Все рассказы о разбитом сердце – ложь. У меня не болит сердце, не болит душа, ничего. Просто разом перехотелось жить, просто лечь бы в сторонке и больше никогда не вставать.
А на лице улыбка, настолько фальшивая и широкая, что сводит скулы. Улыбаюсь, шучу, радуюсь за них, а в душе желание пойти и утонуть в озере за домом.
– Отдай его мне, прошу, - шепот в ночи, голос лучшей подруги, которая вдруг кажется чужой. – Я, кажется, люблю его. Ты ведь ничего к нему не чувствуешь, да?
И смотрит на меня, ждет, надеется, почти слышно: «Ну, скажи «да», пожалуйста, скажи». Она всегда говорила, что все будет хорошо и делала все, дабы это становилось правдой. Она впустила меня в свой дом, свою семью, свою жизнь. Она восстановила меня из пепла, учила первым шагам, целовала на ночь и сжимала ладонь во время панических атак. Что все это по сравнению с каким-то парнем?
– Он мой друг, ничего больше. Он твой.
Она обещала мне счастье и сама же отобрала его. В груди зияющая пустота, на лице притворное счастье. Потерять всех в одно мгновение – мой просчет.
– А потом поняла, что беременна, - усмехаюсь, старая не подать, насколько ранит каждое слово. – Ну не искать же мне его по всем клубам.
– Прости, - Клык выглядит действительно расстроенным, накрывает мою ладонь и долго смотрит.
Смотрю вниз, разглядываю трещинки на столе, с помощью фантазии дорисовывая их в причудливые картины. От этого рассказа (этих воспоминаний) давно не трясет, не накатывают слезы, не хочется орать. Просто еще одна рана на сердце, просто еще один шаг навстречу бездне. Кому какое дело.
– Почему Алексей? Так его звали? – мужчина словно хочет добить меня, сломать до конца. Когда предупреждал о войне, я думала о проделках, а не психологическим атакам.
– Да нет, просто очень нравится это имя, - ложь. Терпеть не могла это имя. Но удивительно, что человек, из-за которого я ненавидела это имя, спас мне жизнь в итоге. Впиваюсь ногтями в руку, не давая себе расклеится. – А имя того парня я даже не помню, поэтому зову его «К.», знаешь, как красавчик или козёл.
Я бы хотела вытравить его имя из своей памяти, но он слишком пробрался внутрь, в душу, мысли, чтобы так просто избавиться. Но называть его «К.» было безопасно.
Просто, легко, не оговоришься и не запутаешься во лжи. Даже Янчик, лучшая подруга, которая знала меня идеально, знала только эту историю. Я приняла решение пять лет назад и отступать было поздно.
– Тогда какое отчество ты дала Алеку? Не могла же ты просто написать «К»? Получается – Кевич, Кович, Кич…
– Александрович он! Пожалуйста, хватит расспросов касающихся сына. Я не люблю об этом говорить. Я тоже могу задавать сложные вопросы, от которых ты будешь не в восторге.
– Прости. Значит, он не знает о сыне? – голос Клыка звучит слишком громко, звоном отдается в ушах, сбивая с мысли.
– Что? – моргаю несколько раз, приходя в реальность, понимая, что с того времени утекло столько времени, а в душе болит, как от свежей раны. – А, да. Он не знает, что он отец моего ребёнка.
И это – единственная правда из всего рассказа.
Арина, как всегда, полна загадок. А я полна надежды, что каждый прочитавший оставит мнение и подпишеться на меня, как на читателя, чтобы не пропустить новинки)