Пока двое мужчин легко болтают по-норвежски, я присматриваю за светлой, уютной галереей. Мне хочется петь от счастья.
У меня есть работа и Доминик. Может ли в жизни быть что-нибудь лучше?
Ближе к вечеру, я получаю сообщение.
Привет, в котором часу ты заканчиваешь? Хочешь пойти выпить после работы? Д
Отправляю ответ:
Звучит здорово. Я заканчиваю в шесть. Б
Ответ вспыхивает почти мгновенно:
Буду ждать тебя у церкви Всех Святых на Риджент-Стрит, рядом с Би-би-си в 6:30
- Хорошие новости? – спрашивает Джеймс, приподняв тонкую изящную бровь.
Я краснею и киваю:
- Ммм…
- Бойфренд?
Краснею еще больше:
- Эмм… нет…
- Пока нет, - заканчивает он с улыбкой. - Но ты надеешься.
Наверно, я сейчас пунцовая.
- Вроде того. Да.
- Счастливчик. Надеюсь, он хорошо за тобой ухаживает.
Я вспомнила, как хорошо Доминик «ухаживал» за мной прошлой ночью, и почувствовала прилив волнения, словно только что прыгнула с высокой вышки в бассейн далеко внизу. Я снова киваю, не доверяя своему голосу.
Галерея закрывается в шесть. До упомянутой Домиником церкви недалеко - Джеймс объяснил мне, как туда добраться. В результате я подхожу с большим запасом времени. Церковь довольно старая, построена из темного золотисто-коричневого камня. Я слоняюсь без дела по портику, окруженному колоннами, и посматриваю на Риджент-Стрит. Рядом с церковью, перед внушительным фасадом здания Би-би-си, деловито снует народ. Мне нравится наблюдать за прохожими, но я вся в предвкушении удовольствия от встречи с Домиником. Это чувство аналогично тому, что бывает, когда просыпаешься утром и вспоминаешь что сегодня Рождество или какой-то особенный день.
В итоге я отвлекаюсь, просматривая информацию на церковной доске, и подскакиваю от неожиданности, когда слышу его голос:
- Бет?
- Привет! - поворачиваюсь я, сияя. - Как прошел твой день?
Доминик, как всегда, выглядит прекрасно. На этот раз на нем темно-синий костюм элегантного покроя. Он улыбается мне и целует в щеку, рукой касаясь моей поясницы.
- Очень хорошо, спасибо, а твой?
Я начинаю рассказывать о своем первом рабочем дне в галерее, пока мы идем через Риджент-Стрит на запад - в район Мэрилебон. Доминик слушает, но особо не задает вопросов. Он кажется немного обеспокоенным.
- Ты в порядке? - спрашиваю я, волнуясь за него. Мы заходим в винный бар со сводчатым каменным потолком и столиками, расставленными незаметно в нишах. В подставках из посеребренного стекла мерцают свечи, отбрасывая на стены странные тени. Он молчит. Мы устраиваемся за столик в одном из альковов. Доминик заказывает напитки для нас обоих: два бокала холодного Пюлиньи-Монраше. Когда он начинает говорить, я замечаю, что он старается не встречаться со мной глазами.
- Да, в порядке, - говорит он, - честно.
- Доминик? - Кладу свою руку на его. На мгновение он сжимает ее, но быстро отпускает. - Что случилось?
Он смотрит в стол и хмурится.
- Ты заставляешь меня волноваться. Ну же, что происходит?
Официантка приносит наш заказ, и мы замолкаем на время. От нервов у меня сводит желудок. Почему он так холоден и отстранен? Еще утром он был таким теплым, кокетливым и волнительным. Сейчас же я чувствую между нами какой-то барьер.
- Доминик, - говорю я, когда нас вновь оставляют одних, - пожалуйста, скажи мне, что не так?
Наконец он поднимает на меня взгляд, и я с ужасом читаю в них печаль и сожаление.
- Бет’, - медленно произносит он, - мне так жаль…
Я мгновенно все понимаю, меня охватывает страх.
- Нет! - восклицаю я прежде, чем беру себя в руки. Меня охватывает ярость. Неужели он собирается это сделать?!
- Сожалею, - повторяет он, переплетая свои пальцы и устремляя на них взор. Он морщит лицо, словно от боли. - Я думал об этом весь день и…
- Молчи, - не хочется, чтобы в голосе слышалась мольба, но мне не удается сдержаться. - Ты не дал нам и шанса.
Он снова поднимает на меня взгляд:
- Я знаю, но в этом-то и дело. Я не могу дать нам шанс.
- Почему? - чувствую, будто меня накрыло лавиной: захлестнуло мощной силой, которая крутит меня как в центрифуге. Но я говорю себе, что должна оставаться спокойной.
- Прошлой ночью между нами был удивительный, невероятный секс… Может, я глупая и наивная, или для тебя это обычное дело? Я думала это что-то значило, было особенным и для тебя.
- Так и было! - признается он, в его глазах мука. - Господи, так и было. К сожалению, дело вовсе не в этом, Бет.
- Тогда в чем? - мысль, уже приходившая мне в голову, и от которой я постоянно старалась отмахнуться, вновь вышла на первый план. Ты знаешь, почему, шепчет мне внутренний голос со злорадством. Он не знает, что ты это видел… - У тебя есть кто-то еще? Кто-то, о ком ты не рассказывал?
Он закрывает глаза и качает головой:
- Нет. Нет.
- Тогда… - ну же, шепчет злой голосок в моей голове, не прикидывайся дурочкой. Ты знаешь больше, чем он думает. Скажи ему.
Мне хочется прокричать в ответ, но я знаю, что это был не он. На нем не было никаких отметин!
Возможно, она слишком умна, чтобы оставлять следы, вкрадчиво произносит голос.
О, Боже, я никогда об этом не думала . . . Кажется, что все рушится вокруг меня.
- Это из-за того, чем вы с Ванессой занимаетесь? - спрашиваю я робко, почти боязливо.
Я его явно шокировала. Он замирает на мгновение, затем его рот открывается, будто он хочет что-то сказать, но не может вспомнить что именно.
Набравшись смелости, произношу:
- Я видела.
- Что ты видела?
Я думала, он рассердится на меня, но Доминик выглядит еще более озадаченным. Я замолкаю, растеряв уверенность. С суровым выражением лица, он буравит меня взглядом. В его глазах застыл лед, и это приводит меня в ужас.
- Бет, я хочу знать. Что ты видела?
Картинки непроизвольно всплывают в мозгу: ползущий на коленях мужчина целует «орудие пыток», ритмичные движения женской руки, красочный театр теней со сценой порки.
- Я видела… - мой голос становится тише, и теперь уже я не могу смотреть ему в глаза. - В субботу вечером. Из окна своей квартиры. У тебя в комнате были задернуты занавеси, но из-за включенного внутри света, они просвечивали, и… я видела… тебя и Ванессу. По крайней мере, я думаю, это была она. Не знаю, - я поднимаю взор и заглядываю в прекрасную глубину этих черных глаз, в которых отражаются золотые искорки от пламени свечи. Хотела бы я, чтобы мне не нужно было говорить то, что я собиралась. - Я видела, как она порола тебя. Сначала на своих коленях, как непослушного ребенка. Затем в другом положении, а после – как она хлестала тебя ремнем, пока ты лежал на том странном стуле, который стоит в твоей квартире.