Читать интересную книгу Восток — дело тонкое: Исповедь разведчика - Вадим Сопряков

Отряд продолжал жить и действовать в этой бурной и непредсказуемой обстановке. Кроме трудов праведных и опасных, мы находили минуты для того, чтобы как-то на мгновение хотя бы отключиться от постоянного страшного напряжения нервов, забыться. По вечерам иногда собирались в своих кубриках, тихо пели песни про березы, про могучую Волгу, а чаще опять про Афган, про «Каскад», про «Зенит», про погибших товарищей. Ходили в гости к военным товарищам, в отряд МВД «Кобальт», к нашим гражданским специалистам. Даже умудрялись выбираться в бани с парилками, устроенными нашими, российскими умельцами в неподходящих, казалось бы, афганских условиях.

Я бывал с товарищами в трех таких банях. Первая баня-парилка, расположенная на территории посольства, была, конечно, образцовой, построенной при бассейне, по всем правилам строительного мастерства. Она была уютной, просторной, в общем обычной, по всем стандартам, с непременной электросауной. Попасть в нее из-за места расположения было всегда проблемой, и предпочтение в очереди организаторами этого удовольствия отдавалось, как везде, высоким гостям и крупному, не только по весу и габаритам, начальству.

«Каскадеры» штаба отряда отдавали предпочтение двум другим — одна находилась на аэродроме и по внешнему виду и по внутреннему устройству и по прочим удобствам особо не отличалась от обычных в быту бань. А вот третья была уникальной и по внутреннему оборудованию и интерьеру комнаты отдыха. Располагалась она в скалистых выступах гор, поднимающихся за бывшим дворцом Амина. Вырубили, вырыли и построили ее умельцы из разведывательного батальона, охранявшие спокойствие штаба 40-й армии. Попасть в эту баню можно было только с личного разрешения комбата, майора Советской Армии, весельчака и балагура, умеющего хорошо петь и играть на гитаре. Такие люди всегда есть в нашей армии, и появляются они чаще всего, когда армия действует в боевых условиях. Это наши Теркины, а без них, как известно, на фронте нельзя обходиться.

У нас сложились теплые, дружеские отношения с этим офицером, и он радушно принимал «каскадеров» в расположении своей части, знал и хорошо пел песни «Каскада» и обычные наши, российские песни. У него был приятный баритон, и он виртуозно играл на гитаре.

Несмотря на то что помещение бани было сооружено в скалистом грунте, было невелико по объему, строители умудрились создать там определенный комфорт и удобства. Был проведен водопровод, стены обшиты тесом, но так, что отдельные выступы красивых скал вписывались в интерьер, создавая обстановку загадочности и таинственности. Доски были украшены выжженными узорами, светильники и факелы были сделаны из стреляных гильз разного калибра. В центре залы под сводчатым скалистым потолком висела красивая настоящая большая люстра, попавшая сюда, видимо, из дворца. Ее зажигали по торжественным случаям. На стенах красовалась коллекция старого холодного оружия и кремневые ружья — трофеи, отобранные у душманов.

В общем, человек, занимавшийся оборудованием и обустройством этой бани, несомненно, обладал большим художественным, хотя и специфическим, вкусом, делал он все с душой. Все это экзотическое убранство и само сооружение производило впечатление и располагало к тому, чтобы отвлечься от тяжких забот. А сам хозяин прилагал максимальные усилия к тому, чтобы гости были довольны. Ведь он и сам в эти минуты и часы отдыхал от военных будней.

Иногда случалось, что расположение батальона обстреливалось бандитами с близлежащих гор. В ответ на эту наглость по горам бухали врытые в землю танки, велся минометный обстрел засеченных огневых точек противника. Это бывало обычно с наступлением темноты и служило нам сигналом — пора и честь знать, надо ехать домой. За все эти светлые эпизоды боевых будней никто из гостей, да и хозяев, территории ни разу не пострадал. Эти случаи служили как бы проверкой бдительности наших хозяев.

Периодически в Афганистан залетали столичные артисты. Особенно наши солдаты и офицеры ждали Иосифа Кобзона, вернее, наших любимых песен, которые он исполнял душевно. Надо отдать ему должное, он чаще других бывал здесь, и не только в Кабуле. Он летал по провинциям, несмотря на риск попасть под огонь душманов. Однажды Кобзон прилетел с концертом в Кандагар. Командир нашей команды связался со мной и спросил, не будет ли возражений, если «каскадеры» примут гостя в своем расположении и будут охранять его от возможных неприятностей. Я, конечно, согласился с просьбой ребят, подчеркнув, мы все сделаем в лучшем виде. И ребята постарались, познакомили нашу «звезду» с буднями своей жизни, были хлебосольными хозяевами. Певец, по утверждению командира, остался очень доволен гостеприимством отряда «Каскад».

По просьбе Ахромеева, согласовав это с Дроздовым, штаб отряда «Каскад» выделил одного офицера и бронемашину с экипажем в состав армейского агитационного отряда. В этот отряд входили несколько танков, БТР, грузовые и легковые машины. Отряд брал с собой популярных в народе политиков, духовных лиц и артистов Афганистана и периодически, раз в 2–3 месяца, передвигаясь по провинциям, вел в кишлаках пропагандистскую работу. Случаев нападения на этот отряд душманов не было, а польза от его работы была огромна. Наш офицер так понравился команде отряда и афганцам, что они постоянно просили отпустить именно его в свои походы по Афганистану.

Однажды в штабе отряда произошло ЧП — случился пожар на соседней вилле, где располагались офицеры разведки штаба. Дело было поздним вечером. Сначала вспыхнула печка, а затем огонь охватил и стены помещения второго этажа. В соседней комнате размещался склад нашего оружия, где были гранаты, патроны, запасы солярки в канистрах. Ребята не растерялись, быстро перетащили оружие вниз и приступили к тушению огня. Такие случаи с солярными печками часто случались и в армии. Несовершенная их конструкция приводила к сильным пожарам, даже с жертвами.

Мы заметили вовремя этот пожар и поспешили на помощь своим товарищам. Работали споро, без суеты и паники. И тут я заметил одиноко стоящего в стороне от горевшего здания человека в одном нижнем белье. Весь облик его источал испуг и растерянность. Я подошел к нему и, к своему изумлению, узнал в нем старшего офицера этой виллы. Я не нашелся сразу, что ему сказать, только резко спросил: «А кто же руководит тушением огня и выносом оружия?» Тот ответил, что это делают его помощники. Ну что можно было объяснять такому руководителю. Я отошел от него, и даже позже, когда все было благополучно закончено, у меня не было никакого желания воспитывать этого человека. «Ему, пожалуй, — подумал я, — уже ничего не поможет».

Руководство представительства КГБ обвинило нас в неумении пользоваться печками, поручило провести разъяснительную работу среди солдат и офицеров. Но когда через несколько дней в одном из домов представительства также произошел взрыв печки и пожар, то все обвинения отпали сами собой.

Как-то Спольненко в ходе беседы затронул вопрос об активизации помощи офицерами отряда «Каскад» сотрудникам представительства в организации и проведении встреч с афганскими источниками информации. Я согласился с ним, что такая работа должна быть активизирована, тем более что у нас есть и боевая техника для прикрытия встреч в удаленных от центра населенных пунктах. Но эти мероприятия надо умело планировать, чтобы не мешать друг другу в работе. Спольненко настаивал на том, чтобы наши офицеры вообще взяли на себя дело по обеспечению связи офицеров представительства с афганцами, осуществляли постоянную охрану таких операций. Мои доводы о том, что это лишит наших работников возможности самим продолжать работу с агентурой по добыванию информации, не подействовали. Спольненко заметил даже, что работа офицеров представительства важнее работы офицеров «Каскада». Я понял, что убеждать его бесполезно, и предложил ему связаться с Дроздовым и решить этот вопрос. Он ответил, что так и сделает.

В этот момент раздался телефонный звонок, вызывала на связь Москва. Спольненко доложил обстановку, обсудил еще какие-то проблемы. На мой вопрос — нужно ли мне удалиться из кабинета, представитель жестом оставил меня на месте. И вдруг он заявил своему собеседнику: «Яков Прокофьевич, мой заместитель, руководитель отряда «Каскад», не подчиняется моим приказам, отказывается обеспечивать безопасность работы офицеров представительства». Видимо, на эту его тираду последовал вопрос — а кто это такой и где он? Спольненко ответил, что это капитан первого ранга Сопряков и он сейчас находится в кабинете. Медяник попросил представителя дать мне трубку. Взяв трубку, я услышал резкий голос заместителя начальника разведки: «Сопряков, что творится в Кабуле?» Я не растерялся, так как хорошо знал Медяника, работал под его руководством в резидентуре в Индии. Я ответил: «Яков Прокофьевич, будучи офицером и подчиненным, я не могу не выполнять приказы генерала, но я предлагаю