Вот такие были в Косфорде дамы, и к ним-то в тот вечер ехал Найджел в камзоле из генуэзского бархата, с новым белым пером на шляпе. Он проехал Терслийский кряж позади скалы, возле которой в далекие стародавние времена буйные саксы поклонялись своему богу войны Тору. Проезжая мимо камня, Найджел искоса посмотрел на него и пришпорил Поммерса: ходили слухи, что и теперь еще в безлунные ночи вокруг, бывает, пляшут блуждающие огоньки: кое-кто даже слышал стоны и рыдания тех, чью жизнь некогда приносили в жертву, чтобы потешить дьявола. Скала Тора, следы Тора, кубок Тора – вся округа являла собою зловещий памятник богу войны, хотя благочестивые монахи давным-давно заменили его непонятное прозвание именем его отца – Дьявола. Найджел обернулся, чтобы еще раз взглянуть на седой древний валун, и его отважное сердце дрогнуло. Что это такое? Потянуло вдруг холодным вечерним воздухом? Или какой-то внутренний голос шепнул юноше, что придет день и он тоже, возможно, будет лежать, связанный, на таком же утесе, а вокруг будет бесноваться забрызганная кровью, завывающая толпа язычников?
Мгновение спустя скала, смутные страхи и все остальное разом вылетели у него из головы: впереди на желтеющей песчаной дороге вдруг появилась та самая прекрасная Эдит, чей образ так часто заслонял от него сон. Ее гибкая, стройная фигурка, освещенная лучами заходящего солнца, грациозно покачивалась в седле в такт движениям скачущей легким галопом лошади. При виде девушки горячая волна крови ударила ему в лицо: Найджела, не знающего страха ни перед чем на свете, неотразимо влекли и в то же время устрашали тайны нежной женственности. Его душа истинного рыцаря видела в Эдит, как, впрочем, и во всех женщинах, недосягаемое совершенство, которое поднимало их высоко над грубым миром мужчин. Общение с ними приносило и радость и страх – как бы собственное ничтожество, простая речь или манеры не показались этим изящным, нежным существам слишком низменными. Вот какие мысли промелькнули в голове у Найджела, пока белая лошадь скакала ему навстречу. Однако в следующую минуту все его страхи и сомнения рассеял искренний голос девушки, весело помахавшей ему хлыстом в знак приветствия.
– Добро пожаловать, Найджел! – донеслось до него. – Куда это вы держите путь? Конечно, не к вашим друзьям в Косфорд? Ведь не ради них вы надели такой прекрасный камзол! Ну, Найджел, как ее зовут? Говорите скорее, чтобы я ее навеки возненавидела!
– Что вы, Эдит, – тоже смеясь воскликнул молодой сквайр, – конечно, в Косфорд!
– Так поедем вместе, мне не хочется ехать дальше. А я хорошо выгляжу?
Когда Найджел охватил взглядом хорошенькое зардевшееся личико, золотистые локоны, сверкающие глаза и прелестную, грациозную фигурку в черно-алом платье для верховой езды, за него ответили его глаза.
– Вы прекрасны, как всегда, Эдит.
– Почему вы говорите это так холодно? Разве вас растили для бесед в монастырской келье, а не в покоях дамы? Задай я такой же вопрос молодому сэру Джорджу Брокасу или сквайру из Фернхерста, они всю дорогу до Косфорда ликовали бы. Они оба мне больше по сердцу, чем вы, Найджел.
– Тем хуже для моего сердца, – печально вымолвил Найджел.
– Но все равно пусть ваше сердце не теряет надежды.
– А я уже потерял и само сердце.
– Вот уже лучше, – засмеялась Эдит, – можете же вы быть галантным, когда пожелаете, господин Дичок! Только вам больше нравится говорить о всяких высоких и скучных вещах с моей сестрой. Она терпеть не может разговоров и обходительности сэра Джорджа, зато мне они нравятся. А теперь скажите, Найджел, зачем вы едете сегодня в Косфорд?
– Попрощаться с вами.
– Со мной одной?
– Нет, Эдит, с вами, вашей сестрой, и с добрым рыцарем – вашим отцом.
– Сэр Джордж сказал бы, что только со мной. Рядом с ним вы совсем никудышный кавалер. А правда, Найджел, что вы едете во Францию?
– Да, Эдит.
– Об этом все болтают после того, как в Тилфорде побывал король. Говорят, вы едете в свите короля? Это правда?
– Правда, Эдит.
– Тогда скажите, куда же вы едете и когда?
– Увы, этого я сказать не могу.
– В самом деле? – Она тряхнула головой и поскакала вперед, надув губы и сердито сверкая глазами. Найджел с недоумением посмотрел на нее.
– Так-то, Эдит, – произнес он наконец, – вы цените мое доброе имя? Вы хотите, чтобы я нарушил данное слово?
– Ваше доброе имя – это ваша забота, а мои симпатии – моя, – бросила девушка, – вы печетесь об одном, ну а я уж буду о другом.
Они молча проехали деревню Терсли. Потом ей в голову пришла какая-то мысль, она тут же сменила гнев на милость и бросилась по другому следу.
– Что бы вы стали делать, если бы меня вдруг кто-нибудь обидел? Отец как-то говорил, что хоть вы малы ростом, перед вами не устоит никто из здешних молодых людей. Вступились бы вы за меня, если б меня кто обидел?
– Конечно. Я, да и любой благородный человек, всегда готов вступиться за каждую женщину.
– Вы или любой, я или каждая – что это за разговор? Вы думаете, что это комплимент, когда тебя вот так смешивают со стадом? Я говорила о вас и о себе. Если бы меня обидели, вы заступились бы за меня?
– Испытайте меня и сами увидите.
– Хорошо, я так и поступлю. Конечно, и сэр Джордж Брокас, и сквайр из Фернхерста с удовольствием бы сделали то, о чем я их попрошу, но я хочу, чтобы это были вы, Найджел.
– Прошу вас, скажите в чем дело?
– Вы знаете Поля де ла Фосса из Шэлфорда?
– Это такой низенький человек с горбатой спиной?
– Он не ниже вас, Найджел, а что до его спины, так многие бы поменялись с ним лицом.
– Тут я не судья. Но я не хотел сказать ничего худого. Так в чем же дело?
– Он посмеялся надо мной, и я хочу ему отомстить.
– Что? Вы хотите отомстить несчастному калеке?
– Я же говорю вам, что он посмеялся надо мной.
– А как?
– Я-то думала, что настоящий рыцарь полетит мне на помощь, ничего не спрашивая. Но раз вам это так нужно, скажу. Так вот, он был среди кавалеров, что всегда толпились возле меня, и уверял меня, что он навеки мой. А потом, просто потому, что ему показалось, будто мне нравятся и другие, он бросил меня и теперь ухаживает за Мод Туайнем, этой веснушчатой девчонкой из его деревни.
– А почему это вас обидело, если он не был вашим мужем?
– Он ведь был одним из моих поклонников, так? А потом посмеялся надо мной со своей девкой. Наговорил ей обо мне всякой всячины. Выставил меня перед ней круглой дурой. Да, да, я все вижу по ее желтому лицу и тусклым глазам, когда по воскресеньям мы встречаемся в церкви. Она всегда улыбается – да, да, она мне улыбается. Поезжайте к нему, Найджел. Убивать его не надо, даже ранить не надо – просто дать ему хорошенько по лицу хлыстом, а потом возвращайтесь и скажите, как мне вас отблагодарить.