Новой Земли о помощи вашему брату, — можете удивляться, но толпа, которая только что активно боялась, а потом проявляла болезненное любопытство, вдруг прониклась сочувствием. Некоторые женщины даже заплакали.
Послышались вопросы.
— А что делать-то надо?.. Что говорить?..
Андле, у которой с этим проблем никогда не возникало (в силу искренней убеждённости, что боги всегда её слышат, помноженной на врождённую прямолинейность) растерянно посмотрела на меня. Я решила не вдаваться в детали и ограничилась примерно той же инструкцией, которую когда-то давным-давно выдала нашим самым-самым первым поселенцам, когда мы изо всех сил молились, чтобы у Лики получилось позвать её первый мэллорн:
— Просто говорите своими словами, о чём вы просите: помочь Анатолию принять свою новую сущность, помочь ему выздороветь, вернуть ему ясный разум. Обращайтесь ко всем богам вместе — «боги этой Земли» или же по отдельности: Сингкэн покровительствует животным и всему рождающемуся, Эйра — оборотням, Леля — природе в целом, к тому же она возвращает душевное здоровье, Оссэ несёт удачу, а Яр — силу и отвагу. Вы можете говорить вслух или про себя. Просите искренне — и они помогут.
Потом наш барон остался пасти внешнюю поляну, а мы с Андле пошли в общий транс — мы такое периодически практикуем — и нос к носу столкнулись со всеми упомянутыми богами.
— Умеете же вы из всего приключение устроить, — Леля присела на корточки и потрепала спящего оборотня по загривку, — Смотри, Эйра — и правда же, славный волчок…
— Мне по душе уже то, что он не побоялся и пришёл заступиться, как он считал, за невиновного, — такая речь от немногословного Яра! — Надо помочь, девочки.
— А зачем мы пришли, как ты думаешь? — Сингкэн тоже погладила серую шерсть, сразу заблестевшую серебром. Очень красивый оборотень будет, да… — Эйра здесь, Леля здесь. И судя по тому, что Оссэ тоже здесь — всё сложилось весьма удачно!
Оссэ хмыкнул, а смешливая Леля тихонько захихикала.
— Ладно! — Эйра пересела поближе и погладила волка по культе, сразу же отрастив ему лапу, — Идите, мы с Лелей останемся. И вы идите тоже! — это она нам, — Мы тут сами. Да не таращитесь так, всё нормально будет — и с телом, и с головой.
Вот так — мы с Андле сидели напротив друг друга и хлопали глазами. Что людям-то сказать? «Всё нормально — вот вам оборотень, мы пошли?» Или подождать? Вокруг было разлито густое напряжение. Молились же. Неужто не выйдет?
Но богини, видимо, решили нас не томить. Да и быстрее у них, должно быть, без нас-то получалось. Волчок открыл глаза, посмотрел на нас внимательно, понюхал Андле, даже повилял хвостом, потом стащил с ближайшего дивана плед (шёл он при этом на двух задних…э-э-э… ногах — и выглядело это совершенно жутко: ну что, типа, где живёт твоя бабушка?..) и спрятался за столом. Пять секунд возни — и из-за стола поднялся Анатолий Степанович, обмотанный в плед, как патриций. Точно! У мономорфов же одежда не сохраняется!
Народ настороженно ждал.
Агроном обозрел учинённый им разгром и виновато пожал плечами:
— Иван Петрович, честное слово… Из зарплаты вычти, а?
Князь тяжело зашёл в кабинет:
— Толя, точно ты?
— Вроде я… — агроном развёл руками.
— Да он, он! — ответила успевшая просканировать оборотня я, — Богинь видел?
Анатолий Степанович впился в меня таким взглядом, какой бывает у людей, пытающихся припомнить сон… — вспомнил!
— Видел! Петрович, я видел их! Двух! — глаза новообращённого оборотня засияли, — Эти дамы! Они прекрасны!
Наш барон, в своей броне казавшийся огромным, положил руку на плечо исцелённому мужику:
— Ну что, Степаныч? Слава богам?
— Слава богам! — ответил тот и заплакал нормальными, человеческими слезами.
И тут уж люди полезли обниматься, и поздравлять, и, по ходу, потрогать — настоящий ли? Чудики, короче.
Мы с князем, премьером и безопасником стояли позади большого княжьего стола, отделённые от толпы нашими и княжескими охранниками, и слушали рассказ про предшественника Светлицына. Основная мысль была: Витька — нормальный мужик… был. И вот бы классно было хоть чутка ему помочь!
— Ну что, поехали тогда?.. Что? Четыре командира не могут отдать приказ «освободить помещение»?
Ой, бля, лучше б я не нарывалась… Как они гаркнули! Толпу как волной смыло.
Зато поехали быстро!
ВИТЬКА
И ведь всё тот же длинный день, 11 декабря
Кельда
Город был непривычно тихий, припухший, что ли. Я покосилась на князя, но подробности выспрашивать не стала — вдруг он не хочет сор из избы выносить? Дом у Рябцовых был хороший. Но именно что дом, с хоромами Светлицыных не сравнить. Я по своей привычке тут же высказала эту мыслю вслух, вызвав странное переглядывание между руководящим составом Восточного княжества. Да и хер с ним.
Внутри было… как у пенсионеров — чисто, скромно. Жили тут исключительно на пенсию да на приварок с частного подворья — картошечка, яички — что может женщина своими силами обеспечить. Она, конечно, не жаловалась. Тянулась изо всех сил. Время от времени бывшие сослуживцы мужа наезжали, что-то помогали, конечно. Но по большей части — сама, изо дня в день, пятнадцать лет ворочала лежачего немого инвалида. Памятник ей надо поставить, блин.
Ну что, пора рукава засучивать?
— Лера, можно вас на минуту? Где можно присесть? Я тут сегодня не как официальное лицо, а как доктор. Дайте вашу руку…
Женщине достаточно было убрать переутомление и нервное истощение. С мужем пришлось повозиться чуть дольше.
Владимир Олегович, переоблачившийся из полного доспеха в чёрный поддоспешник (парадный, если можно так сказать, поддоспешник, выполненный под вид камзола), отпустил половину охраны, двоим оставшимся велел ждать во дворе, а сам выступал в роли моей ходячей безопасности, флегматично попивая чай и просматривая местную газетку.
Княжеские переживали. Первым не выдержал Фёдор Кузьмич:
— Ну, что? Сможете что-нибудь сделать?
Я вздохнула и отпустила руку Виктора.
— Здесь, пожалуй, больше уже ничего… — пациент у меня, конечно был — кожа да кости; немудрено, если через раз есть отказываться, — Признайтесь, Виктор: это такой хитрый план был — с голоду помереть, да?
Он сердито поджал губы. А ведь лежит он только потому, что даже и мысли не имел такой, что можно раз — и выздороветь. Исцелиться.
— Вставайте, Витенька, ваша очередь за супругой ухаживать. И можно уже начать разговаривать, я разрешаю. Ну!
Пальцы неверяще попытались ощупать постель, мужик поднял руки к лицу… Ну же! Одеяло решительно полетело в сторону!
— Лера! — голос прозвучал хрипло, но он же был!
Его жена, опирающаяся на спинку стула, вдруг поехала в сторону, но была подхвачена князем.
— Витя, господи, Витенька!
Много надо человеку, чтоб счастливым быть? Вот, мужик пролежал пятнадцать лет — просто по комнате пройти за счастье! Супруги плакали и обнимались. Мужики деликатно смотрели в стороны. Сколько подобных сцен передо мной разыгралось за прошедшие годы! А сколько ещё будет, боги мои!
— Мои предписания: нормальное питание, режим дня, с супружеским долгом на первое время не переусердствовать, в течение месяца — только умеренные физические нагрузки. И умственные! — я строго посмотрела на князя, — Чтоб мужик от радости не надорвался.
— Понял.
Иван Петрович прошёлся по комнате, уперев руки в бока.
— Вот что, Витя! Я тебе сейчас людей пришлю — собирайтесь.
— Куда? — ахнула жена.
— Светлицынский дом вам отдаю. Арсения сегодня взяли на воровстве в особо крупных и… на организации подстав с особо тяжкими последствиями, — а жена-то не дура, вон как взгляд сразу изменился! — Так что — владейте. Со всем двором и хозяйством, кроме, сам понимаешь, наворованных капиталов. Холопов там у них ещё человек тридцать, и русских, и нерусских — всяких. Что с ними делать — теперь твоя головная боль. Все бумаги я выпишу. И должность, Витя, тоже его возьмёшь. Там сейчас кой-какая чистка идёт. К тому времени, как тебе на службу можно будет выйти — как раз всё и устаканится. Кого надо потом сам подвинешь.
ВЕЧЕРНИЕ ПОСИДЕЛКИ
Наконец-то вечер
Кельда
Под занавес дня мы с мужем, как и обещали, пошли к князю с княгиней — типа поговорить. На самом деле здоровье Ивана Петровича внушало мне серьёзнейшие опасения. Не хотелось бы, чтобы нормальный мужик по недосмотру склеил ласты, уступив правление радостно потирающим влажные ручонки подрастающим олигархам. Он историю с бедненьким волчком-то чудом перенёс, и то благодаря какой-то химии в крови. Кто-то умненький догадался вовремя поставить господину князю укольчик,