я зачерпнул немного силы, чтобы исследовать организм. Выводы обнадеживали.
Той дряни, которую я подцепил в Темных Угодьях, в моем теле больше не было. Конечно, бед она натворила, однако худшее уже позади. И теперь меня интересовал другой вопрос: кто мне помог?
— Ой, вот только не притворяйся, что все еще спишь, — послышался ехидный девичий голос. — Твой молодой и бушующий гормонами организм говорит сам за себя.
Сообразить, что именно имеет в виду незнакомка, не составило труда. С этим по утрам сталкивается каждый парень, достигший половой зрелости.
— И надо сказать, я впечатлена, — продолжала незнакомка. — Одеяло, конечно, скрывает много подробностей, но, судя по тому, на какую высоту ты его поднял…
Дослушивать я не стал. Разлепил веки, повернул голову и наконец увидел говорившую.
Девушка лет восемнадцати сидела на подоконнике и насмешливо смотрела на меня. Светловолосая, с симпатичной мордашкой, которую не портил даже довольно крупный нос с горбинкой, фигуристая. На девушке было строгое темно-синее платье, а в руках она держала какое-то причудливое металлическое устройство с направленным на меня раструбом. Это мне очень не понравилось.
Использовав немного силы, создал перед собой простейший щит и резко сел на кровати, не сводя с девушки напряженного взгляда.
— Ну-ну, — та нахмурилась и надула губки. — Чего нервный-то такой?
— Убери это, — процедил я, взглядом указывая на штуковину.
Девушка тут же рассмеялась.
— Ой, не могу… — выдохнула она, однако устройство все же положила рядом с собой. — В Темных Угодьях он, значит, герой, а тут… Обыкновенного анализатора испугался.
— Что за анализатор? — спросил я, не торопясь убирать защиту.
— Одно из изобретений нашего светлоголового господина Эдварда, — не скрывая сарказма, произнесла девушка. — Позволяет следить за физическим состоянием мага на расстоянии. Я тут, между прочим, уже два часа с этой железякой торчу, — ее голос стал слегка недовольным. — Наблюдаю, как ты идешь на поправку.
Эдвард. Вероятно, тот самый, про которого говорила Кабо. Значит, я все-таки попал куда надо.
Слегка успокоившись и убрав щит, огляделся.
Тесная, отделанная деревом комнатушка. Из мебели только кровать и комод рядом с окном, на котором сидела девушка. По правую руку от меня была тяжелая железная дверь, которая, стоило остановить на ней взгляд, резко и с громким лязгом распахнулась.
— Лизка! — рявкнуло из темноты дверного проема, и спустя секунду в комнате появился еще один человек.
Старый, сгорбленный, однорукий, он напоминал ворона, одетого в белый врачебный халат. Редкие седые волосы стояли торчком, огромный нос, казалось, клонил голову старика вперед, а в выпуклых глазах плескалось бешенство. Мне даже стало малость не по себе, хотя смотрел он на девушку.
— Да, господин Эдвард? — слегка раздраженно отозвалась та, поджимая губы.
— Ты что должна была сделать, дура?! — вновь громыхнул старик. Голос у него был очень звучный. — Позвать меня, когда этот идиот очнется! — вот теперь немного бешенства из глаз старика досталось и мне. — А ты сидишь и треплешься, бестолочь!
— Я, между прочим, проводила опрос больного, — фыркнула девушка.
— На хер его торчащий ты пялилась, а не опрос проводила! — заорал господин Эдвард и топнул ногой. — А ну, брысь отсюда, кретинка!
Скорчив недовольную гримаску, Лиза грациозно соскользнула с подоконника и, гордо приподняв подбородок, прошествовала к выходу из комнаты. Проходя мимо меня, она наклонилась и прошептала:
— Держись, дружок. Старый хрыч сегодня не в духе. Наверное, опять не может в туа…
— Исчезла, я сказал! — рявкнул старик, и девушку как ветром сдуло.
Эдвард прошел к окну, сцапал анализатор и направил раструб на меня. Я вновь напрягся и хотел уже вновь создать щит, но старик не позволил:
— Да не дергайся ты, балбес! Только помехи магией своей создаешь!
Несколько секунд он изучал прибор, затем удовлетворенно кивнул.
— Нормально, — сказал Эдвард уже на порядок тише. — Жить будешь. По крайней мере, до тех пор, пока в твоей тупой голове не возникнет очередная самоубийственная идея. Это же надо! — вновь воскликнул он. — Кругом отрава в воздухе, а он пыхтит как ни в чем не бывало!
Мотнув седой лохматой башкой, старик посмотрел на меня как на самого распоследнего кретина. Впрочем, в его глазах я именно таким и был.
— И сколько раз ты вдохнул? — спросил Эдвард.
— Дважды, — ответил я, вспоминая мерзкий запах гнили, что наполнял зал с трехголовой птицей.
— Дважды, — повторил старик и вновь покачал головой. — Идиот и есть.
Возражать я не стал: это было все равно что тушить огонь бензином.
— Вот поэтому ты двое суток в отключке и провалялся, — продолжал Эдвард. Смотрел он все так же презрительно, но хоть орать перестал, и на том спасибо. — И эликсиров, чтоб тебя с того света вытащить, ушла уйма. Причем самых редких.
Я вновь не ответил. Вместо этого зачерпнул немного силы и направил ее на восстановление организма. Эдвард, конечно, здорово помог, спас мне жизнь, но работы было еще полно.
— Раны зализываешь, — произнес старик, внимательно наблюдая за мной. — Интересные у тебя способности. Жаль, что достались такому дуболому. В общем, так… Проведешь здесь еще сутки. Лизка за тобой поухаживает. Будешь делать все, что она скажет. Велела выпить дрянь из кружки — значит, пьешь, какой бы противной та ни была. Велела лечь на живот и задницу оголить — ложишься, оголяешь и терпишь укол. Учти, — он злорадно ухмыльнулся, — девка она криворукая, так что терпеть и впрямь придется.
— Потерплю, — спокойно ответил я. — И благодарю за помощь.
Эдвард презрительно фыркнул. Затем отошел от подоконника и сказал:
— Лечись. Потом Лизка отведет тебя ко мне в кабинет, получишь заслуженную награду.
С этими словами старик вышел из комнатушки.
Следующие сутки стали для меня очень малоприятными. Лиза появлялась едва ли не каждые полчаса, вынуждая то хлебать мерзкие на вкус эликсиры, то подставлять зад под уколы. Вопреки сказанному Эдвардом, у девушки оказалась очень легкая рука, и боль доставляли только сами вещества, вливаемые мне в мышцы. После очередного укола Лиза насмешливо хвалила меня за героизм и выдержку, неизменно награждая поцелуем в щеку. Кокетливая особа попалась, и с юмором.
А вот разузнать у девушки о ней самой, Эдварде и этом месте вообще — не вышло. Стоило мне начать расспросы, как Лиза принималась отшучиваться. Единственное, что ей не удавалось скрывать в такие моменты, — это отблески тоски и грусти в глазах.
Попутно я тратил энергию на самоизлечение после катакомб и за двадцать с лишним часов привел себя в относительный порядок. Почти восстановил легкие, избавился от слабости и головной боли и даже успел слегка поработать над нервной системой. Увеличение запаса силы в источнике определенно пошло мне на пользу, и ради продолжения