелательное. Но тень Стюарта, казалось, всегда была рядом с ними, и все они, а в особенности Джон, не могли, да и не хотели, быть такими же веселыми, как раньше.
Они играли в клубе даже в день его похорон. Это был не самый радостный вечер.
К концу его Джон увидел среди посетителей Астрид. Она была одна, и она явно старалась остаться незамеченной. Джон понял: слушая, она представляет, что среди них играет и Стью.
– Для друзей, – объявил он и запел «Love Me Tender». Но закончить не смог. Душили слезы.
Из-за кулис он поискал глазами Астрид, но безуспешно.
Кто-то окликнул его. Возле сцены стоял Юрген Фольмер, тот самый «экзи», в доме которого случился последний приступ Стюарта.
– Она передала тебе это, – Юрген протянул Джону картонный пакет из-под фотобумаги большого формата.
Джон раскрыл его и достал содержимое. Это была пачка фотоснимков. Повернувшись под свет фонаря, Джон принялся рассматривать их, близоруко приближая к лицу… Снимки были просто великолепны. Он и не предполагал, что «Битлз» могут выглядеть так прекрасно. Особенно хороша была фотография возле автофургона. Пять обиженных юных суперменов…
Этот снимок вполне годился для обложки конверта или на рекламу… Но нет, теперь все это – только история, ведь на всех карточках присутствует Стюарт. Немало было фотографий и его одного. А в конце пачки лежала записка.
Джон прочел ее и недоуменно глянул на Юргена. Затем перечитал… Внезапно, слегка побледнев, он криво усмехнулся, скомкал листок и сунул его глубоко во внутренний карман куртки.
Рори Сторм и «Ураганы» сидели сейчас без работы, и Ринго Старр все свободное время торчал в «Звезде», слушая «Битлз».
Пол решил, что смертью Стюарт доказал правоту своих мистических выкладок, и теперь он чувствовал долг перед ушедшим другом. Потому-то именно он затеял разговор с Ринго первым. Он подсел к нему за столик в перерыве:
– Мы хотим, чтобы ты играл с нами.
– Так ведь, ребятки, я и сам этого хочу. Но молчу.
– А почему?
– Так чего ж навязываться? Разве ж я вам теперь ровня? Вы, вона, пластинку в Лондоне записывать будете, а я кто? Просто безработный… – Ринго отхлебнул из кружки пиво. – Если б у вас барабанщика не было, я бы, может, и сам к вам попросился. Так ведь нет. У вас Пит есть. Вон он какой, холеный да ухоженный, со мной даже и не здоровается. А девки к нему, как мухи на мед, слетаются…