Читать интересную книгу Дожить до вчера. Рейд «попаданцев» - Артем Рыбаков

В ответ за окном раздался сдавленный вскрик — я и сам не заметил, как «хай-пауэр» оказался в руке. «Черт, это же Зельц! Подумает невесть что…» — и, чтобы удержать молодого спутника от необдуманных поступков, я осторожно (вдруг ему чего помстится и пальнет?) выглянул в окно. Леха, сжимая в руках автомат, несся к домику обходчика, причем застывшее на его лице выражение не сулило моим вероятным обидчикам ничего хорошего.

— Эй, Рэмба, не торопись! — услышав окрик и заметив меня в окне, напарник резко сбавил темп, а если быть точным, то просто остановился.

— Что там у вас стряслось?

— Товарищ оказался слишком бдительным и вмиг раскусил во мне провокатора. Все, прячься — не фиг маячить!

Получив недвусмысленный приказ от непосредственного начальника, Дымов стремительно юркнул в заросли лопухов, те же самые, из которых я подслушивал разговор.

Присев рядом с обходчиком, быстро проинспектировал его состояние: «Хм, удачно, что я слегка притормозил удар — вон веки уже затрепетали, значит, не с концами вырубил». В подтверждение моим мыслям потерпевший глухо застонал. Оглядевшись, и подошел к стоявшей в углу кадке и, зачерпнув жестяным ковшиком воды, щедро окропил лицо железнодорожника. Дождавшись, когда немудреные реанимационные действия приведут к желаемому результату, спросил:

— Ну что, дядька Кондрат, начнем знакомство по новой?

Из служебной записки начальника Абвернебенштелле «Летцен» оберст-лейтенанта Бодена оберсту Каппу, начальнику Абверштелле «Кенигсберг»

Расследование по факту гибели обер-лейтенанта Норденскельда показало, что при проведении операции по внедрению в группу пленных советских военнослужащих, размещенную на фольварке неподалеку от Минска, произошел несанкционированный побег, в результате которого обер-лейтенант и погиб.

По плану операции предполагалось, что после того, как группа пленных достигнет численности в 10–15 человек, Норденскельд, завоевав доверие, должен будет сам организовать побег и вывести всех к линии фронта. В процессе перехода была также запланирована встреча с диверсионной группой II отдела. Однако 10 июля на усадьбу, где содержался наш агент, было, по первоначальной версии, совершено нападение отступающих солдат противника. Обеспечивавшие оперативное прикрытие объекта сотрудники полевой жандармерии погибли, а все «пленные», включая Норденскельда, исчезли.

Во время оперативных мероприятий по очистке тыловых районов действующей армии от диверсантов противника сотрудниками полиции безопасности 14 июля сего года был задержан свидетель происшествия, показавший, что имел место побег заключенных, инспирированный одним из пленных, оказавшимся офицером специальных служб противника. Обер-лейтенант Норденскельд, согласно легенде изображавший также офицера НКВД, ушел вместе со всеми в направлении лесного массива.

На место встречи с диверсионной группой в назначенное время ни он, ни его связной не вышли. После предусмотренного планом пятидневного ожидания группа направилась в тыл противника без Норденскельда.

Во время прочесывания местности, проводившегося после известных событий 14 августа, в лесном массиве в 2,5 километра от фольварка было обнаружено тело обер-лейтенанта Норденскельда. По заключению медицинского эксперта, ему было нанесено несколько тяжелых повреждений, несовместимых с жизнью: осколочный перелом трех ребер с повреждением плевры и легких, перелом грудины, перелом позвоночника в районе 3-го шейного позвонка с размозжением спинного мозга и разрывом мягких тканей шеи. Есть основание полагать, что обер-лейтенант был забит до смерти, возможно в процессе пыток.

Никакой одежды, документов и предметов снаряжения на теле и рядом обнаружено не было. В 7 метрах от трупа обнаружен карабин 98-го кал без затвора.

Есть основания предполагать, что во время общения наш оперативник был расшифрован противником, после чего пленен и запытан до смерти. В связи с этим возможно раскрытие агентов «Умник», «Заяц», «Доппельгангер» и «Тарас». Я считаю целесообразным заброску двух последних временно отложить, а агента «Заяц» как можно скорее отозвать из-за линии фронта.

19 августа 1941 года Оберст-лейтенант Болен

Походы в дозоры Иван совершенно не воспринимал как досадную и обременительную обязанность, скорее наоборот — это была редкая возможность вырваться из опостылевшей рутины партизанского лагеря. «Ребята чуть ли не каждый день по немцам стреляют. „Подарки“ мои пристраивают, а я как не родной — в лагере да в лагере. Крути, паяй, вопросов не задавай. Хуже меня только Тотену приходится — он вообще ничего, кроме бумаг трофейных, и не видит. Да и то дядя Саша его все чаще к нормальному делу пристраивает». Понятно, что высказать все накипевшее командиру он ни за что бы не решился. Особенно сейчас, когда вокруг свистят пули, а не шарики, а от его «домашних заготовок» не жухлая трава случайно загорается, а рушатся мосты и исчезают в дымных султанах взрывов грузовики, забитые немецкими солдатами. Но все равно это было совсем-совсем не то. Хоть сто тысяч самопальных воспламенителей или взрывателей на коленке слепи, никто не подойдет и радостно не похлопает по плечу, приговаривая: «Как ты их уделал, старик!» А тут еще и строгости в плане распорядка появились. Но момент сейчас вполне подходящий немножко расслабиться — такие дела провернули, что иной раз страшно становилось: вдруг собственной персоной в учебники истории попадешь после всего-то?!

А тут — тишина и спокойно, как в санатории. К тому же для выросшего в станице Ивана все вокруг было просто и знакомо. Опять же, и с девчонками в Загатье дела обстояли неплохо — как минимум пять подходящих кандидатур для более близкого знакомства уже присмотрел. Другой вопрос, как это сближение осуществить? Все ж таки команда здесь под видом оккупантов проживает, а деревенские все, как одна, комсомольского возраста. Впрочем, парочка прелестниц взгляда при виде бравого гефрайтера не отвела. «Время до вечера еще есть, так что посижу, подумаю», — решил Казачина, устраиваясь на хорошо замаскированной позиции, с которой великолепно просматривалась дорога, ведущая к деревне.

Глава 9

Москва, улица Дзержинского, дом 2.

22 августа 1941 года. 12:34.

— Что-то ты раненько вернулся, или нечего обсуждать было? — Серебрянский полулежал в кресле, разувшись так, что первое, что Павел заметил, вернувшись в свой кабинет, были пятки его сотрудника, обтянутые серыми нитяными носками.

— Начальству сейчас не до нас — завтра начинается наступление Запфронта. Эх, знать бы, получилось что с мостами?

— А я думал, у нас еще время есть, — протянул Яков, принимая вертикальное положение.

— Армейская разведка засекла переброску мотокорпуса немцев с Центрального направления в сторону Луги. — Швырнув папку на стол, Судоплатов пододвинул стул и сел рядом со старшим товарищем.

— Значит, «Странники» оказались правы…

— Да. За три недели знали. И хотел бы я понять — откуда?

Массивная дверь кабинета открылась, впустив капитана Маклярского.

— Чем порадуешь? — Волнение на лице подчиненного от Павла не укрылось.

— Новиков прислал шифровку с пометкой «Крайне срочно!». Как минимум три моста на северном направлении взорваны! Вероятно уничтожение еще двух! — скороговоркой выпалил капитан.

На секунду все присутствующие замерли, переваривая информацию.

«Теперь для разговора с наркомом есть неоспоримые доказательства! — думал Павел. — Насколько я знаю, кое-какие меры командование приняло заранее — все-таки время подготовиться и парировать этот маневр было. А мосты сами по себе большая удача…»

«Умелые, смелые и удачей не обделены! Эх, почему таких мало осталось?! — Мысли Серебрянского были куда более пессимистичными. — Да и тех, кто уцелел, по всему миру сейчас собираем — Вайпшас, дай бог, только через пару месяцев доберется… Остальные только-только на „Динамо“ приезжают… Эх! А мужиков этих с Фермером во главе вычислить так и не удается — сдается мне, хвосты рубили они со всем прилежанием. Черт, кто же это все-таки?»

«Повезло, ничего не скажешь! Не зря я месяц назад рискнул, связь с этой группой налаживая. Теперь только… Твою ж мать!» — Маклярский чуть не хлопнул себя ладонью по лбу:

— Павел Анатольевич, простите, совсем забыл — группе радиоразведки удалось вычислить последнее местонахождение передатчика «Странников»!

— Где? — хором спросили Судоплатов и Серебрянский.

— Лесной массив примерно в сорока километрах юго-западнее Могилева.

«А авиацию они вызывали, находясь в двадцати километрах строго на запад от Быхова…» — вспомнил Павел и подошел к карте, висевшей на стене. Повесили ее буквально неделю назад специально для отслеживания действий диверсионных отрядов, вот только, на взгляд начальника Особой группы, флажков, отмечавших местонахождения последних, было до обидного мало.