в черной мантии. – Эй, как вас там… вы не подскажете, как пройти в библиотеку?
Судя по выражению лица уважаемого профессора или кто он там, репутацию дикаря поддерживать будет несложно.
– В… библиотеку? – осторожно переспросил он, на всякий случай делая шаг назад.
И ручонками потряс.
Ага, и Силой потянуло, этак характерно.
– В библиотеку, – подтвердил Эдди. – Мне нужен Большой Мак.
– Боги… когда он уже успокоится. Энгельсон! – Вопль профессора спугнул пару пташек, укрывшихся в густых ветвях то ли маленького дерева, то ли рослого куста. – Энгельсон! Я чую вашу метку. И если вы не изволите немедля показаться…
– Профессор. – На соседней дорожке, аккурат за чередой кустов, выстриженных шарами, возник парень того благообразного вида, который обычно свойственен отпетым мошенникам.
– Вот вы где! Проводите гостя к профессору Маккинсону, раз уж он изволил выписать приглашение. Невозможно. Это совершенно невозможно. Я буду жаловаться! Не приличное учебное заведение, а черт знает что!
Он махнул рукой и заспешил прочь, слегка прихрамывая на левую ногу.
– Добро пожаловать. – Энгельсон, или кто он там, изобразил дружелюбную улыбку и даже поклон отвесил. – Премного рад встрече. Нам говорили, что нас почтят высочайшим вниманием, но не думал, что буду…
Эдди хмыкнул.
Первое имя есть. Главное, чтобы этого фигляра не прибили раньше времени.
Библиотека университета, расположенная в той самой Часовой башне и основанная, как весьма мило сообщил Фредерик Энгельсон, более трехсот лет назад, впечатляла.
Нет, Эдди видывал библиотеки.
И не только в Последнем Приюте. Там-то библиотеки как раз и нет, если не считать той, которую пастор при храме собрал. Ну, и школьной.
В Квиджете есть общественная, которой и мэр, и шериф, и прочие горожане весьма гордятся, как и тем, что в этой библиотеке нашлось место тысяче книг.
Здесь же… сколько?
Пять тысяч?
Пятьдесят?
– Более пятисот, – важно ответил Энгельсон и поглядел уже не скрывая насмешки. – Тысяч. Большая часть находится в специальном хранилище, под землей. Там благодаря артефактам поддерживаются особые условия. Старые рукописи весьма чувствительны и к влажности, и к температуре.
Охренеть.
И удивления Эдди скрывать не стал, что позволило Энгельсону задрать нос еще выше. Он даже умудрился поглядеть на Эдди сверху вниз.
– Этак жизни не хватит все перечитать. – Эдди огляделся.
– Никто и не читает все. У каждого мага своя сфера интересов.
– Ага. А у тебя?
– И у меня. – Энгельсон слегка поморщился.
– И какая?
– Я специализируюсь на магии низких потоков, если вам это о чем-то говорит.
– Ни о чем, – честно признался Эдди. – А я вот тоже читать люблю.
– Неужели?
– Газеты. – Эдди не отказал себе в удовольствии уронить руку на хрупкое студенческое плечо. – Там порой так занятно пишут. Особенно когда вешают кого.
– Кого?
– А мне откудова знать? Вот у нас так и писали, что, мол, третьего дня по приговору суда повешен, допустим, Билли Кривоглазый… Хотя не, этот до суда не дожил. Ну да неважно. Главное, за что. За конокрадство там. Или мошенничество. Или вот если грабитель…
– Вешают?
Почему-то студиозус слегка побледнел.
– Большей частью, но бывает, что и из револьвера кончают. А одного в пустыню вывезли. И закопали, значит, по шею…
– И? – Бледность явно усилилась.
– И оставили. После шериф ездил проверять. Говорил, что почти сутки протянул, засранец. Но он то заслужил. Насильников, – Эдди слегка сжал плечо студентика, – у нас не любят. Хотя чего это я. Их же везде не любят, верно?
Энгельсон торопливо кивнул и указал:
– Там. Вам… туда.
– Веди. – Выпускать жертву Эдди не собирался. В конце концов, дикарь он или как. – Говоришь, книжек много…
– Много. Как видите.
– И разных.
– Весьма.
– И про баб есть?
– Что?
– Про баб. Ты чего, глуховатый? Мне матушка говорила, чтобы, когда стреляю, ухи затыкал. А то оглохну. Я-то, признаться, не всегда. Оно же там никто ждать не станет, пока ухи заткну. Но вроде не оглох. А ты, стало быть, много стреляешь?
– Профессор Маккинсон! – возопил студиозус и слегка дернулся.
А ведь маг.
И не из последних. Низкопотоковая магия требует идеального контроля, особенно при том уровне Силы, которая чувствуется в этом тщедушном тельце.
Но вот силенок маловато.
Тех, обыкновенных, человеческих. Или это пока только? Кости-то крепкие, а уж мясо нарастет. Со временем. Если этот болтливый придурок доживет до тех благословенных времен.
– Профессор… идемте, он здесь! – воскликнул провожатый с немалым облегчением. – Профессор!
Ряды шкафов, что поднимались к самому потолку, расступались, образуя сумрачные коридоры. Висящие светляки кое-как разгоняли темноту, да и сквозь стрельчатые окна пробивался некоторый свет, но было его как-то совсем уж мало. Или просто так казалось?
Эдди увидел огромный стол. Стопки книг, что башнями возвышались над бумажным морем. Бумаги лежали одна поверх другой, вроде бы небрежно, но все же взгляд зацепился за ровные линии, перетекающие с листа на лист.
А уж последним он заметил человечка, склонившегося над картой.
Невысокого. Сухопарого.
И с лицом на редкость неприятным.
– Профессор Маккинсон!
– Пересдача по предварительной договоренности после одобрения деканом лично, – ответил профессор, не соизволив повернуться в сторону говорившего.
– Я вам сдал уже!
– Да? Не помню. Что ж, если так, то радуйтесь.
– Я радуюсь. Но вот тут к вам… гость. Вот! Да отпустите вы меня, наконец! – вспылил мальчишка и плечом дернул. Что ж, Эдди не жалко. Отпустил.
А что паренек споткнулся и полетел в полку, так Эдди не виноват.
Силы рассчитывать надо.
Жаль, не врезался. Перед физией вспыхнул белый полог щита, и профессор нахмурился:
– В библиотеке использование магии недопустимо!
– Но… – Энгельсон побледнел. – Я…
– Три штрафных балла. Доложите декану сами. И не надейтесь, что я забуду.
Эдди хмыкнул.
Мысленно.
А потом выдержал взгляд бледно-зеленых, словно выцветшее стекло, глаз.
– Вы кто вообще? – спросил профессор, убедившись, что смущаться, отступать или вообще исчезать Эдди не собирается.
– Эдди, – ответил Эдди. – Учиться пришел. Сказали, что вы встретите.
– Встретите… встретите… боги! – Маккинсон встрепенулся и вытащил часы. – Так вы… нет, быть того не может!
– Чего? – уточнил Эдди и к картам потянулся.
Интересно же.
– Не смейте ничего трогать!
– Я не трогать, я поглядеть. – Руки Эдди за спину убрал. – Если не к вам, то скажите. А то я тут заплутал слегка. Это Воронья гора? – Он кивнул на карту. – Вон там. Ага, точно… дорога. Железная. Только у вас она далеко намалевана, на самом деле до Последнего Приюта идет.
Городок на карте обозначался мелкой черной точкой. И название его написали крохотными буковками. Зато дорогу и вправду дальше собирались строить.
Когда?
Карта не выглядела новой, бумага уже обрела тот характерный желтушный оттенок, что возникает при длительном хранении.