Данилов прошелся по кухне, налил себе чаю, расположившись на угловом диванчике. Мысли в голове крутились одна ужаснее другой, почему-то будущего своего он не видел. Или оно было совсем беспросветным. Если Снежка его не простит, то он просто загнется. Что его ждет? Работа? Ну да, можно погрузиться в нее с головой, но чем это поможет? На время лишь заглушит душевную боль и только. Проблему-то она не решит. Данилов вообще не представлял своей жизни без Снежки. У него словно был составлен план на дальнейшую жизнь, в котором главное место занимала семья. Рождение детей, совместный отдых, увлекательные путешествия, выбор большой и уютной квартиры — все это раньше настолько казалось таким правильным и вполне достижимым, что сейчас он особенно чувствовал, как все его мечты и желания словно ухнули в бездну. Что он сейчас имеет? Ровно ничего из того, что так давно и по пунктам для себя наметил. Но ради чего он сейчас может и должен жить? Ради Снежаны, ради пусть даже и призрачного, но их будущего, от которого он не намерен отказываться!
Ему нужно как-то связаться со Снежаной. Телефон отпадает — как подозревал Данилов, Снежана отправила его номер в «черный список». Электронная почта? А что, это хорошая идея — написать жене письмо. Раньше, да еще совсем недавно они перекидывались посланиями по е-мейлу. Было так волнительно ожидать каждое письмо от жены, гадая, что она там такого написала: провокация какая, а может быть шутка, заставившая мужа смеяться в голос, или какое-нибудь серьезная мысль, требующая тщательного размышления. Как же ему этого сейчас не хватает!
Но письмо отпадает — Снежка в больнице, как она прочитает его письмо? Разве что… Он аж дернулся от нетерпения — со Снежкой же смартфон, а в нем есть Интернет.
Мирон быстрым шагом направился в гостиную, где включил компьютер.
Снежка, позвони мне, пожалуйста. Я не могу так жить, не могу без тебя. Дай мне возможность быть просто рядом с тобой и, клянусь тебе, я сделаю все, что ты хочешь, ради того, чтоб заслужить твое прощение. Очень скучаю по тебе, Снежок.
Ответь, пожалуйста.
Мирон.
Данилов отправил письмо и отключил компьютер. Забрав кое-какие документы, он собрался и покинул квартиру, направившись к родителям.
Проведенные полдня в больнице казались Снежане спасением. Она не общалась с соседками по палате, получала положенное лечение и возвращалась в палату. Где для неё было самым лучшим решением лечь на кровать, отвернуться к стене и ни о чем не думать. Да и никто не лез с сочувствием, Снежана чувствовала свое одиночество, но оно ее, как ни странно — не тяготило. Было даже благом в данный момент.
После вечерних процедур, Снежана посидела в коридоре у окна, потом вернулась в палату. Спать не хотелось, и она достала смартфон и проверила электронную почту. Там она обнаружила письмо от Мирона. Взвешивая все последствия этого, Снежана открыла его.
Оно было небольшим и, в общем-то, неожиданным по смыслу. Снежана предполагала, что кроме просьб выслушать и простить, Мирон ни о чем писать не будет. А тут — просто позволить быть рядом.
Снежана закусила губу, невыносимо хотелось плакать, хотя еще совсем недавно ей казалось, что слез больше нет. Она чувствовала себя несчастной. Лечь бы спать и не проснуться больше, чтобы эта боль, заполнившая каждую клеточку ее тела, наконец, пропала.
Ближе к ночи, когда она немного успокоилась, Снежана написала мужу несколько строк.
Оставь меня в покое. Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Живи своей жизнью, Мирон. Между нами все кончено, смирись с этим, наконец.
После этого Снежане неожиданно стало очень плохо. Нет, физическое состояние её по-прежнему не беспокоило, просто в душе все саднило и рвалось от боли. И это почему-то казалось самым страшным.
Ночью Елене снова не спалось, переживания в душе не утихали. Ворочаясь с бока на бок, женщина тяжело вздыхала. Степан не выдержал:
— Лена, перестань изводить себя и меня, — Сердитым шепотом сказал он.
А на женщину накатила такая обида, что она еле сдержала слезы.
— Если ты предпочел забыть обо всем, что было, то, видимо, тебе так кажется правильней и удобней. Я так не могу. Может, зря я тогда к тебе вернулась? — С досадой вымолвила женщина. Она так не думала, просто обида на мужа была сильней, на мгновение, затмив разум.
— Вот так, да? А то, что почти тридцать лет мы живем душа в душу — это тоже надо сейчас забыть? И что сына хорошего воспитали, тоже не имеет значения?
Елена лишь хмыкнула. Степан немедленно отреагировал.
— С чем ты не согласна, а? Что мы счастливо жили или что у нас хороший сын?
Елена молчала, ответить было нечего. И жили вроде бы счастливо, вот только больше ни одной подруги и приятельницы она не впускала в дом. Научена горьким опытом. А сын у них, и, правда, хороший. Не доставляющий особых хлопот в юности, он и вырос с каким-то правильным внутренним стержнем. Не было у него, как у большинства подростков, стремления доказать всем и вся, что он личность, да еще такая, которой надо в молодости попробовать все, не смотря на запреты. А может потому и не связывался с дурными компаниями и не влезал в те ситуации, за которые было бы в последствие стыдно, что сами родители ничего ему не запрещали, каким-то инстинктивным чутьем понимая, что этого делать не стоит, и давали сыну полную свободу действий.
Лена очень любила сына, готова была его поддерживать во многом, но здесь… В этой ситуации Елене была понятней боль невестки.
— Ты не ответила. — Степан повернулся к жене лицом.
— Я не хочу об этом говорить. — Елена упрямо поджала губы. Если она сейчас начнет разговор, они обязательно поругаются. А ей и так волнений хватает.
Вдохнув, Степан предложил.
— Лен, давай на время уедем.
— Куда? — какое-то странное предложение.
— К моему брату. Мишка давно нас приглашает, — Воодушевился Степан Петрович. — Сменим обстановку, может, еще куда-нибудь съездим. Да и вообще, посмотрим, как люди живут.
— И оставим сына одного? — Лена покачала головой. Предложение, конечно интересное, но немного не ко времени.
— Ты забыла, что наш сын давно уже совершеннолетний и не нуждается в круглосуточной опеке? — Степан сел на кровати, опустив ноги на пол. — Я же вижу, что тебе здесь плохо. Лучший выход — уехать на время.
— Я подумаю. — Елена отвернулась от мужа. Ей не хотелось уезжать, боялась оставить сына и невестку одних. Они же такого могут наворотить! Кто потом исправит все? А с другой стороны — они оба взрослые люди, пусть сами разбираются с той кашей, которую заварили. Не могут родители всю жизнь решать проблемы детей.