Читать интересную книгу Жизнь после жизни - Александра Маринина

— Понимаете, — начал Федулов медленно, глядя в свою чашку, — Илюха со мной в корне не согласен. Я ищу маньяка. И мне наплевать, что по этому поводу думает мое начальство. Я человек здравый и понимаю, что руководству маньяк в городе не нужен, его больше устроят убийства по личным мотивам, это как-то проще, да и нареканий за плохую профилактическую работу не будет. А Илья идет на поводу у начальства, он карьеру делает и начальству в рот смотрит, поэтому по версии о маньяке он напрягаться не станет. Ему это неинтересно. Ему интересно поднести в кабинет шефа на блюдечке одного или двух вполне вменяемых убийц. И в этом смысле я бы на его помощь особо рассчитывать не стал. Вы уж не обессудьте.

Ничего нового Настя не услышала, о противостоянии двух точек зрения у двух оперативников ей уже сказали в первый же день, при знакомстве. Однако она не думала, что это противостояние зашло так далеко.

— Я понимаю, вы не могли до меня дозвониться, поэтому обращались к Илюхе, — продолжал Дмитрий, — но я вам обещаю: я всегда буду с этой минуты доступен контакту, и если вам хоть что-нибудь понадобится, сразу звоните, обращайтесь, приказывайте. Я все сделаю в лучшем виде. И, честное слово, я очень рад, что вы приехали. Мне этот маньяк уже почти год покоя не дает, я сплю плохо, все о нем думаю. У меня мама…

— Да, — кивнула Настя, — вы говорили, я помню.

— Ну, тогда вы должны меня понять. И у моей Светки, у жены, мама тоже в Томилине живет. Нет мне покоя, пока он по улицам разгуливает, понимаете?

Он поднял на Настю глаза, которые в этот момент показались ей больными и какими-то умоляющими. Неужели он и в самом деле так переживает? Надо же, с виду такой брутальный тип, а у него, оказывается, тонкая чувствительная натура.

— Скажите, Дмитрий, вам что-нибудь говорит имя Константина Еремеева? — спросила она.

— Константин Еремеев, — задумчиво повторил он. — Что-то знакомое… Кажется, это кто-то из сотрудников клуба, нет? Вроде бы я это имя встречал среди свидетелей.

— Совершенно верно, — подтвердила Настя. — Это системный администратор в клубе «Золотой век».

— Точно! — радостно воскликнул Федулов. — Теперь вспомнил. Он еще меня в зверинец водил, я там двух щенков брал. Такой худой, молчаливый. А что с ним?

— Вот я и хотела бы узнать, что с ним. Он мне не нравится.

— Чем именно? — насторожился майор. — Можно, я закурю?

— Конечно. — Настя пододвинула ему пепельницу и тоже потянулась за сигаретой. — Он производит впечатление наркомана, вам не показалось?

Федулов пожал плечами.

— Да вроде нет… Впрочем, я не особо присматривался, он же шел как свидетель, а подозревать его у меня не было никаких оснований. А что вас насторожило?

— Перепады настроения, невнятная речь, попытки спрятать лицо… Трудно передать словами, просто на уровне ощущений, понимаете?

— Понимаю, бывает. Так вы что, думаете, что это он — убийца?

— Да ничего я не думаю, — с досадой проговорила Настя. — Вы посмотрите, какая получается картина. Некто считает себя потомком рода Румянцевых, имеющим право на старинную усадьбу. Примем это как допущение и будем танцевать отсюда. Он хочет, чтобы клуб закрыли и усадьбу освободили. Почему-то он считает, что ликвидация клуба решит его проблему. Человек в здравом уме так никогда бы не подумал, но у нас человек явно не в здравом уме, так что он вполне мог нарисовать себе такую перспективу. Итак, он решает нанести сокрушительный, на его взгляд, удар по клубу и убивает Галину Корягину, клубную активистку, причем убивает демонстративно таким образом, чтобы ее смерть напрямую оказалась связана со старинной легендой. Разбитое зеркало, вырванная из уха серьга. Понимаете?

— Да, — кивнул Федулов, — продолжайте.

— Эффект получился нулевой, убийство прогремело, но на репутации клуба никак не сказалось. Он выждал полгода и совершил еще одно убийство, жертвой которого стала Аида Павлова. И снова демонстрация связи с легендой, зеркало и серьга. Но теперь он пошел дальше. Каким-то образом он делает так, что легенда становится достоянием общественности.

— Каким? — тут же перебил ее Федулов. — Девчонка Малец сама все выдумала, это же очевидно. Или вы думаете, что они в сговоре?

— Возможно, — согласилась Настя. — Во всяком случае, я этого не исключаю. Я встречалась с Наташей Малец, а вы?

Федулов угрюмо опустил голову.

— Вот именно, — констатировала она. — Вы не удосужились, вы же были уверены, что и так все знаете. А Наташа рассказала мне любопытную историю про некоего Аркадия Вольдемаровича, историка из Санкт-Петербурга, который услышал об убийствах Павловой и Корягиной и приехал специально, чтобы собрать материал и заодно рассказать о старинной легенде рода Румянцевых. Вы сами об этой легенде что-нибудь знали?

— Нет, только из статьи узнал.

— Вот видите. И никто из тех, с кем я разговаривала, о легенде слыхом не слыхивал, пока не появилась статья. Из чего я делаю вполне обоснованный вывод о том, что никакой легенды не было, что все это — часть вполне продуманного плана, хотя и с элементами натурального сумасшествия. Сначала совершается первое убийство, и преступник придумывает для него признаки ритуальности, которые соответствовали бы легенде. Другое дело, что, согласно этому плану, легенду следовало бы обнародовать сразу после убийства Корягиной. Однако почему-то этого не произошло.

— И почему? — вскинул глаза Дмитрий.

— Да кто ж знает, — Настя улыбнулась. — Скорее всего, все дело в Аркадии Вольдемаровиче, который должен был приехать и встретиться с журналисткой. А он почему-то не смог. Может, заболел, может, какие-то обстоятельства помешали. Но факт есть факт: после первого убийства он не появился. Прошло время, клуб «Золотой век» процветает, о его ликвидации речь не идет. Что делает наш сумасшедший потомок?

— Совершает еще одно убийство.

— Совершенно верно. Но при этом он предварительно убеждается в том, что теперь-то уж Аркадию Вольдемаровичу ничто не помешает приехать и выполнить свою миссию. Кстати, я не исключаю, что наш псих и этот историк могут быть родственниками или близкими друзьями. Я сперва было даже подумала, что Аркадий Вольдемарович и есть убийца, но потом сообразила, что это могло бы быть возможным в рамках многомиллионной Москвы, а в вашем восьмидесятитысячном городе риск оказаться узнанным слишком велик. Если убийца связан с клубом, то он не станет представляться журналистке историком из Питера хотя бы потому, что она в любой момент может прийти в усадьбу, чтобы уточнить какие-нибудь детали для своей статьи, и там нарваться на него.

— Согласен. А дальше?

— А дальше снова ничего не происходит. Народ гудит, некоторые члены клуба перестают посещать усадьбу, но в целом на деятельности клуба это не сказывается. И вдруг хозяйка парикмахерской клуба обнаруживает в своем салоне разбитое зеркало.

— Что?! — вытаращил глаза Федулов. — Что вы сказали?

— То, что вы слышали. Тамара Николаевна Виноградова пришла утром в свой салон, открыла дверь и обнаружила, что висящее на стене зеркало разбито. Она не стала поднимать шум, тихонько поинтересовалась у уборщицы, не она ли разбила. Оказалось, что не она.

— Черт, я ничего об этом не знал, — сердито проговорил Дмитрий. — Почему она не обратилась в милицию?

— Ну вы сами себя послушайте, Дима! — расхохоталась Настя. — Как бы вы отреагировали, если бы к вам стали обращаться по поводу разбитых зеркал? Вы же сразу всех посылаете, вам ли не знать.

— Тоже верно, — удрученно пробормотал он. — Но здесь ведь особый случай, здесь маньяк, и каждое свидетельство…

— Дима, вы поймите, о том, что вы искренне хотите найти маньяка, знаете только вы один. Для всех остальных вы, оперативники, да и вся милиция в целом — взяточники и бездельники, которые ненавидят народ за то, что народ мешает им отдыхать. Мы не будем сейчас обсуждать, кто виноват в том, что люди так думают, но они думают именно так, и это факт, с которым нам придется считаться. Вернемся к нашим баранам, потому что дальше тоже кое-что происходило.

— Что еще?

В голосе Федулова зазвучало настоящее отчаяние. Ну еще бы, улики и факты проходят мимо него, а он ничего не знает. Обидно, понимаешь.

— В декабре, почти перед самым Новым годом, ктото разбросал в холле главного дома усадьбы клочья волос. Вернее, обрезки, украденные все в той же парикмахерской у все той же Тамары Николаевны Виноградовой. Вспомните легенду, там фигурируют вырванные волосы.

— Елки зеленые! Да что ж это такое-то, а? Почему я ничего об этом не знаю? Теперь совершенно ясно, что маньяка надо искать именно в клубе или вокруг него. Это что же получается, наш псих сначала совершил два убийства, а потом начал додавливать ситуацию мелочами?

— Ну, примерно так, — кивнула Настя. — Хотя это и нелогично, обычно начинают с мелочей и потом постепенно переходят к более серьезным вещам, но здесь мы не можем апеллировать к обычной логике, поскольку имеем дело с сумасшедшим. Он мог совершить два убийства и понять, что больше не может, слишком тяжело. Или слишком опасно. Или вообще не нужно, двух трупов вполне достаточно, чтобы потом по-тихому, по мелочи добиться своего. Обратите внимание, оба этих мелких эпизода прямо или косвенно связаны с Тамарой Николаевной.